Елена Грушковская - Перенос

• Название: Перенос
• Автор: Елена Грушковская
• Жанр: Фэнтези

У Натэллы Горчаковой всё было хорошо: любимый муж и двое детей, пока в один прекрасный день не выяснилось, что у неё смертельная и малоизученная болезнь. Корпорация «Феникс» предлагает безнадёжно больным людям необычный способ избавиться от недуга, и муж уговаривает Натэллу испробовать его. После этого в их жизни всё круто меняется. Натэлла получает чужое тело и становится ДРУГИМ человеком…

---

Когда я позвонила домой, мне ответил незнакомый женский голос.

— А, это вы, — сказал этот голос. — Наконец-то вы соизволили объявиться. А то мы с Эдиком уж и не знали, как до вас достучаться. Вы же у нас теперь знаменитость!..

В голосе было столько холодной язвительности и яда, что всё моё нутро содрогнулось, и мне захотелось бросить трубку. Но я пересилила себя и спросила:

— А вы, собственно, кто будете, девушка?

На это язвительный голос ответил мне:

— Кто я? Я никто. Всего лишь невеста Эдика. Хорошо, что вы позвонили сами, ему нужно срочно с вами связаться. Он хочет с вами поговорить.

— Хорошо, — сказала я. — Я сама ему перезвоню. Его рабочий телефон остался прежним?

— Нет уж, лучше вы дайте нам номер, по которому с вами можно связаться. А то опять пропадёте, и как прикажете вас потом искать?

— Я пропадать не собираюсь, мне самой нужно поговорить с Эдиком, — сказала я. — А вы случайно не знаете, о чём он хотел со мной поговорить? Что-нибудь случилось?

— Полагаю, это насчёт развода, — ответила мне девушка, назвавшаяся невестой Эдика. — Мы с ним, знаете ли, хотим пожениться, вот только нужно уладить эту формальность. А без вас это, сами понимаете, невозможно.

От наглости, с которой эта особа разговаривала со мной, у меня каменели кишки. И такая дамочка находится рядом с моими детьми и собирается стать их мачехой! Зачем я ушла, зачем затеяла всё это? Не нужна мне ни слава, ни деньги, ни «звёздная» карьера, если мои дети несчастны. Нет, не бывать этому.

— Ваня и Маша дома? — спросила я. — Могу я с ними поговорить?

Ядовитая особа ответила насмешливо:

— А я уж думала, что вы так и не поинтересуетесь детьми. Ваня сейчас на хоккее, а Маша… Как бы вам сказать. — Особа помолчала, вздохнула и с превосходно разыгранной печалью в голосе сказала: — Маша сейчас в «Фениксе». Дело в том, что у неё смертельная болезнь, какой-то синдром… Опять забыла, как называется. Сейчас, у меня записано. Я посмотрю.

У меня всё внутри обледенело, язык присох к нёбу. Особа что-то там посмотрела и сказала:

— А, вот. Называется синдром Кларка — Райнера. Эдик отвёз её в «Феникс», там обещали помочь, хотя времени осталось слишком мало. Не знаю, успеют ли они.

— Как… как она себя чувствует? — только и смогла я выговорить.

— Плохо, — вздохнула невеста Эдика. — Конечно, не мне вам указывать, что делать, но на вашем месте я бы отложила все дела и срочно приехала бы, чтобы успеть увидеться с ней, до того как…

Я не дослушала.

Вечером того же дня я сказала Вадиму, что должна ехать к Маше. Он заглянул мне в глаза и сказал:

— Поезжай. Только скажи: мы с Лизой увидим тебя снова?

Я обняла его за шею, прижалась лбом к его лбу.

— Господи, Вадик, конечно… Думаешь, я смогу с вами расстаться? Ни за что. Вы у меня вот здесь. — Я приложила руку к сердцу.

— Хорошо, поезжай. Только обязательно звони, рассказывай, как дела. Если что — мы по первому зову примчимся. Если что-то нужно — только скажи.

Ночное такси везёт меня по мокрым улицам сквозь холодную пелену дождя. На мне шляпа и широкие тёмные очки, но женщина-водитель с круглой, остриженной коротким ёжиком головой, то и дело оборачивается. Наконец она произносит то, чего я и ожидала:

— А я вас узнала…

Её зовут Наташа, ей очень нравится «Молчание». Она каждый раз плачет, когда смотрит клип. Она сделала себе стрижку, как у меня. У неё тоже есть дочка, ей двенадцать лет, и её зовут Алёнка. Ей тоже нравятся мои песни.

— А вы не могли бы… Для Алёнки?

Она протягивает мне мой диск и ручку: она хочет автограф. Я вынимаю вкладыш, разворачиваю и на одной из моих фотографий подписываюсь: «Алёне от Натэллы». Таксистка в восторге.

— Ой, спасибо… Алёнка обалдеет, когда я ей расскажу, кого я ночью подвозила!

Она не хочет брать с меня денег за проезд, но я всё-таки расплачиваюсь.

Я иду под дождём по дорожке к крыльцу — уже не как хозяйка, а как гостья. Всё здесь мне знакомо, ничего не изменилось, лишь кроме того, что я здесь больше не живу. Я нажимаю кнопку звонка.

Дверь открывает Эдик — в трусах и футболке. Я снимаю тёмные очки.

— Извини, что так поздно.

Он смотрит на меня несколько секунд, потом говорит:

— Действительно, поздновато.

Внешне он не изменился, только стали чужими глаза. Он впускает меня в дом, идёт, шаркая тапочками, на кухню. Я иду следом, стуча каблуками сапог.

— Чай будешь?

— Не откажусь, — киваю я. — Промозглая погода…

Он, ставя чайник, кивает.

— Да, что-то холодное выдалось лето…

На кухню приходит, на ходу запахивая длинный шёлковый пеньюар, молодая особа с длинными тёмно-русыми волосами, сероглазая и тонкогубая. Увидев меня, она прищуривается. Эдик, доставая из шкафчика чай, бросает через плечо:

— Натэлла, это Лариса.

Лариса принимается сама заваривать чай. Бросив на меня вызывающий взгляд, она присаживается на колени к Эдику, но тот мягко спроваживает её. Она садится рядом с ним, но продолжает демонстративно липнуть к его плечу. Я не хочу говорить сейчас ни об их отношениях, ни о разводе, меня волнует только Маша.

— Что говорит доктор Жданова? Они успеют сделать перенос?

Эдик долго помешивает чай, сосредоточенно хмурясь. Может быть, мне это кажется, но он стал другой — какой-то заторможенный.

— В общем… Обычным способом они перенос сделать не успевают, — говорит он наконец. — Слишком мало времени, болезнь прогрессирует быстро. Но Диана Сергеевна даром времени не теряла. Она усовершенствовала свой метод. Она мне объясняла, но не знаю, правильно ли я понял… Короче, доктор Жданова придумала, как хранить личностную информацию длительное время. Это позволит Маше дождаться изготовления нового тела, такого же, как у неё, и не нужно будет спешить и переносить её в чужое — тем более что чужого у них нет в наличии.

Он говорит медленно, с трудом подбирая слова. На висках у него серебрятся седые нити — раньше их не было. Весь он какой-то вялый, как будто ему не только трудно говорить, но и двигаться. От прежнего энергичного и жизнерадостного Эдика почти ничего не осталось.

— Доктор Жданова сказала, что послезавтра они будут делать эту процедуру… Переносить личность на промежуточный носитель. На нём она будет храниться, пока новое тело не будет готово.

Слышны лёгкие шаги, и на пороге кухни появляется Ваня. Я не сразу его узнаю: так он подрос и окреп. Ему тринадцать, но для своего возраста он высокий и плотно сложенный, выглядит на все пятнадцать. У него короткая спортивная стрижка, хорошо развитые, рельефные икры и круглое, розовощёкое лицо. Я смотрю на него и не верю, что этот высокий, крепкий подросток — мой сын. Он тоже смотрит на меня, застыв на пороге кухни. Я поднимаюсь, делаю к нему шаг.

— Ваня…

Он быстрым шагом вразвалку подходит и обнимает меня.

— Мама, — говорит он по-юношески низким голосом, почти басом.

Он уже выше моего плеча. Я глажу его коротко стриженые волосы, тереблю за уши и щиплю его округлившиеся щёки.

— Ванька, как ты вырос… Тебя просто не узнать! Какой же ты стал красавец. Спортсменом будешь?

— Он уже нацелен на профессиональный хоккей, — подаёт голос Эдик.

Ваня уже такой большой, что на колени, как раньше, его уже не посадишь: он, пожалуй, весит столько же, сколько и я. Я молчу, у меня нет слов, Ваня тоже молчит, но видно, что ему не терпится о чём-то спросить, а в присутствии Эдика и Ларисы он не решается. На них он поглядывает искоса.

— Я бы хотела утром съездить к Маше, — говорю я.

— Мы едем к ней в «Феникс» к половине девятого, — отвечает Эдик. — Можешь поехать с нами. Пока можешь расположиться в её комнате.

В доме произошли некоторые изменения: Эдик оборудовал чердак под жилую комнату, и теперь там живёт Ваня, а их с Машей бывшая детская полностью принадлежит Маше. В чердачной комнате Вани много места. Там стоит кровать, диванчик, письменный стол с компьютером, тренажёры. На особой вешалке висит хоккейная вратарская форма.

— Просторно у тебя тут, — говорю я, садясь на диванчик. — Тебе тут нравится?

— Тут лучше, — отвечает Ваня, забираясь на кровать. — Я тут один, и никто мне не мешает.

— И давно папа решил развести вас с Машей по разным комнатам?

— Я тут живу с прошлой осени.

Я пересаживаюсь с диванчика на кровать, поближе к Ване.

— Ну, рассказывай, как жизнь. Учёбу-то хоть из-за хоккея не забросил?

Ваня не отличник, но и не двоечник: учится он средне. Хоккеем увлечён всерьёз, собирается стать профессиональным вратарём. Он уже сейчас вратарь что надо: не пропускает ни одной шайбы. С гордостью он показывает мне коробку с похвальными грамотами, фотоальбом. Но ему не терпится узнать:

— Мама, где ты всё это время жила?

Врать ему я не могу.

— Один очень хороший человек приютил меня, — отвечаю я.