Джеймс Хилтон - Утерянный Горизонт

• Название: Утерянный Горизонт
• Автор: Джеймс Хилтон
• Жанр: Проза

---

Ночь все тянулась, как если бы каждая ее минута была чем-то тяжелым и материальным, что нужно было протолкуть давая дорогу следующему. Лунный свет через время начал бледнеть, а с ним и отдаленный призрак горной вершины; и затем тройное зло темноты, ветра и холода усилилось до рассвета. И тогда, как будто по его сигналу, ветер исчез, оставляя мир в спокойствии сострадания. Впереди, очерченная бледным треугольником, гора показалась снова, поначалу серая, потом серебрянная, и наконец, розовая, когда первые лучи солнца дотронулись до ее вершины. В расходящемся мраке сама равнина начала принимать формы, открывая каменную поверхность покрытую покатой галькой. Картина была не из дружелюбных, но по мере того как Кануэй исследовал ее, на него нашло странное ощущение какого-то изящества в ней и тонкости, ни с точки зрения романтической привлекательности, а качества почти интеллектуального, стального. Белая пирамида в отдалении увлекала разум с такой же страстью что и теорема Евклида, и когда наконец на глубоком, delphinium синем небе взошло солнце, он почувствовал себя снова почти в полном удобстве.

Как только атмосфера начала прогреваться и другие проснулись, он предложил вынести пилота наружу, где резкий сухой воздух и солнечный свет могли бы помочь оживить его. Это было сделано, и они начали второе, более приятное бодрствование. В конце концов человек открыл глаза и начал говорить в конвульсиях. Его четверо пассажиров склонились над ним, внимательно вслушиваясь в звуки, бессмысленные для всех кроме Кануэйя, который время от времени что-то отвечал. После некоторого времени он ослаб, стал говорить с растущим затруднением, и наконец умер. Было позднее утро.

После этого Кануэй повернулся к своим спутникам. "Мне очень жаль, но рассказал он совсем мало -- мало, я имею в виду по сравнению с тем, что бы хотелось знать. Лишь то, что мы находимся в Тибете, что определенно. Он не дал никаких последовательных объяснений тому зачем он привез нас сюда, но кажется, местность была ему знакома. Он говорил на том наречии китайского, который я слабо понимаю, но по-моему, он говорил о близлежащем ламазери, вдоль этой долины, я так понимаю, где мы сможем найти убежище и еду. Он называл его Шангри-Ла. Ла в переводе с Тибетского означает горный проход. Он настаивал на том, чтобы мы шли туда."

"Что совсем не кажется мне причиной того, что мы должны," сказал Мэллинсон. "После всего, он кажется был не в своем уме. Не так ли?"

"Мне известно столько же сколько и тебе. Но если мы не отправимся в это место, куда еще можно пойти?"

"Куда хочешь, мне все равно. Я лишь в том уверен, что этот Шангри-Ла, если направление верно, должен быть еще несколько миль прочь от цивилизации. Я был бы более счастлив, если б мы уменьшали расстояние, а не увеличивали. Проклятие, ты же собирался вывести нас отсюда?"

Кануэй терпеливо отвечал: "Ты неверно оцениваешь ситуацию, Мэллинсон. Мы в той части света о которой известно лишь то, что здесь опасно и трудно даже для полностью снаряженной экспедиции. Если взять во внимание сотни миль подобного склада, которые наверняка окружают нас с обеих сторон, предложение идти обратно в Пешавар кажется мне совсем необещающим."

"Я не думаю, что практически я могла бы это осилить," серьезно сказала Мисс Бринклоу.

Барнард кивнул в подтверждение. "Похоже, однако, на чертово везение, если этот ламазери находится где-то рядом."

"Сравнительное везение, может," согласился Кануэй. После всего, припасы кончились, как вы уже знаете, а местность не из тех где легко выжить. Через несколько часов мы все будем изморены голодом. И грядущей ночью, если придется ночевать здесь, нас снова ожидает столкновение с ветром и холодом. Перспектива не из приятных. На мой взгляд, наш единственный шанс в том, чтобы отыскать каких-нибудь человеческих существ, и где по-другому начать поиски, кроме как там, где нам указали их существование?"

"А что если это ловушка?" спросил Мэллинсон, но Барнард тут же ответил. "Теплая, милая ловушка," он сказал, "c куском сыра внутри, удовлетворила бы меня вполне."

Все рассмеялись кроме Мэллинсона, у которого совсем сдали нервы и был вид обезумевшего. Наконец Кануэй продолжил: "То есть, я понимаю, мы все более или менее согласны? Существует опреленная дорога вдоль этой равнины; она не выглядит слишком покатой, однако мы должны передвигаться медленно. В любом случае, здесь делать нечего. Мы даже не можем похоронить этого человека без динамита. И кроме того, люди из ламазери будут в состоянии обеспечить нас носильщиками для обратной ходки. Они нам будут нужны. Я предлагаю двинуться сразу, так, что если мы не отыщем это место к середине дня, у нас будет время вернуться для еще одной ночи в кабине."

"Ну а если предположить, что мы таки отыщем его?" все еще непреклонный в своих подозрениях говорил Мэллинсон. "Если хоть какая-нибудь гарантия того, что нас не убьют?"

"Никакой абсолютно. Но по-моему, этот риск менее существенен и к тому же более предпочтителен тому, чтобы погибнуть здесь от голода или холода." Ощущая что подобный ход мыслей не совсем подходит ситуации, он добавил: "Кстати сказать, убийство будет самым последним делом в Буддистском монастыре. Вас скорее убьют в английском соборе чем там."

"Как Сэнт Томаса из Кантербюри," отозвалась Мисс Бринклоу, кивая в подчеркнутом согласии, и перечеркивая его мысль полностью. Мэллинсон пожал плечами и ответил в меланхоличном раздражении: "Что ж, очень хорошо. Мы отправляемся в Шангри-Ла. Когда бы, где бы это ни было, попытка не пытка. Давайте только надеяться, что это не на пол-пути в верх по этой горе."

Замечание привело к тому, что глаза всех обратились к сверкающему конусу в который упиралась долина. Абсолютно великолепной выглядела она в полном свете дня; и тут их взгляды превратились в пристальные и застыли: издали, в поле их обозрения, им навстречу двигались человеческие фигуры. "Провидение," прошептала Мисс Бринклоу.

Примечания

1 Пэтен - член одной из этнических групп в Авганистане.

2 Bona fides -- c латыни, хорошая вера, т. е. достоверность.

3 Йоангфроу - вершина в Швейцарских Альпах.

4 Ulster -- длинное, просторное пальто Ирландского происхождения сделанное из плотных иатериалов.

Часть третья.

В Кануэйе всегда присутствовал наблюдатель, независимо от того насколько активна была остальная его часть. И сейчас, в ожидании того, как незнакомцы подойдут ближе, он отбросил суетность решений что он может или не может сделать под влиянием тех или иных обстоятельств. Это была ни храбрость, и ни хладнокровие, и никакая не возвышенная уверенность в собственных силах принимать решение в зависимости от ситуации. С худшей точки зрения, это была разновидность лени, нежелание прерывать чисто наблюдательский интерес к происходящему.

По мере того как фигуры двигались вдоль долины, можно было различить, что их было около дюжины или даже больше, и вместе с собой они несли кресло с верхом в виде колпака. Чуть позже в кресле стал заметен человек облаченный в синее. Кануэй не мог представить откуда они все шли, но то, что подобный отряд должен был проходить именно здесь и в это время, определенно казалось, по выражению Мисс Бринклоу, рукой Провидения. Как только расстояние между ними снизилось до слышимости голоса, он оставил свою группу, и неторопливо пошел вперед, зная как люди Востока почитают ритуал встречи и как неспешно любят выполнять его. Остановившись от них в нескольких ярдах, Кануэй отвесил поклон с полагающей вежливостью. К его сильному удивлению, облаченная фигура поднялась со своего кресла, с величавой неторопливостью прошла вперед и протянула руку. Кануэй ответил тем же, видя перед собой китайца, пожилого или даже старого, с седыми волосами, гладко выбритого, и, скорее, не броско украшенного в шелковый вышитый наряд. В свою очередь, он казалось, тоже подверг Кануэйя подобному роду наблюдений; и затем на точном, и, пожалуй, слишком аккуратном английском языке, промолвил: "Я из ламазери Шангри-Ла."

Кануэй снова поклонился и после соответствующей паузы начал в краткости излагать обстоятельства приведшие его и трех его товарищей в столь редко посещаемую часть света. По окончанию декламации китаец подал жест понимания. "Это бесспорно замечательно," сказал он, и в размышлении глянул на поврежденный аэроплан. "Мое имя Чанг," он добавил, "если Вас не затруднит представить меня своим друзьям."

Кануэй сумел вежливо улыбнуться. Он был поражен этим последним феноменом: китаец, говорящий на идеальном английском и соблюдающий социальный этикет Бонд Стреет, посреди дикой местности Тибета. К этому времени все остальные успели подойти и в различных степенях удивления наблюдали встречу. Кануэй обернулся к ним: "Мисс Бринклоу..., господин Барнард, американец..., господин Мэллинсон...и мое имя - Кануэй. Мы все рады вас видеть, даже при том что, что встреча эта почти так же не поддается объяснению, как и сам факт нашего пребывания здесь. Это можно даже считать двойной удачей, так как прямо сейчас мы думали отправиться к Вашему ламазери. Если б Вы оказали любезность указать направление нашему пути -"