Вольфганг Хольбайн - Колдун из Салема

• Название: Колдун из Салема
• Автор: Вольфганг Хольбайн
• Издательство: Книжный клуб "Клуб семейного досуга"
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2006
• ISBN: 966-343-148-2

Бездомный юноша оказывается сыном и наследником великого колдуна. По воле судьбы он должен выступить на стороне сил Добра в борьбе с доисторическими монстрами, воплощающими Зло. Арена битвы — Англия XIX века. Обладает ли сын способностями отца? Хватит ли у него сил противостоять могущественным чудищам и спасти любимую? Вы не только узнаете ответы на эти вопросы, но и насладитесь великолепными «спецэффектами», сопровождающими сцены сражений с темными силами и моменты трансформации сознания при переходах из реального мира в нереальный. Впрочем, граница между этими мирами порою кажется весьма условной…

---

— Сколько времени мы здесь будем находиться? — спросила она.

— Сколько времени? — переспросил я в недоумении. — Мы ведь только что сюда приехали, Присцилла.

— Я не хочу здесь оставаться, — сказала Присцилла. Ее рот был у моего уха, и она говорила шепотом. Затем она нежно коснулась губами моей шеи. Я вздрогнул. — Давай уедем отсюда, Роберт. Мне не нравится этот дом. И Говард мне тоже не нравится.

— Но ведь он славный парень, — возразил я. — К тому же, он…

— Он ненавидит меня, — заявила Присцилла. — Давай отсюда уедем. Прямо сейчас.

Мне это стоило больших усилий, но я все-таки снял ее руки с моей шеи и слегка отстранил Присциллу от себя.

— Это невозможно, милая, — сказал я.

Тут же с ее глазами что-то произошло. Я не мог оторвать от них взгляд. У меня было ощущение, будто я падаю в пропасть, мысли начали путаться. «Господи, что со мной?» — подумал я.

— Говард лишь обеспокоен, вот и все, — продолжал я.

Мой голос звучал как будто издалека. Я с усилием буквально выдавливал из себя каждое слово.

Присцилла некоторое время смотрела на меня. Затем она высвободилась из моих рук и сделала шаг назад, при этом продолжая держать меня за руку. Осторожно, но настойчиво она потянула меня за собой в сторону широкой, застеленной свежим бельем кровати.

Я не мог ей сопротивляться. Присцилла легла на кровать на спину и притянула меня к себе.

Я еще раз попытался собрать в себе остатки благоразумия и отстранить ее от себя.

— Нет… — прошептал я. — Так… нельзя. Мы… не должны… это делать.

— Чепуха, — заявила Присцилла.

Она еще сильнее прижалась ко мне. Мои нервы, казалось, могли вот-вот лопнуть от напряжения.

— Я люблю тебя, а ты любишь меня, — прошептала она. — Почему же тогда должны существовать какие-то запреты? И ты хочешь этого так же, как и я.

Я хотел возразить, но не смог. Мои мысли окончательно перепутались, я почувствовал какое-то умопомрачение, при этом от здравого смысла и благоразумия не осталось и следа. Присцилла снова высвободилась из моих рук, проворными движениями дотянулась до застежек и расстегнула платье. Затем она решительно через голову стащила его с себя и беспечно бросила в сторону. Под платьем у нее ничего не было.

Почти целую минуту я лежал, уставившись на нее, а она сидела неподвижно, словно хотела дать мне возможность получше ее рассмотреть. И я рассматривал ее, без какой-либо робости или смущения, и не мог в тот момент думать ни о чем другом, кроме как о том, какая она красивая.

У нее была стройная и пропорциональная фигура, но на это я обратил внимание еще раньше. Чего я до сих пор не замечал, так это того, что она полностью соответствовала моим представлениям об идеальной женщине. Каждый миллиметр ее тела был безупречен — без малейшего изъяна. Ее словно создали специально для меня.

Присцилла наклонилась, упершись руками в кровать слева и справа от меня, и приблизила свое лицо к моему. Ее длинные роскошные волосы упали на мое лицо, а груди коснулись моего тела, и от этого прикосновения я буквально воспламенился. Я приподнялся, обхватил ее так сильно, что это, должно быть, причинило ей боль, и прижал к себе. С ее губ сорвался тихий, сладострастный стон. Ее руки поглаживали мое тело, затем начали расстегивать рубашку.

— Возьми меня, — прошептала она. — Я принадлежу тебе, Роберт. Делай со мной, что хочешь.

Мне показалось, что в комнате мелькнула тень. Позади Присциллы что-то шевельнулось, быть может, от сквозняка встрепенулась занавеска или что-то другое. Но это меня не волновало. Я просто не хотел обращать на это внимания. Все, чего я хотел, — это обладать Присциллой. Никогда еще в своей жизни я не испытывал такого возбуждения, как тогда. Я прижал ее к себе, взял ее лицо в ладони и поцеловал так крепко, что моим губам стало больно. Дыхание Присциллы стало очень быстрым, а ее кожа буквально горела.

— Давай уедем, Роберт, — прошептала она.

Ее голос был одновременно чарующим и вкрадчивым. Он так воздействовал на меня, что позволял ей нежностью добиться того, чего в подобной ситуации не получалось достичь явным принуждением.

— Уедем отсюда. Я знаю здесь, в Лондоне, один дом, в котором мы будем в безопасности.

Все во мне кричало, требуя, чтобы я согласился с ней, подчинился ее желанию уехать. Но я не мог этого сделать. Среди бурного урагана умопомрачительных ощущений в моем разуме все-таки еще оставался островок здравого смысла, позволяющий мне сопротивляться.

— Мы не можем… так поступить, милая, — прохрипел я.

Я хотел снова прижать ее к себе, но на этот раз она отстранилась от меня. В ее взгляде что-то изменилось.

Что-то изменилось и в ней самой. Несмотря на всепоглощающее возбуждение, охватившее всего меня, я почувствовал, что в душе у меня начал возникать страх, пока совсем слабый, но явный. Он был словно неприятный запах, который нельзя проигнорировать, даже если он чуть слышен.

— Пожалуйста, — прошептал я. — Не говори больше ничего. Мы… мы не можем уехать. Говард — наш друг, поверь мне.

Тело Присциллы в моих руках стало словно ледяным. От тепла в ее взгляде не осталось и следа.

И вдруг она сама начала меняться. Черты лица Присциллы — еще почти детские — стали расплываться, словно податливый воск, тающий под жарким солнцем, и вместо них появлялись другие черты. Возле меня находилась уже не Присцилла, а какая-то незнакомая девушка. Каким-то странным и необъяснимым образом она была одновременно и похожа на Присциллу, и отличалась от нее.

— Ну и ладно, — сказала она. Ее голос звучал, как звон разбившегося стекла. Это не был голос Присциллы. — Все равно ты не уйдешь от меня, Крэйвен.

— Что… — начал было я, но так и не договорил.

Лицо девушки, сидящей напротив меня, резко изменилось. Кожа потеряла свой шелковистый блеск и выглядела сухой и сморщенной, как воздушный шарик, из которого выпустили воздух. Волосы сначала стали сероватыми, свалявшимися, а затем быстро поседели и начали выпадать пучками, покрывая мои грудь и лицо. Губы скривились в демоническую гримасу, обнажившую желтые изъеденные зубы. Я почувствовал, что ее руки, которые только что были нежными и мягкими, превратились в какие-то когтистые лапы, кожа на всем теле стала сухой и шершавой, как старый пергамент. Ее лицо разлагалось на глазах, как будто за секунды проходили целые десятилетия. Глаза стали тусклыми, затем превратились в молочно-белые шарики и запали вглубь черепа. За ними бурлило что-то черное, мягкое… Тело Присциллы (Присциллы?!) содрогалось. Ее руки, казалось, потеряли силу и не могли больше удерживать вес ее тела. Она опустилась на локти и затем медленно упала вперед, прямо на меня.

Ее прикосновение развеяло чары, которые до сих пор сковывали мой разум. Я в панике вскрикнул, перевернулся и попытался скинуть с себя ее тело.

Но у меня ничего не получилось. Мои руки завязли в разлагающихся тканях того, что еще недавно было цветущим телом, казалось, что теперь оно состояло не из кожи и костей, а из мягкой водянистой массы. Оно начало растекаться, при этом кости и плоть за считанные секунды превращались в черную зловонную жижу. Я закричал и, ослепленный ужасом, начал размахивать руками и извиваться, как от боли. Черная жижа испачкала всего меня, затекла в складки моей одежды и прилипла к коже.

Я все еще вопил, когда распахнулась дверь и в комнату вбежали Говард и Рольф.

Эта гавань была заброшена уже давным-давно. Она была одной из первых гаваней, появившихся когда-то в этих местах: никто теперь уже толком не мог сказать, кем был вырыт на берегу Темзы внушительный котлован и кто соединил его с рекой. Однако теперь, по прошествии более ста лет, эта гавань стала слишком маленькой для все увеличивающихся в размерах и становящихся все более громоздкими судов, и ее в конце концов официально запретили эксплуатировать. Вместе с судами из окрестностей гавани исчезли все признаки жизни. Склады и ангары, окружающие причал, пустовали и приходили в упадок в течение жизни целого поколения. От большинства из них остались одни лишь фундаменты, от других — только каркасы построек, в свете полуденного солнца возвышавшиеся, как скелеты диковинных древних животных. Неподалеку отсюда находилась часовня, скорее даже маленькая церковь, также заброшенная и пустая, однако она все-таки еще не достигла той стадии разрушения, какая наблюдалась у близлежащих зданий. Тем не менее, время коснулось своей безжалостной рукой и этого маленького божьего храма. Стекла повыпадали из оконных рам и лежали на выстеленном плитками полу церкви, словно ковер из крошечных блестящих осколков. Деревянный алтарь и сиденья для прихожан подгнили, а кое-где уже полностью развалились.

Сюда иногда еще приходили люди, чтобы тихонько помолиться, или же найти под церковной крышей убежище от непогоды и ночного холода. Время от времени — это зависело от того, с какой силой и куда дул ветер — стрелки тяжелых бронзовых часов проворачивались в корпусе-башенке, и тогда был слышен их бой — всегда один-единственный, словно вымученный, удар.