Сьюзен Хилл - Миссис де Уинтер

• Название: Миссис де Уинтер
• Автор: Сьюзен Хилл
• Жанр: Любовные романы

---

Максим поднял глаза и безошибочно прочитал на моем лице все то, что я в эту минуту думала, поскольку я не научилась скрывать свои мысли, надежды и страхи, любые оттенки чувств - они отражались на моем лице, словно у ребенка, я это хорошо знаю. В этом отношении меня пока нельзя считать взрослой женщиной. Думаю, что он и не хотел этого.

Сидя в столовой, заставленной дубовой мебелью, где ощущалась ночная прохлада, поскольку обогреватель работал плохо, где все напоминало о вчерашнем завтраке и о том, как старина полковник Джулиан произносил тост за наше возвращение, Максим аккуратно положил яблоко и нож рядом с тарелкой, потянулся через стол и взял мою руку.

- Дорогая моя девочка, тебе так хочется остаться здесь подольше, не правда ли? Ты с ужасом ждешь момента, когда я встану и скажу тебе, что нужно немедленно паковать вещи и как можно скорее вызывать машину. Ты изменилась с того времени, как мы приехали сюда, ты это знаешь? Ты выглядишь совсем иначе, что-то случилось с твоими глазами, с твоим лицом...

Мне стало стыдно, очень стыдно, я почувствовала себя виноватой в том, что не смогла скрыть от него свои эмоции, что у меня есть секреты. Я таила свою радость от пребывания дома, опасаясь, что Максим ее не разделит, и боялась, как он выразился, его слов о том, что нужно немедленно паковать вещи.

- Послушай... - Он поднялся, подошел к окну и жестом показал, чтобы я приблизилась к нему. Я подошла и встала рядом с ним. Ворота вдали были открыты, Роджер только что вывел лошадей. - Я не могу туда - ты это знаешь.

- Конечно... Ой, Максим, я и не собираюсь просить тебя об этом... тут нет вопроса - я тоже не смогла бы вернуться в Мэндерли.

Хотя я проговорила все это весьма бойко, я знала, что лгу, и во мне зашевелилось легкое чувство вины, которое постепенно все разрасталось. Ибо я думала об этом день и ночь, мысль о Мэндерли всегда жила где-то в глубине души, всегда таилась во мне. Мэндерли... Недалеко, в другом конце того же графства. Если выехать из этой славной деревеньки, проехать мимо холмов и вересковых пустошей, проследовать по ущелью вдоль реки к морю, то окажешься в том месте, которое относилось к другой жизни, к прошлому. Как там сейчас пусто? Или, может, что-то построено? Или на том месте лесная чаща? А может, все восстановлено и снова живет? Кто знает? Мне хотелось бы выяснить. Но я не смела.

Мэндерли.

Все это пронеслось в моем мозгу и перед моими глазами в течение одной секунды. Я сказала, чуть заикаясь:

- Я не думала о... о Мэндерли. - Мне было все еще трудно произнести это название, я почувствовала, как напрягся Максим. - Но, Максим, это так здорово - находиться в Англии! Да ты и сам это ощущаешь, верно ведь? Здесь все такое... свет, деревья - да все! Не могли бы мы остаться здесь подольше? Куда-нибудь съездить... конечно, я не имею в виду места... Никто нас не узнает и не увидит. А затем мы могли бы вернуться и взять все это с собой... И к тому же, мне кажется, мы не должны так сразу оставлять Джайлса, это было бы жестоко. - Я в двух словах рассказала Максиму о событиях предыдущей ночи. - Всего лишь еще несколько дней, чтобы помочь ему прийти в себя, а потом - ведь Фрэнк приглашал нас в Шотландию. Почему бы нам не съездить? Мне бы очень хотелось, я там никогда не была. Познакомимся с его семьей. Было так приятно видеть его счастливым и устроенным, правда же?

Я продолжала тараторить что-то в этом же духе, и Максим снисходительно, как это бывало и прежде, слушал меня, и все было между нами легко и просто, секреты же мои остались при мне. Да, это в общем, такие малозначительные вещи, подумала я вдруг, возвращаясь нашу комнату и продолжая переживать свою вину.

Решение было принято очень легко. Мы остаемся с Джайлсом и Роджером до конца недели, а затем сразу же направляемся в Шотландию и побудем в гостях у супругов Кроли. Максим казался вполне счастливым, и я знала, что мои заверения в том, что мы не станем посещать те места, где нас могут помнить и узнать, сыграли свою роль и успокоили его страхи. Он не хотел никого видеть, не хотел встречаться с кем-либо, кто имел хотя бы малейшее отношение к его прошлому и его прежней жизни, к Мэндерли, а тем более к Ребекке и ее смерти.

Этот дом был домом Беатрис, и я надеялась, что здесь он может справиться с собой и даже получить удовольствие от недалеких неторопливых прогулок по полям и тропинкам. Во всяком случае, так я говорила самой себе.

И я была безумно, невыразимо счастлива тем, что мы можем побыть здесь еще какое-то время, затем отправиться в Шотландию, а потом, после этого - я боялась даже себе признаться в своих надеждах, - после этого Максим расслабится, его покинут страхи, он поймет, как просто и легко находиться здесь даже дольше, поехать куда-нибудь еще, насладиться последними деньками золотой осени в одном из тихих, неведомых нам уголков Англии. Разве это не подействует на него бодряще и умиротворяюще? Вряд ли можно говорить о том, что ему здесь что-то угрожает в большей степени, чем за границей. Во всяком случае, до тех пор, пока мы будем держаться подальше от старых мест, от Мэндерли.

Я запела, поднимаясь по лестнице, чтобы переодеться, и, поймав себя на этом, поняла, что пою "На холмах Ричмонда", песню, которую не пела и даже не слышала много лет - с того времени, когда выучила ее в школе, и вот вдруг она пришла мне в голову и зазвучала свежо и звонко. Я удивилась, что помню ее от начала до конца.

Мне не удалось уговорить Максима прогуляться. Он решил дождаться, когда поднимется Джайлс, и обговорить, если удастся, некоторые деловые вопросы, поскольку не исключено, что он должен уделить внимание делам, которыми занималась Беатрис. Это меня удивило. Я полагала, что Максим станет избегать всего, что так или иначе связано с Мэндерли, но он был лаконичен, взял "Тайме" в маленькую столовую и закрыл за собой дверь; выйдя из дома, я увидела, что он стоит спиной к окну и держит перед собой газету. Я поняла, какие щемящие чувства испытывает он здесь, он не мог найти в себе силы даже для того, чтобы посмотреть на старенький сад Беатрис, который не шел ни в какое сравнение с садами в Мэндерли.

Сейчас он все делает только ради меня, подумала я. Делает из любви ко мне. И кроме прилива любви, возникшего в ответ на это, во мне вновь зашевелилось ощущение прежней неуверенности, сомнение в том, что я могу быть любима любимым мужчиной, а тем более им, ибо для меня он продолжал оставаться чем-то вроде бога, несмотря на существовавшее в нашем изгнании положение вещей; как бы я ни старалась быть сильнее, как бы он ни становился все более от меня зависимым - несмотря ни на что, в глубине души я по-настоящему не верила в себя, не верила, что могу быть женщиной, которую до такой степени любят. Иногда я ловила себя на том, что смотрю на свое обручальное кольцо так, словно оно находится на чьей-то чужой руке и не может принадлежать мне, и я начинала крутить его, как делала это во время нашего медового месяца в Италии, чтобы убедить себя в его реальности, и слышала свой голос, звучавший в солнечное утро в Монте-Карло: "Вы не понимаете, я не из тех девушек, на которых женятся".

Теперь, идя по росистой траве пастбища и услышав в себе этот голос, я улыбнулась самой себе.

Я гуляла более часа, то по тропинке, то просто по полю, и поначалу сожалела, что Максим не пошел со мной; я хотела, чтобы он все это видел, втайне надеясь, что он снова влюбится в этот живописный пейзаж, в Англию и не сможет побороть искушения остаться здесь. Я представила себе, как он останавливается то здесь, то там, на косогоре, возле ворот, от которых открывался вид на рощу, и, повернувшись ко мне, говорит: "Конечно же, мы должны вернуться домой. Теперь я понял, как скучаю по Англии, я не в силах возвращаться за границу, мы должны остаться здесь и никогда отсюда не уезжать, ни под каким предлогом".

А я подбадриваю его словами о том, что все будет хорошо, что никто нас не побеспокоит, что прошлое никогда больше не поднимет голову. И потом, даже если как-то напомнит о себе...

"Максим, с чем бы мы ни столкнулись, мы встретим это вместе".

Строя фантазии, я поймала себя на том, что у меня даже губы двигаются в воображаемом диалоге, и улыбнулась, вспомнив об этой старой своей привычке.

Когда-то, в школьные годы, я любила мечтать подобным образом, однако в последнее время, в условиях новой реальности, я предавалась подобным мечтам весьма Редко, поскольку была занята тем, что взрослела, ухаживала за Максимом, опекала его, будучи его единственным компаньоном, училась тому, как обуздывать память и не позволять воспоминаниям брать верх.

И лишь в затаенных, глубоко скрываемых мыслях о доме я давала волю своей фантазии, совершала воображаемые прогулки по зимним, заснеженным холмам, по живому ковру из цветов, я могла услышать над собой пение жаворонка, где-то невдалеке услыхать лай лисицы, а ночью - заполошные крики чаек.

И вот, направляясь к буковой роще на противоположном склоне, вытянув руку, чтобы дотронуться до живой изгороди из боярышника и шиповника, я дала полную свободу своему воображению, представив, что мы совершаем подобные прогулки ежедневно, а впереди нас бегут собаки... а может быть - почему бы и нет? - даже мальчишки.