Джордж Байрон - Вампир. Английская готика. XIX век

• Название: Вампир. Английская готика. XIX век
• Автор: Джордж Байрон
• Издательство: АСТ, Terra Fantastica
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2002
• ISBN: 5-17-009980-0, 5-7921-0537-5

Это — английская готика хIх века.

То, с чего началась «черная проза», какова она есть — во всех ее возможных видах и направлениях, от классического «хоррора» — до изысканного «вампирского декаданса». От эстетской «черной школы» 20-х — 30-х гг. — до увлекательной «черной комедии» 90-х гг.

Потому что Стивена Кинга не существовало бы без «Странной истории доктора Джекила и мистера Хайда» Стивенсона, а Энн Райс, Нэнси Коллинз и Сомтоу — без «Вампиров» Байрона и Полидори. А без «Франкенштейна» Мэри Шелли? Без «Комнаты с гобеленами» Вальтера Скотта? Ни фантастики — ни фэнтези!

Поверьте, с готики хIх в. началось вообще многое. Возможно — слишком многое для нашего спокойствия…

«Вампир» Джордж Гордон Байрон (1816)

В одну невероятно дождливую ночь собрались вместе, застигнутые непогодой, несколько неординарных личностей, среди которых были: Мэри Шелли, Джон Полидори, Джордж Г. Байрон и вышел у них спор — кто быстрее напишет по настоящему страшную готическую историю? С поставленной задачей справилась только Мэри Шелли, создав своего чудовищного «Франкенштейна…».

Байрон начал «Вампира» хорошо. Познакомив читателя со злодеем, он успел даже внушить к вампиру некоторое отвращение, но дальше дело не пошло и рассказ остался недописанным.

«Вампир» Джон Уильям Полидори (1817)

За Байрона с лихвой отработал Полидори, поведав историю молодого человека по имени Обри, которого судьба свела и сдружила с таинственным, нелюдимым лордом Ратвеном, оказавшимся настоящим вампиром. Поздно Обри догадался, что человек, ставший мужем его сестре — НЕЧТО! Зло торжествует, а мы злобно хихикаем.

«Кентервильское привидение» Оскар Уайлд (1897)

Занимательная, с налетом иронии, история об опытном и прожженном Кентервильском привидении, не сумевшем справиться с буйной, развеселой семейкой янки, купивших замок вместе с обитающим в нем призраком в придачу. Уж он их и ууханием пугал, голову снимал, кровь рисовал, а они все не пугались.

Помнится, наши аниматоры даже мультяшку сняли по этому рассказу.

«Комната с гобеленами» Вальтер Скотт (1821)

Готическое повествование, со всеми подобающими атрибутами: замок, таинственная комната, толпа гостей и конечно призраки. Приключения бравого солдата, осмелившегося провести ночь наедине с призраком. Страшная бабуля — в роли призрака.

«Привидения и жертвы» Эдвард Булвер-Литтон

В надежде на дармовое жилье, не слишком шикующий мистер, вместе с преданным слугой, становятся постояльцами в домике с дурной репутацией — обитель призраков. Слуга сбежал в первую же ночь, а храбрый мистер, что удивительно, продержался чуть дольше и даже разгадал тайну дома с привидениями, насмотревшись при этом такой жути!

«Странная история доктора Джекила и мистера Хайда» Роберт Льюис Стивенсон (1886)

Фантастическая повесть о человеке, разными там корешками и снадобьями, добившемся полного разделения личности (добро и зло, скромность и полный разврат), но так и не сумевшего, в результате трагической ошибки, вернуться к своему прежнему состоянию.

«Франкенштейн, или современный Прометей» Мэри Шелли (1818)

Зло должно создаваться природой. Ни в коем случае нельзя человечеству встревать в процесс жизнь — смерть, иначе получится такой коктейль Молотова, какой вышел у молодого Франкенштейна с его недочеловеком.

«Тайна гостиницы «Парящий дракон»» Джозеф Шеридан Ле Фаню

Роскошная готическая повесть о приключениях богатого повесы Ричарда Беккета, неосмотрительно влюбившегося в очаровательную незнакомку, благодаря которой он окажется в весьма интересном положении. А точнее — погребен заживо, господа!

«Невеста призрака» Уильям Эйнсворт(1822)

Милый рассказик о прелестнице Клотильде, влюбившейся ни в соседского графа, ни в царя соседнего государства и даже ни в киногероя со стальными мускулами. Дурехе вскружил голову простой мужичок-мертвячок с кладбища, пообещавший ей реки щербета, горы рахат-лукума и пригласивший на церемонию бракосочетания, в полночь, на кладбище. И что вы думаете, ведь пришла. Не ходите девки, замуж…

«Ведьмы и другие ночные страхи» Чарльз Лэм (1821)

Довольно мутные, подобно водам Нила, поучительные рассуждения о природе человеческих страхов. Еще в детстве я боялся медведей, негров и обезьян… Сейчас я не боюсь только медведей.

«Ватек» Уильям Бекфорд (1778)

Самая страшная из всех арабских сказок, что вам доведется когда-либо прочитать. «Ватек» — не та сказочка, которую читают детям перед сном. Произведение, наполненное магией, мистикой, ужасами, нужно читать одному, запершись в заброшенном доме при свечах.

«Проклятие Джулии Кэхил» Д. Мур — в издании отсутствует

Джулия была непослушной девушкой. Обладая неписанной красотой, несмотря на отчаянные уговоры отца, она все никак не соглашалась на предложения местных ребят о замужестве. А ведь со многими она уже «побыла» и не разик. Развратная была деваха. Но однажды лафа закончилась и под нажимом священника, отец серьезно поговорил с беззаботной шлюшкой, но не увидев в ее глазах ни следа от мысли о согласии с его увещеваниями, родной папа проклинает Джулию Кэхилл и навсегда изгоняет ее из родного дома, деревни. В ответ же, Джулия не замедлила послать еще более ужасные проклятия.

С тех пор прошло 20 лет, а проезжающие мимо сгубленной деревни путешественники, частенько встречают, по дороге, красивую девушку и ни кому не приходит в голову, что это Джулия, которая ничуть не изменилась, ведь она «побыла» и с гномами тоже.

---

Негритянки, довольные этим приказом и рассчитывая на приятное общество гулов, удалились с победоносным видом и принялись постукивать по могилам. В ответ из-под земли послышался глухой шум, песок зашевелился, и гулы, привлеченные запахом свежих трупов, полезли отовсюду, обнюхивая воздух. Все они собрались к гробнице белого мрамора, где сидела Каратис и лежали тела ее несчастных проводников. Царица приняла гостей с отменной вежливостью; поужинав, стали говорить о делах. Она скоро узнала все, что ей было нужно, и, не теряя времени, решила отправиться в путь; негритянки, завязавшие любовные шашни с гулами, знаками умоляли Каратис подождать хоть до рассвета, но Каратис была сама добродетель и заклятый враг любви и нежностей; она не вняла их мольбе и, взобравшись на Альбуфаки, приказала как можно скорее садиться. Четыре дня и четыре ночи они были в пути, нигде не останавливаясь. На пятый переправились через горы и проехали наполовину сожженными лесами, а на шестой прибыли к роскошным ширмам, укрывавшим от нескромных взоров сластолюбивые заблуждения ее сына.

Всходило солнце; стражи беспечно храпели на постах; топот Альбуфаки внезапно пробудил их; им показалось, что это явились выходцы из царства тьмы, и в страхе они бесцеремонно удрали. Ватек с Нурониар сидел в бассейне; он слушал сказки и издевался над рассказывавшим их Бабабалуком. Встревоженный криками телохранителей, он выскочил из воды, но скоро вернулся, увидев, что это Каратис; все еще сидя на Альбуфаки, она приближалась со своими негритянками, рвала в клочья муслин и другие тонкие ткани занавесей. Нурониар, совесть которой была не совсем покойна, подумала, что наступил час небесного мщения, и страстно прижалась к халифу. Тогда Каратис, не слезая с верблюда и кипя от бешенства при виде представшего пред ее целомудренным взором зрелища, разразилась беспощадной бранью. «Чудовище о двух головах и четырех ногах, — воскликнула она, — что это за штуки? Не стыдно тебе променять на девчонку скипетр древних султанов? Так из-за этой-то нищенки ты безрассудно пренебрег повелениями Гяура? С ней-то ты тратишь драгоценные часы? Так вот какой плод ты извлекаешь из всех познаний, которыми я тебя снабдила! Разве это цель твоего путешествия? Прочь из объятий этой дурочки; утопи ее в бассейне и следуй за мной».

В первый момент гнева у Ватека было желание вспороть брюхо Альбуфаки, набить его негритянками вместе с самой Каратис, но мысль о Гяуре, о дворце Истахара, о саблях и талисманах молнией блеснула в его уме. Он сказал матери учтиво, но решительно: «Страшная женщина, я повинуюсь тебе; Нурониар же я не утоплю. Она слаще засахаренного мираболана; она очень любит рубины, особенно рубин Джамшида, который ей обещан; она отправится с нами, ибо я хочу, чтобы она спала на диванах Сулеймана; без нее я лишаюсь сна». — «В добрый час!» — ответила Каратис, слезая с Альбуфаки, которого передала негритянкам.

Нурониар, не желавшая расставаться со своей добычей, успокоилась немного и нежно сказала халифу: «Дорогой повелитель моего сердца, я последую за тобой, если нужно, и до Кафа, в страну афритов; я не побоюсь для тебя залезть в гнездо Симурга, который после твоей матери — самое почтенное создание в мире». — «Вот, — сказала Каратис, — молодая женщина, не лишенная мужества и познаний». Это было верно, но, несмотря на всю свою твердость, Нурониар не могла иногда не вспоминать о славном маленьком Гюльхенрузе и о днях любви, проведенных с ним; несколько слезинок затуманили ее глаза, что не ускользнуло от халифа; по оплошности она даже сказала вслух: «Увы, мой милый брат, что будет с тобой?» При этих словах Ватек нахмурился, а Каратис воскликнула: «Что это за гримасы? Что она говорит?» Халиф ответил: «Она некстати вздыхает о маленьком мальчике с томным взглядом и мягкими волосами, который любил ее». — «Где он? — перебила Каратис. — Я хочу познакомиться с этим красавчиком; я намерена, — прибавила она совсем тихо, — перед отъездом помириться с Гяуром; сердце хрупкого ребенка, впервые отдающегося любви, будет для него самым лакомым блюдом».

Выйдя из бассейна, Ватек приказал Бабабалуку собрать людей, женщин и прочую движимость своего сераля и приготовить все к отъезду через три дня. Каратис удалилась в одиночестве в палатку, где Гяур забавлял ее обнадеживающими видениями. Проснувшись, она увидела у своих ног Неркес и Кафур; знаками они объяснили ей, что водили Альбуфаки на берег маленького озера, чтобы он пощипал серого мху, довольно ядовитого, и видели там таких же голубоватых рыбок, как в резервуаре на Самаррской башне. «О, — сказала она, — я должна сию же минуту отправиться туда; посредством одного приема я заставлю этих рыб предсказать мне будущее; они мне многое сообщат, и от них я узнаю, где Гюльхенруз, которого я непременно хочу принести в жертву». И она тронулась в путь со своей черной свитой.

Дурные дела делаются быстро, и Каратис со своими негритянками скоро оказалась у озера. Они зажгли волшебные снадобья, имевшиеся всегда при них, разделись догола и вошли по горло в воду. Неркес и Кафур потрясали зажженными факелами, а Каратис произносила заклинания. Рыбы высунули из воды головы, усиленно волнуя ее плавниками, под влиянием колдовской силы жалобно разинули рты и сказали в один голос: «Мы преданы тебе от головы до хвоста, что тебе от нас нужно?» — «Рыбы, — сказала Каратис, — заклинаю вас вашей блестящей чешуей, скажите мне, где маленький Гюльхенруз?» — «По ту сторону этой скалы, госпожа, — ответили хором рыбы, — довольна ли ты? Нам трудно быть долго на воздухе с открытым ртом». — «Да, — ответила царица, — я сама вижу, что вы не привыкли к длинным речам; я оставлю вас в покое, хотя у меня есть к вам много других вопросов». На этом разговор кончился. Вода утихла, и рыбы скрылись.

Каратис, напитанная ядом своих замыслов, тотчас взобралась на скалу и увидела милого Гюльхенруза в тени дерев; рядом с ним сидели карлики и бормотали свои молитвы. Эти маленькие люди обладали даром чуять приближение недругов добрых мусульман; разумеется, они тотчас почувствовали Каратис; та внезапно остановилась, подумав про себя: «Как мягко склонил он свою маленькую головку! Именно такой ребенок нужен мне». Карлики прервали эти благородные размышления, бросились на нее и стали царапаться изо всех сил. Неркес и Кафур тотчас кинулись на защиту своей госпожи и принялись так щипать карликов, что те отдали богу душу, прося Магомета отомстить этой злой женщине и всему ее роду.

От шума этой странной битвы Гюльхенруз проснулся, сделал отчаянный прыжок, взлез на смоковницу и, добравшись до вершины скалы, побежал что было сил; измученный, он упал замертво на руки доброго старого гения, нежно любившего детей и охранявшего их. Этот гений, обходя дозором воздушные просторы, ринулся на жестокого Гяура, когда тот рычал в своей страшной расселине, и отнял у него пятьдесят маленьких мальчиков, которых Ватек в своем нечестии принес ему в жертву. Он воспитывал своих питомцев в заоблачных гнездах, а сам жил в самом большом гнезде, которое отвоевал у грифов.

Эти безопасные убежища охранялись от дивов и афритов развевающимися знаменами, на которых были написаны блестящими золотыми буквами имена Аллаха и Пророка. Гюльхенруз, не разубедившийся еще в своей мнимой смерти, решил, что он в убежище вечного мира. Он без боязни отдавался ласкам своих маленьких друзей; все они собрались в гнездо почтенного гения и наперерыв целовали гладкий лоб и прекрасные глаза нового товарища. Тут, вдали от земной суеты, от бесчинства гаремов, от грубости евнухов и от непостоянства женщин, он нашел себе истинное прибежище. Он был счастлив, как и его товарищи; дни, месяцы, годы протекали в их мирном обществе. Взамен бренного богатства и суетных знаний гений наделял своих питомцев даром вечного детства.

Каратис, не привыкшая выпускать из рук добычи, страшно разгневалась на негритянок; вместо того, чтобы развлекаться с ненужными карликами, которых они защипали до смерти, они должны были сразу схватить ребенка. Ворча она вернулась в долину. Ватек спал еще со своей красавицей, и она излила на них свое дурное настроение; тем не менее она утешала себя мыслью, что завтра они тронутся в Истахар, и при посредстве Гяура она познакомится с самим Эблисом[44]. Но судьба решила иначе.

Под вечер царица позвала к себе Дилару, очень нравившуюся ей, и долго с нею беседовала. Вдруг явился Бабабалук с известием, что небо со стороны Самарры объято пламенем и, по-видимому, случилось какое-то несчастье. Тотчас она взялась за астролябии и за свои колдовские инструменты, смерила высоту планет, сделала вычисления и, к крайнему огорчению, узнала, что в Самарре грозный мятеж, что Мотавекель, воспользовавшись тем, что его брат возбуждал всеобщий ужас, возмутил народ, овладел дворцом и осадил башню, куда Мораканабад отступил с небольшим числом оставшихся верными сторонников. «Как! — воскликнула она. — Я лишусь своей башни, своих негритянок, немых, мумий, а главное, лаборатории, которая стоила мне стольких трудов, а еще неизвестно, добьется ли чего-нибудь мой безрассудный сын! Нет, я не дам себя одурачить; сейчас же отправлюсь на помощь Мораканабаду; со своим страшным искусством мы осыплем восставших дождем гвоздей и раскаленного железа; я выпущу своих змей и скатов, что живут под высокими сводами башни и голодом доведены до ярости, и мы посмотрим, смогут ли они сопротивляться нам». С этими словами Каратис побежала к сыну, спокойно пировавшему с Нурониар в своем роскошном алом шатре. «Обжора, — сказала она ему, — если бы не моя бдительность, ты скоро сделался бы повелителем паштетов; твои правоверные нарушили присягу, данную тебе; твой брат Мотавекель овладел троном и царствует сейчас на холме Пегих Лошадей, и если б у меня не было кое-какой помощи в башне, он не скоро отказался бы от своей добычи. Но чтобы не терять времени, я скажу тебе всего три слова: складывай палатки, трогайся нынче же вечером и не останавливайся нигде по пустякам! Хотя ты и нарушил повеления пергамента, не все еще потеряно, ибо, надо сознаться, ты премило нарушил законы гостеприимства, соблазнив дочь эмира в благодарность за его хлеб-соль. Эти выходки, наверно, понравились Гяуру, и если дорогой ты совершишь еще какое-нибудь маленькое преступление, все обойдется отлично: ты с триумфом войдешь во дворец Сулеймана. Прощай! Альбуфаки и негритянки ждут меня у дверей».