Андрей Левицкий - Варвары Крыма

• Название: Варвары Крыма
• Автор: Андрей Левицкий
• Жанр: Боевая фантастика

---

Сзади донесся властный голос:

— Посадите в трюме, запрете… Что здесь происходит?

— Назад! — завизжал комендант, а потом раздался звук удара, шелест, крик, лязг…

Руки с моего тела исчезли — все разом. Я раскрыл глаза. Якуб лежал на боку возле стола, держась за грудь. Гордей стонал, стоя на коленях перед стулом. Рядом почти в такой же позе пребывал один из охранников, второй корчился у стены. Не вставая, я задрал ноги и стоптанными подошвами сандалий ударил охранника в лицо, опрокинул его навзничь.

— Прекратить!

Судя по звуку дыхания, позади меня находились несколько человек. Один обошел стул, и я увидел высокого крепкого старика со шрамом через все лицо, в походной одежде и черном тюрбане, украшенном золотой бляхой.

— Якуб, что ты делаешь? — спросил воевода Лонгин.

От него веяло силой и уверенностью. Позади воеводы стояли трое гетманов с берданками и короткими кривыми саблями на поясах, в черных шароварах и кольчугах из костяных пластин, скрепленных железными кольцами.

Якуб вскочил.

— Ты меня ударил, Лонгин, — прошипел он, придерживаясь за край стола. Коменданта качало, лицо его раскраснелось, как закатное солнце. — Ты… как ты посмел?! Я — глава Дома Гантаров! Я…

— У меня нет времени на разговоры, — перебил воевода и повернулся к своим людям: — Альбиноса на борт. Уходим.

Двое гетманов подхватили меня под мышки и подняли на ноги, третий, не опуская ружье, переводил взгляд с охранников на коменданта, а с того на Гордея. Якуб шагнул к нам, и гетман негромко предупредил:

— Прострелю башку.

Комендант обжег меня полным ненависти взглядом, и я, не сдержавшись, подмигнул ему, как недавно подмигивал в камере Евсею.

— Идем, — Лонгин первым зашагал к двери. Сильные руки развернули меня, и стало видно, что все это время в комнате находился еще один человек — мальчик с бледным миловидным лицом, в длинном плаще и небольшой аккуратной чалме. Он посторонился, освобождая дверной проем, и гетманы повели меня к лестнице.

— Стой! — злобно каркнул комендант сзади. — Стой, Лонгин! Я глава Дома, член Рады! Ты не уведешь этого человека! Он нужен мне, я…

— В Раде и разберемся, — равнодушно бросил старик. — Днем будь в ущелье, Якуб.

— Альбинос в моей власти! Он напал на моего сына!

Мы были уже на лестнице, мальчик в плаще сопровождал нас, откинув полу и положив ладонь на рукоять кинжала. Он пристально смотрел на меня.

— Теперь он во власти Рады, — прозвучало сзади.

— Берегись мести Гантаров! Даже в своих казармах ты не спрячешься… — Дальнейших слов я не слышал: Лонгин захлопнул дверь, будто топором обрубив угрозы Якуба.

Во дворе стояли прилетевшие с воеводой гетманы, вокруг толпились мало что понимающие охранники Редута. Большая бледная луна висела над башней.

Идущий впереди мальчик поднял руку, и гетманы выстроились вокруг нас.

— Летим назад! — звонким голосом произнес он.

Я нахмурился, приглядываясь к его походке, фигуре… Раздави меня платформа, как выражается кое-кто — это же девчонка! К тому же молодая, вряд ли старше меня. И она командует людьми Лонгина?

Меня повели к железной мачте в центре двора. Часовые на галереях вдоль частокола растерянно перешептывались, не понимая, что происходит и что им делать.

У мачты висел дирижабль — длинная емкость в пузырях, выпирающих между канатами, сзади еще две емкости-шара, закрепленные длинной горизонтальной штангой, под всем этим массивная деревянная гондола. Из узкой носовой части ее вверх торчала деревянная фигура панцирного волка в прыжке. На широкой корме поблескивал горб дизельного двигателя, над выхлопной трубой курился дымок. Из боковых емкостей торчали стержни, на концах медленно вращались небольшие воздушные винты. От носа и кормы к ибитым в землю скобам тянулись цепи, с борта свисала веревочная лестница.

Мы направились к дирижаблю. Лонгин остался внизу с пятью людьми, которые ощетинились стволами берданок, остальные гетманы во главе с девушкой полезли наверх.

— Капитан! — громко позвала она, и над бортом показалась голова в легком кожаном шлеме, какие часто носят небоходы. — Отбываем немедленно!

Он кивнул и выкрикнул приказ. Раздался лязг цепей.

— Ранен? — спросила у меня девушка, когда я оказался на плоской крыше гондолы — то есть на палубе, закрытой от ветра высоким бортовым ограждением, над которым торчали столбики с масляными лампами. Их накрывали стеклянные колпаки.

Я посмотрел вниз, потом назад — от просвета в ограде, за которым висела лестница, по палубе тянулась цепочка влажных, будто бы ржавых следов, оставшихся от подошвы правого сандалия.

— Просто царапина на ноге, — равнодушно сказал я. «Триптих» тяжело качнулся. Со двора донесся крик — из-за барака к железной мачте спешили вооруженные гетманы во главе с Якубом. Комендант снова закричал, размахивая руками.

На палубу забрался воевода, за ним показались гетманы с берданками. Дирижабль стал взлетать. Мы прошли под аркой с наблюдательным гнездом, расположенным всего в нескольких локтях ниже центральной емкости, и остановились возле рулевой рубки. Девушка приблизилась к Лонгину, и старик что-то сказал ей.

— Занять оборону! — громко приказала она. — Если начнут стрелять со стен — огонь в ответ. Капитан!

Гетманы побежали к бронированным бортам, загремели лючки бойниц. Перед нами появился молодой мужчина в кожаных штанах, рубахе и шлеме.

— Летим обратно.

Капитан повернулся и крикнул:

— Стоять по местам, двигатель на полную! Пулеметчики к турелям!

— Воевода, — девушка глазами показала Лонгину на меня, — что с ним?

Старик впервые прямо посмотрел на меня. В глазах его застыла ледяная ненависть.

Двигатель набрал обороты, загудели воздушные винты вверху, и палуба снова качнулась.

— В трюм, в отдельную комнату на корме, — приказал воевода. — И пусть его раскуют, Лада. Я не хочу, чтобы у него были язвы на руках и ногах, когда начнется казнь. Он цел? Откуда эта кровь?

— Говорит, царапина на ноге.

— Царапина? — спросил у меня Лонгин.

Пожав плечами, я кивнул и отвернулся от него. По виску поползла капля пота.

Когда Якуба отбросили от меня, он выпустил свой нож, а я тогда схватил его и сунул в карман лезвием вниз. В поднявшейся суматохе этого никто не заметил. Плавник пропорол ткань; после того как я встал, клинок проскочил в дыру и порезал кожу на ноге, изогнутая рукоять застряла в кармане. Рана была неглубокой, кровь совсем тонкой струйкой стекала в промокший сандалий. Они заметили только кровь — но пока ничего не знали о ее причине.

Глава 5

Повезло — снимая кандалы, гетманы не обыскали меня. Когда они закончили, стоявшая в дверях Лада спросила:

— Что там за рана, покажи?

Как можно более равнодушно я качнул головой.

— Кровь уже не идет. Она неглубокая, так, царапина.

— На трапе крови было слишком много для простой царапины, — возразила девушка.

— Ну так что? — Я насмешливо глянул на нее и сделал приглашающий жест. — Ты сама затянешь, снимать штаны?

— Я пришлю лекаря. — Лада шагнула в сторону, пропуская охранников, и вышла.

Лязгнул засов, проскрежетал ключ в замке. Наступила тишина, лишь тихо гудели пропеллеры.

Комната, куда меня посадили, находилась у самой кормы. Когда дирижабль поднялся над Редутом, я прижался щекой к стене возле забранного решеткой окна и разглядел башни, медленно уползающие назад. Они быстро исчезли в темноте. Расселина расширялась, склоны росли и все дальше отступали друг от друга.

В отличие от камеры Редута, здесь на полу вместо гнилой соломы лежал ковер — хотя и совсем старый, облезлый. На койке драное одеяло, в углу пустой железный кувшин, в двери — закрытое крышкой квадратное окно. Осмотрев место заключения, я заглянул под койку, потом в окно. Недалеко от дирижабля летела стая белушей, их гладкие спины поблескивали в лунном свете. Вытащив нож, я просунул руку между прутьями и вонзил черный клинок в обшивку гондолы немного ниже окна.

И только успел присесть на койку, как в сопровождении охранников явился лекарь. Он осмотрел рану и ссадины, смазал ногу с запястьями пахучей густой мазью и ушел.

— Дайте мне пить! — крикнул я вслед гетманам.

Вскоре крышка на дверном окошке откинулась наружу, в камеру просунулась рука с кувшином, я взял его, крышка сразу закрылась. В кувшине оказалась теплая вода.

Вверху монотонно рокотал дизель, дирижабль летел быстро, почти не качаясь. Дверь и решетка в ней из железа, а с ним не справится далее плавник катрана. Зато оконная рама из дерева. Выждав недолго, я стал кромсать ее, то и дело оглядываясь и прислушиваясь.

Вскоре мне удалось проделать углубление и добраться до нижнего конца погруженного в древесину прута. Выпив воды, я засучил рукава и снова принялся за дело. Дирижабль летел в темноте. Стало холоднее, ветер порывами задувал в камеру. Сквозь переборки изредка доносились приглушенные команды или шаги по коридору, тогда я втыкал нож в обшивку за окном и быстро садился на койку.