Елена Грушковская - Багровая заря

• Название: Багровая заря
• Автор: Елена Грушковская
• Жанр: Фэнтези

Время действия — примерно наши дни. Имя героини — Аврора. Что ей удалось? Став одной из крылатых хищников, при этом остаться человеком. Став главой их сообщества, остаться кошкой, гуляющей сама по себе. Не имея детей, удостоиться звания "мама". Став узницей, не утратить свободы внутри себя. Подняв меч, не разить им невинных. Найти себя… Может, ей это удастся. "Вы спрашиваете, кто я? Всё началось с того, что я увидела существо на дереве. Её звали Эйне, она была хищником. Я почувствовала вкус крови и больше не могла есть человеческую пищу. Меня сочли наркоманкой. Меня арестовали за убийство, которого я не совершала. Мне было некуда идти. Дорогу обратно к людям мне — живой! — закрыла моя собственная могила и свидетельство о смерти. Моя природа необратимо изменилась. Я не боюсь солнца, распятия, чеснока, святой воды, серебра. Мне доводилось убивать себе подобных. И они тоже пытались убить меня. Война, предательство, насилие, боль. Ярость, одиночество, отчаяние. Единственное существо на свете, которое я люблю — моя младшая сестрёнка, которая называет меня мамой. Она человек, а я хищник. Когда на старом каирском кладбище меня пригвоздили к телу Эйне, по железной пуповине от неё ко мне перешло что-то. Она заразила своим вечным поиском. Она сказала: "Может, тебе это удастся". Что? Я не знаю. Здесь нет гламура и глянца. Я далека от этого. Драконов, ведьм, единорогов, эльфов тоже нет. Я ничего не приукрасила, но и не скрыла. Если местами получилось жёстко — значит, так оно и было. А если местами ком в горле — значит, так было тоже. Я — Аврора Магнус, и вы, скорее всего, побоялись бы сблизиться со мной и стать мне другом. Вы спрашиваете, кто я? Я — хищник, а вы — человек".

---

— Нате, жрите!

И я швырнула тело вниз, и оно утонуло в черноте их спин.

Снова чугунная ограда плыла мимо меня. Я села и прислонилась к ней спиной. Я устала. Ну, что ж, на сегодня хватит. А завтра я пойду к тебе, Юля. У меня есть к тебе разговор.

4.4. Визит

Она попрощалась с ней в пустом сквере, и Юля пошла к себе домой, а она — в своё логово, отдыхать. Они натешились, летая по крышам, а ещё они посетили Париж. Я проскользнула следом за Юлей в подъезд, просочилась в её квартиру. Она устало сбросила ботинки, сняла и повесила куртку — так же устало, как я, когда приходила домой после встреч с Эйне. Когда она включила свет в комнате, я уже ждала её, сидя в кресле. Она испуганно вскрикнула и попятилась к двери.

— Не пугайся, Юленька. Меня зовут Аврора. Я старая знакомая Эйне, с которой ты только что рассталась… Понравился тебе Париж? Хотя зачем я спрашиваю — конечно, понравился. Я тоже там бывала не раз.

Мне не хотелось на неё давить, она была такая милая. Она была всего лишь глупая девочка, ни в чём не виноватая.

— Как вы… Как вы сюда попали? — пробормотала она.

— Это сейчас не главный вопрос. — Я закурила. — У тебя можно курить?

Она ничего не сказала, не сводя с меня недоумевающего и испуганного взгляда. Она поняла, что я такая же, как Эйне.

— А где твои родители, Юленька? А, уехали по делам, конечно. Они у тебя предприниматели, все в делах, часто оставляют тебя одну… Значит, ты сейчас предоставлена сама себе и пользуешься полной свободой. Хорошо же ты проводишь время.

— Что вам нужно? — тихо спросила она.

— Мне не нужно от тебя ничего особенного, Юля. Просто посмотреть на тебя, поговорить с тобой… Вот и всё. И бояться меня не надо. Расслабься.

Хотя я нисколько не давила на неё, у неё всё-таки дрожали колени. Я сказала:

— Юленька, ты присядь и не волнуйся. Мы только немножко поговорим, и я уйду.

Она села на диван — подальше от меня. Я включила настенный светильник, а верхний свет выключила.

— Я не люблю яркий электрический свет, — сказала я. — Если ты не возражаешь, оставим приглушённое освещение.

Она смотрела на меня, как кролик на удава. Мне было и смешно, и жалко её, хотелось её успокоить, и я сделала к ней движение, но она подалась назад и вжалась в спинку дивана.

— Юль, я же тебе сказала — не надо бояться. Хорошо, если тебе так будет спокойнее, я останусь сидеть там, где сижу. Тебе нравится общаться с Эйне?

— С ней… необычно, — сказала она.

— И тебя это завораживает, — кивнула я. — Понимаю. Она уже угощала тебя кровью?

— Я… Я не могу есть нормальную еду, — ответила она. — Всё кажется таким мерзким… Я уже становлюсь такой, как она.

— Нет, Юля, ты нормальный человек, — сказала я. — А эти извращения аппетита — из-за поцелуя. Она ещё не сделала тебя подобной себе, только дала тебе почувствовать, каково это — жаждать крови. Это — временный эффект, вызываемый попадением её слюны в твой организм. Это пройдёт. Или, может быть, ты хочешь стать такой?

Она пожала плечами.

— Ну… Это было бы прикольно.

— Нет, Юля! Нет, это совсем не прикольно.

Я повысила голос, и она вздрогнула. Я сказала мягче:

— Впрочем, это тебе решать. Расскажи, как ты в первый раз отведала крови? Тебе это понравилось?

Она ответила:

— Кровь вкусная… Мы пошли с ней на улицу, она велела мне ждать, а сама ушла куда-то. А потом… Минут через десять она вернулась с пластиковой бутылкой, полной тёплой крови. И мы её выпили напополам.

— Значит, ты никогда не видела, как она убивает? — спросила я.

— Нет… Я об этом не задумывалась, — пробормотала она.

— Детка, неужели ты не думала о том, что вот эта кровь, которой она тебя угощает — из только что убитого ею человека?

— Я… Я об этом не думала. Я никогда не видела, чтобы она кого-нибудь убивала.

— Понятно. Она не делает этого у тебя на глазах, потому что это малоприятное зрелище. Что ж, Юленька… Видно, мне придётся показать тебе наглядно, как это делается. Чтобы у тебя не оставалось никаких иллюзий. Пойдём.

Я встала и протянула ей руку. Она смотрела на меня непонимающе.

— Куда?

— На охоту, — ответила я.

4.5. Прикольно

И я показала ей настоящую охоту. В воспитательных целях я даже сделала её преувеличенно кровавой и жесткой, но мне опять попался подонок.

Он грабил круглосуточный ларёк, угрожая продавщице пистолетом. Я подошла сзади и похлопала его по плечу. Обернувшись, он сразу попал в плен моих глаз и опустил своё оружие. Я отвела его подальше от ларька и расправилась с ним, а Юля смотрела на это. Я не столько выпила его крови, сколько выпустила из него, чтобы припугнуть Юлю как следует. Бросив тело на асфальт, в лужу крови, я подошла к ней.

— Ну, видела? А теперь смотри, что будет.

Она и так еле держалась на ногах от дурноты, а когда увидела, как шакалы рвут тело на части, жадно пожирают его и слизывают пролившуюся кровь, у неё закатились глаза и подкосились колени. Я успела подхватить её.

Она очнулась у меня на руках: я несла её домой.

— Куда… Куда вы меня…

— Домой, успокойся.

— Я сама… Я сама могу идти. Отпустите…

Я поставила её на ноги, но она опять зашаталась. Пришлось нести её до самого дома, причём для экономии времени я использовала крылья.

Опустив её на диван, я поднесла ей стакан воды. Она сделала глоток, поморщилась, но потом выпила до конца. Я дала ей плитку гематогена, которая была у меня с собой: я иногда ела его вместо шоколада, когда мне хотелось сладкого.

— Съешь. Поможет.

Она ела, дрожа и всхлипывая, и я, не удержавшись, погладила её по голове, как маленькую. Она вздрогнула и вжала голову в плечи.

— Да, правильно, бойся, — сказала я. — Бойся таких, как мы, и не стремись стать такой же.

Она хотела знать:

— Эти существа… С жёлтыми глазами?..

— Падальщики, — объяснила я. — Мы их называем шакалами. Чёрт знает, когда и как эта нечисть появилась. По нашим легендам, она выползла и распространилась по земле с появлением самих хищников — так давно, что уже никто не помнит, а в вампирских летописях этому уделено мало внимания. Природа их неясна. Появляясь и исчезая, как бесплотные призраки, они, тем не менее, пожирают плоть. Вне всякого сомнения, они — одно из порождений Тьмы, коих великое множество, и всё многообразие которых даже нам не дано познать. Они даны нам в вечные спутники нашей охоты, и выгода от них для нас неоспорима. Они убирают за нами следы нашей деятельности: если бы не они, повсюду бы стали обнаруживать трупы со следами укусов… — Я усмехнулась, видя в глазах девушки отражение мистического ужаса. — И наше существование, принимаемое людьми за сказки и легенды, стало бы реальностью.

— Это ужасно, — пробормотала Юля.

— Ну вот, а ты говоришь — "прикольно". Конечно, этот человек был подонком, но и подонки тоже люди, хотя и скверные… А человекоубийство — грех, ты сама знаешь. Кажется, есть одна заповедь касательно этого, не помню точно, как звучит…

— Не убий.

— Вот-вот. А если ты станешь такой, как она… И как я, ты будешь вынуждена нарушать её каждую ночь. Вдумайся: каждую ночь ты будешь убивать, потому что не сможешь иначе. Потому что ты будешь голодна, а твой голод сможет утолять только кровь. И ты хочешь выбрать такое существование?

Она подняла взгляд.

— А вы? Как вы стали такой?

4.6. Вид сверху

Рассвет уже позолотил шпиль Адмиралтейства, когда я закончила свой рассказ. Юля поёживалась, обхватив руками колени, и обводила взглядом крыши.

— Ты замёрзла? Может, спустимся?

Она качнула головой.

— Мне нравится здесь, наверху… Отсюда всё смотрится по-другому. Нет насилия, нет глупости и предательства. Нет равнодушия и продажности. Люди остаются там, внизу, а мы — над ними. Мы выше их.

Я тихонько заправила ей за ухо прядку её каштановых волос.

— Когда же ты успела набраться такой мизантропии?

Она зябко вздрогнула и повела плечом. Я почувствовала: мужчина надругался над ней. Она кричала, ей было больно и противно, но он зажимал ей рот и делал своё дело. И этот мужчина был её собственный отчим. Приблизив губы к её уху, я спросила:

— Мама об этом знает?

Она вздрогнула и посмотрела на меня несчастными, испуганными глазами.

— Она мне не поверила, — ответила она. — Она сказала, что я просто хочу оговорить его. А он сделал это ещё раз. А потом ещё. А потом я забеременела. Он поместил меня в больницу, где мне сделали аборт. Он был неудачным… Теперь у меня не может быть детей. Как бы мне хотелось, чтобы его самого стерилизовали!

— Думаю, это можно устроить, — сказала я.

Она вздрогнула.

— Что?

— Да ничего, так. Мысли вслух. Пошли домой, здесь холодно. Ты вся дрожишь.

Её веки, дрогнув, опустились.

— Иногда мне хочется заснуть… замёрзнуть, чтобы не проснуться.