Андре Олдмен - Древо миров

• Название: Древо миров
• Автор: Андре Олдмен
• Издательство: Северо-Запад
• Жанр: Героическая фантастика
• Год: 1997
• ISBN: 5-7906-0043-3

«Сагу о Конане» продолжает роман «Древо Миров», где читатель вместе с героями окунется в мир головокружительных приключений, где клинки и отважные сердца противостоят черному колдовству.

---

Шепот теперь перемежался тихим смех.

«Ты такой же, как все, — вещал лес, — трусливый, опрометчивый человечек… Где тебе постигнуть высшую гармонию, ты стремишься вперед, не зная зачем, бежишь, сам не ведая куда… Можешь кромсать мои ветви сколько угодно, это все равно что срезать волосы с бороды… Хватит, угомонись, приляг, предайся созерцанию…»

Нож сломался.

С отчаянным криком Конн бросился грудью на живые заросли. Они мягко спружинили и тут же обволокли его тело, впиваясь сотнями мелких, жалящих присосок. Смех леса превратился в утробный хохот, и король понял, что заросли готовы поглотить свою добычу. На этот раз не было чувства покоя, только жгучая боль…

И сквозь ее волны пришло воспоминание: опушка леса и светловолосая гибкая фигурка на берегу медленных желтых вод. «Многие плетут сети, подобные паутине, — зазвучал чистый голосок Мараэль, — если накинут, не дергайся понапрасну, паучок только того и дожидается… Стань для врага страшнее, чем он для тебя!»

Конн застыл, улавливая сквозь хохот леса невнятное бормотание.

«Я вездесущ… Я вбираю тебя, как ничтожную песчинку… Ты — это я, я — это ты… Живая плоть, горячая плоть…»

«Слишком горячая для тебя! — не разжимая губ выкрикнул Конн. — Я — лесной пожар, ты — сухой вереск!»

Хохот и бормотание смолкли. Живые ветви дрогнули, словно в нерешительности, и тут же снова зазвучал вкрадчивый шепот:

«Слишком поздно, ничтожный, слишком поздно! Ты уже внутри, внутри…»

Липкий жгут захлестнул и сдавил горло, красная пелена заволокла гаснущий взор…

И тут откуда-то издалека, из-за желто-бурой стены леса долетела негромкая музыка.

Глава пятая Корни и холм

На первое следует подавать мясо, затем — рыбу и только после переходит к десертам.

«Домоводственные наставления»

Кто-то наигрывал на дудке простенькую, незамысловатую мелодию. Звуки были то нежные и чистые, то хриплые, игрец сбивался, а может, ему просто надоедала нехитрая пьеска, и он начинал другую.

Отвратительная удавка на шее короля ослабла. Ветви больше не тянулись к нему, умолк и шепот, словно лес прислушался к нежданным звукам. А они то приближались, то отдалялись — дудочник, судя по всему, неспешно прогуливался где-то неподалеку.

Конн рванулся изо всех сил, чувствуя, как трещит и рвется одежда, намертво прилипшая к клейким побегам. Ядовито — зеленые, желтые и кроваво — красные цветы мелким дождем сыпались вокруг. Невзначай король раздавил круглый белесый гриб, и сразу же пыльное облако окутало его с ног до головы. В горле запершило, на глаза навернулись слезы, но он брел и брел вперед, раздвигая руками податливые ветви, пока не очутился на травянистой поляне, взбегавшей к узловатым корням огромного дерева.

Конн все еще чихал и кашлял, отряхивая пыльцу злосчастного гриба, когда услышал рядом вкрадчивый, негромкий голос:

— Заблудился, бедолага?

Протерев глаза, король увидел невысокого молодого человека с приятным лицом, обрамленным светлыми кудрями. На кудрях лихо сидел венок, собранный из неярких полевых цветов. Человек улыбался, и его губы, как и остальные черты лица, тонули в известной уже королю полупрозрачной дымке.

— Твоя музыка спасла меня, — кивнул Конн на небольшую дудочку за поясом незнакомца. — Если бы не она, я стал бы частью леса…

— Рад, что сумел тебе помочь, — мягко сказал незнакомец, — хотя ни о чем подобном не помышлял. Я в последнее время редко играю, а тут захотелось вспомнить кое-что из сочиненного когда-то… Но ты зря пошел через лес, к Древу есть немало окольных путей.

— У меня не было времени, чтобы их разыскивать, — сказал король, — дело, за коим я прибыл в это странное место, не терпит отлагательств. На твоем лице я читаю благожелательность, и, быть может, ты не откажешься помочь мне еще раз. Но сначала следует представиться друг другу. Меня зовут Конн, сын Конана, я — король Аквилонии…

— Знавал я твоего отца, — отвечал дудочник без особого удивления, — он бывал здесь. Я пил с ним амброзию.

— Как! — вскричал Конн. — Конан-киммериец прошел через Перекресток Миров! Расскажи мне об отце, почтенный…

— Дамбаэль, — назвался дудочник с легким поклоном, отчего его светлые кудри упали на большие яркие глаза. — Когда-то я был младшим сыном Великого Апраксая и звался Дамбило.

— Ты получил волшебную дудку в дар от ямбаллахов! Так это она вызволила меня из смертельных объятий леса?

Дамбаэль кивнул и протянул королю инструмент. Дудка была невзрачной с виду, но, когда Конн взял ее в руки и поднес к глазам, он разглядел внутри темного гладкого корпуса мириады ярких, словно летящих из глубины точек. Как только он прикоснулся к инструменту, неяркое багровое свечение окутало дудку, и королю показалось что камень в его перстне слегка вспыхнул красным и тут же снова угас.

— Думаю, ты явился для того же, что и твой отец когда-то, — задумчиво молвил Дамбаэль, внимательно разглядывая поросший мхами ствол огромного дерева. — Конан отправился отсюда вниз по Темной Реке.

— Зачем? — с жадностью спросил Конн.

— А вот этого я сказать не могу, — улыбнулся дудочник, — и о твоих целях спрашивать не стану. Ты ведь тоже собираешься пуститься в плавание, не так ли?

Король кивнул.

— Скажи мне, где начинается река?

— Прямо под корнями. Идем, я покажу.

Дамбаэль забрал свою дудку, и они двинулись вверх по сочной траве, среди медвяных запахов и ленивых пчел, перелетавших от цветка к цветку. Все вокруг дышало покоем и негой, воздух был жарок, но свежие порывы ветра долетали время от времени откуда-то сверху, из густой кроны исполина. Под ногами что-то похрустывало, и, присмотревшись, Конн понял, что зря счел местность столь уж идиллической.

Под ногами потрескивали кости. Выбеленные солнцем, они во множестве валялись в траве, и сочные стебли пробивались между белыми ребрами человеческих останков, выползали из пустых глазниц черепов… Белые пятна виднелись повсюду — возле небольших валунов, кустов, на прогалинах, а один скелет лежал, глубоко утонув в муравейнике.

Король хотел было спросить, что это за погост такой, но Дамбаэль шагал впереди не оборачиваясь, негромко напевал:

Наши жизни — только ветер
С крыльев мельницы богов,
Носит нас легко по свету
От пустынь и до снегов.

Мы идем неутомимо,
Поспешая и сердясь,
Мимо, мимо, мимо, мимо,
Мимо тех, кто любит нас.

Мы спешим подняться выше,
Оставляя за спиной
Крыши, крыши, крыши, крыши,
Крыши вотчины родной.

Поспешая, наступая,
Оставляя навсегда…
И тогда нас принимает
Ледяная пустота.

И бредем дорогой белой —
Слева лед, и справа лед —
На губах заиндевелых
Слов несбывшихся полет…

Наши жизни — только ветер
С крыльев мельницы богов,
Нам легко гулять по свету
От пустынь и до снегов!

Под ногой Конна снова что-то треснуло. На сей раз — деревянная дощечка с вырезанной некогда руной. Дощечка была старая, подгнившая, а руну разобрать и вовсе было невозможно. Конн и его провожатый были уже в полете стрелы от основания дерева, трава кончилась, землю устилал ковер сухих листьев, среди коих во множестве валялись подобные дощечки, словно щепки, упавшие из-под топора неведомого лесоруба.

Дамбаэль остановился и опустил дудку, явно чего — то ожидая. Он сделал Конну знак, и тот вышел вперед, увидев между корней темную широкую нору. Рядом журчал небольшой источник, кое-как обложенный камнями; вода с тихим плеском убегала под узловатые корни.

— Сюда? — спросил король, покрепче сжав в руке обломок гномьего ножа.

Обломок был острый и мог еще сгодиться.

Было тихо, только потрескивали и попискивали многочисленные мелкие твари, ползавшие по стволу древесного исполина. Желтоватые безволосые создания с ладонь величиной семенили во все стороны, резво переставляя свои многочисленные ножки — присоски. Между выступами коры скользили красноватые тельца, похожие на пиявок. Время от времени они застывали, припадая к щелям круглыми беззубыми ротиками, — пили сок, насыщая свои длинные слизистые тела. Какие-то зеленоватые бесформенные сгустки неподвижно висели на мелких сучках, и когда неосторожный обитатель ствола приближался к ним, проворные щупальца захватывали добычу и втаскивали внутрь колышущихся утроб. Блестящие черные букашки ползали по спинам других созданий, надолго прилепляясь к какому-нибудь древесному обитателю, словно всадник к лошади. В глубине темных отверстий, испещрявших кору, копошились серые тени невидимых обитателей, и раз, прямо напротив Конна, из дыры высунулась и тут же скрылась головка, увенчанная рогами, на которых сидели два мутных глаза.