Сьюзен Хилл - Миссис де Уинтер

• Название: Миссис де Уинтер
• Автор: Сьюзен Хилл
• Жанр: Любовные романы

---

- Нет, ты не думаешь.

Однако он ничего не ответил, прошел мимо меня и вышел из комнаты. Я последовала за ним.

- Максим, пойдем наверх, поспи немного. Мы можем поговорить обо всем завтра.

Казалось бы, он не торопился, однако движения его были быстрыми, он взял плащ, снял с гвоздя ключи от машины.

- Куда ты собрался?

Он не ответил. Я забежала вперед и загородила ему дверь, он остановился и поцеловал меня так, словно покидал всего на час. Я крепко уцепилась за его руку, но он был сильнее и для него не составило труда освободиться от меня.

Когда он открыл дверь, ветер с бешеным воем ворвался в дом, заглушив последние слова Максима, если только он вообще что-нибудь в этот момент говорил. Я не знала, собрался ли он к Фрэнку или, может, в Лондон; я была не в состоянии думать - ветер просто выдул все мысли из моей головы. Я хотела захлопнуть дверь и спрятаться от этого воя.

- Максим, Максим, вернись! Пережди, куда бы ты ни собрался, не выезжай сейчас! Пожалуйста, пережди!

Однако он шел быстрым шагом по подъездной дорожке, преодолевая сопротивление ветра; было так темно, что я с трудом его видела. Я попыталась последовать за ним, но ветер рвал волосы и одежду, я порезала ногу о гравий. Зажглись фары, я все-таки побежала вперед и почти добежала до машины, однако он легко меня объехал, и я лишь увидела его застывшее, бледное лицо; он смотрел вперед, намеренно не глядя на меня, а затем исчез из поля моего зрения, и его поглотила стена дождя и ревущая чернота ночи.

Вернувшись в дом, я сразу же бросилась к телефону, хотя и понимала, что стоит глубокая ночь. Не важно, если я их разбужу. Я не думала, что Максим направился в Шотландию, но почему-то верила, что так или иначе он свяжется с Фрэнком.

Однако трубка молчала. Телефон был мертв.

После этого мне осталось лишь сидеть и с ужасом прислушиваться к бесчинству урагана, к вою и треску, с которым он выворачивал деревья и валил их на землю.

Это было по-настоящему страшно, и я даже не решалась подумать о том, каково в эту минуту вести по дороге машину. Я произносила отчаянные молитвы, давала всевозможные зароки и обещания.

В конце концов я отправилась в спальню и легла, продолжая слушать вой ветра и молясь о том, чтобы Максим остался жив, чувствуя в себе новообретенную уверенность и силу.

Наконец я заснула тревожным сном, сопровождаемым навязчивыми сновидениями, под аккомпанемент скрежета, треска и воя ветра за окном.

Когда я проснулась, было какое-то неестественно тихое утро. В комнату лился удивительно нежный свет. Я встала, выглянула из окна и увидела потрясающую картину опустошения Сад словно лежал на боку. Склоны были завалены ветками и целыми вывороченными бурей деревьями, в окружающей дом зеленой чаше виднелись прогалы, которых раньше не было, теперь в них проглядывало небо.

Я спустилась вниз. Максим не вернулся - из окна я видела, что машины в гараже еще нет. Телефон по-прежнему безмолвствовал. Поскольку делать больше было нечего, я быстро оделась и вышла наружу, чтобы посмотреть, какие беды натворила буря; мои страхи из-за Максима и воспоминания о предыдущем вечере слегка отступили при виде тех опустошительных разрушений, которые предстали моим глазам. Я шла мимо поваленных либо поломанных деревьев, не дотрагиваясь до них, а лишь глядя вокруг. Я не плакала. Слезы были бы слишком слабой реакцией на случившееся.

Я направилась к огороду в надежде, что стены послужили для него надежным укрытием, однако дальняя стена целиком обрушилась, на ее месте лежала груда камней, и ветер разгулялся здесь во всю свою буйную силу, кружа и вырывая все подряд. Калитка слетела с петель, и мне стоило немалого труда пробраться через нее. А когда мне это удалось, я пожалела об этом.

Ореховая аллея исчезла. Там, где красивые, стройные, молодые деревца образовывали над головой арку, где я прогуливалась, любуясь открывающимся вдали видом и серебристым блестящим шпилем, громоздились кучи переломанных веток и торчали жалкие пеньки.

И тогда я разрыдалась, хотя это были никчемные слезы и они скоро прошли.

Сильно похолодало. Небо было равномерно серого, водянистого цвета. Туфли промокли насквозь, полы плаща прилипли к ногам.

И тогда-то мне отчаянно, до ужаса, до безумия захотелось, чтобы рядом был Максим. Я не могла, не имела сил оставаться в одиночестве. Я не помнила, что мы сказали друг другу напоследок, в чем заключалось недопонимание между нами. Я знала лишь то, что ничего толком не объяснила, не сказала, что о многом сожалею.

Я почти побежала по траве к дому. Я должна каким-то образом выяснить, куда он уехал, и заставить его вернуться домой.

Но едва я влетела в холл, как увидела открытую дверь кабинета и письмо, прислоненное к чернильнице на письменном столе. Я вошла. Это был простой белый конверт, без адреса. Но я не сомневалась, что он предназначался мне, села на стул, вскрыла его и прочитала.

Хотя я и так знала, не читая. Я знала, что таилось в его голове и сердце, что его терзало и мучило, знала о его чувстве вины и о том, какой он видел выход.

Нас наказывают не за грехи - сами грехи нас наказывают. Мы не можем жить, сознавая свою вину в течение всей жизни.

Кончив чтение, я услышала голоса. Меня окликнула Дора.

Они пришли узнать, все ли с нами в порядке, посмотреть, какой ущерб нанесла буря, и были очень расстроены. От такой доброты и участия я разрыдалась и, рыдая, рассказала, что могла, о Максиме. После этого они все взяли на себя, отправили необходимые сообщения, в дом в течение нескольких часов приходили и уходили люди, а мне лишь оставалось ждать вестей и того момента, когда исправят телефон; когда он наконец зазвонил, я взяла трубку и услышала то, что рассказали мне о Максиме.

Глава 22

Он почти доехал туда. Его машину нашли врезавшейся в дерево на одной из узких, извилистых развилок, недалеко от Мэндерли. Я проезжала по ней одна год тому назад, а раньше мы оба часто там ездили.

Я не хотела ехать. Я попросила послать за Фрэнком Кроли. Он был старинным другом Максима, сказала я, и сможет наверняка его опознать. Но так нельзя, ответили мне. Я была ближайшей родственницей. Его женой. Миссис де Уинтер. Я должна ехать.

На его теле почти не было следов повреждений, если не считать еле заметного синяка на лбу. Я не могла понять, от чего он погиб.

Впрочем, я не думала об этом. Я не видела его там. Я видела его в других местах, где мы бывали вместе, видела, как мы ехали по дороге в Монте-Карло, гуляли по Счастливой Долине с Джеспером, который крутился у его ног, видела его стоящим рядом со мной на старом пароходе, плывущем в Стамбул, между заходящим солнцем и взошедшим серпом луны, видела, как он, стоя на зеленом косогоре, разглядывал Коббетс-Брейк, укрывшийся в чаше под нами.

Поначалу я не хотела вообще устраивать никаких похорон, однако что-то все же нужно было организовать, тем более что этого хотели другие - Джайлс и Роджер, Фрэнк Кроли, старина полковник Джулиан. Но заупокойная служба не должна проходить в церкви Керрита или даже в деревенской церкви близ Коббетс-Брейка. Ничего этого я не хотела и сама удивлялась тому, насколько решительно была настроена; и не должно быть никакой могилы.

Он не должен быть похоронен в могильном склепе, рядом с ней. Этого я не могла бы вынести; а поскольку хоронить более негде, значит, тело не должно быть предано земле.

Мы приехали в маленькое, ничем не примечательное местечко в двадцати милях от развилки, где машина врезалась в дерево, местечко, которое я никогда не видела и не увижу впредь. Поэтому я и выбрала его - разумеется, с помощью Фрэнка. Он его нашел и взял на себя все формальности.

Нас было семеро, да еще священник, и очень скоро все завершилось. Я предприняла необходимые меры, чтобы об этом не узнал больше никто. Однако когда мы возвращались к дороге, вдыхая влажный воздух, пахнувший осенью и морем, я увидела высокую, худую, чем-то знакомую фигуру в пальто; затем фигура свернула в сторону и, когда я снова оглянулась, пропала из виду. Лишь много времени спустя Фрэнк сказал, что то был молодой Роберт, лакей из Мэндерли, до которого дошли какие-то слухи, и он пришел из Керрита, где продолжал жить все это время, однако лишь походил вокруг, не желая быть назойливым.

Больше ничего не было - ни чая, ни сборища людей. Она не пришла. Как и Джек Фейвел. Но я знала, что они не придут, в этом не было нужды, они добились того, чего хотели. Отмщения, сказала бы я. Максим назвал бы это правосудием.

Оставалось сделать единственную вещь, и это должна была совершить я одна. Фрэнк, славный, дорогой Фрэнк очень переживал по этому поводу; он бы непременно пришел, он считал, что должен быть там - ради меня. И еще потому, что считал это своим долгом. Однако я убедила его, и он не стал спорить, он понял.

Нанятая мной машина доставила меня до места; я взяла с собой маленький деревянный ящик, на котором было написано его имя, и мы добрались до гавани, где меня уже ожидала небольшая яхта; я увидела, что она принадлежала сыну Тэбба. И хотя мне не хотелось, чтобы к этому был причастен кто-либо, кого я знаю, я не стала огорчаться - ведь фактически я его не знала, так что все верно.