Татьяна Джаксон - Четыре норвежских конунга на Руси

• Название: Четыре норвежских конунга на Руси
• Автор: Татьяна Джаксон
• Жанр: История
• Год: 2000
• ISBN: 5-7859-0173-0

Книга Т. Н. Джаксон позволяет читателю познакомиться с совокупностью сведений древнескандинавских источников о пребывании на Руси в конце X – первой половине XI в. четырех норвежских королей (конунгов). Жизнь норвежских конунгов на Руси описывается в сагах предельно лаконично, одной-двумя общими фразами. Совершенно очевиден недостаток конкретной информации, равно как и тенденция авторов саг к преувеличению роли знатного скандинава на Руси. И все же факт присутствия скандинавских правителей на Руси, вопреки молчанию русских источников, не вызывает сомнения. Основанием для такого утверждения служат скупые по содержанию, но несущие достоверную фактическую информацию стихи скальдов.

На обложке воспроизведена картина Н. К. Рериха «Заморские гости» (1901). В качестве иллюстрации использованы рисунки скандинавских художников XIX в. Хальвдана Эгедиуса, Кристиана Крога, Герхарда Мунте, Эйлива Петерссена, Эрика Вереншёльда, Вильхельма Ветлесена. 

---

Утверждая, что рассказ о бегстве Олава связан с рассказом о бегстве в Египет [Baetke 1973. S. 309], Бэтке полагает, что ярл Хакон играет в этой истории роль царя Ирода, преследователя младенца, для каковой роли Гуннхильд не годится. Снорри, по его мнению, устранил данную неловкость тем, что заменил ярла Ха-кона на какого-то другого человека с тем же именем: «предводителем их был могущественный муж, друг Гуннхильд, по имени Хакон» [Круг Земной. С. 98].

Аналогично и Т. М. Андерссон [Andersson 1978. Р. 145] полагает, что рождение Олава смоделировано Оддом по образу рождения Христа. Л. Лённрот, однако, утверждает, что иностранная легендарная литература (и Библия) оказали влияние на «Сагу об Олаве Трюггвасоне» еще до Одда [Lonnroth 1963. S. 72]. В частности, он отмечает, что история о том, как Бог спас мальчика Олава из плена в Эйстланде, явно была известна автору «Обзора»:

Но бог, который избрал этого ребенка для лучшей участи, дал ему свободу таким образом, что в Эйстланд приехал человек по поручению конунга из Хольмгарда, который был послан собрать подати с этой земли и был родичем этого ребенка, и освободил своего родича, и отвез в Хольмгард, и был он там некоторое время, так что немногим людям было известно о его происхождении [Agrip, к. 18].

Весьма важен вывод Лённрота, что нельзя возвращаться к тезису Бугте [Bugge 1908. S. 233–272; Bugge 1910] о том, что саги о юношеских годах Олава связаны с английским героическим сказанием о Хавелоке из Гримсби. Сходство еще не говорит об их связи. Одно очевидно – рассказ о юности Олава состоит из саг, которые исходно к самому Олаву отношения не имеют. В частности, рассказ о пиратах построен по примеру византийских романов [Lonnroth 1963. S. 89]. Того же мнения придерживается и Т. Д. Ольсен, утверждающий, что сходство имен двух Олавов позволило перенести исторические и легендарные черты из истории Олава Святого на Олава Трюггвасона, а рассказ о детстве этого последнего строится по схеме, характерной для «византийских романов путешествий и узнаваний» [Olsen 1965. S. 52–53]. Лён-нрот находит также параллели между рассказами о детстве Олава и английского короля Эдуарда Исповедника, который со своей матерью Эммой бежал в Нормандию после датского нападения на владения его отца короля Этельреда [Lonnroth 1963. S. 80].

Исследователи склонны видеть в известии «Саги об Олаве Трюггвасоне» о пленении Олава в Эйстланде не более чем назидательный рассказ [Jones 1968. Р. 17]. На мой взгляд, при всей назидательности рассказа о пленении и выкупе юного Олава мы можем усматривать здесь отголоски реальности, а именно отражение исторической ситуации на Балтике времени создания рассматриваемых нами источников, т. е. XII–XIII вв. Так, из «Хроники Ливонии» Генриха Латвийского мы знаем об активной пиратской деятельности эстов в Балтийском море в XIII в. и о том, что эсты и курши, привыкшие к набегам на Швецию и Данию, добывали в этих набегах рабов, причем сааремаасцы продавали шведских пленных куршам и другим язычникам [ГЛ., VII, 1; XIV, 1,3–4; XXX, 1].

Сигурд, сборщик дани для конунга Гардарики, выкупает Олава из плена в Эйстланде

Рассказ об освобождении Олава из плена в Эйстланде с разной степенью полноты и красочности представлен в шести источниках [HN, 111-113; Agrip, к. 18; 6. Тг. Oddr А, к. 8; 6. Тг. Oddr S, к. 6; О. Тг. Нкг., к. 7; О. Тг. en mesta, к. 46]. Самые ранние из них («История Норвегии» и «Обзор») лаконично сообщают, что Олав был выкуплен своим родичем, посланным «королем Руссии» («конунгом из Хольмгарда») в Эйстланд для сбора дани. Наиболее пространный рассказ содержится в саге монаха Одда:

Сигурд, брат Астрид, имел такой большой почет от конунга, что он получил от него большие владения и большой лен, и поручено ему было вести дела конунга и собирать дань конунга по всем областям; а его повеления должны были иметь силу во всем государстве конунга. Олаву было 9 лет, когда случилось это событие, что Сигурд, брат матери Олава, приехал в это место, где находился Олав, а бонд ушел в поле с работниками. Сигурд въехал тогда в селение с многими воинами и достойными спутниками. Олав тогда играл с другими мальчиками; он пользовался такой сильной любовью своего хозяина, что он не был ни пленником, ни рабом, скорее он был как желанный сын, и не позволял он ему ни в чем нуждаться, о чем тот просил. Забавлялся он каждый день, как ему нравилось.

И Олав приветствовал его хорошо и с большой охотой. И Сигурд принял хорошо и дружелюбно его слова и сказал так: «То вижу я, хороший мальчик, что ты ничуть не похож на местных жителей, внешностью или речью. Теперь скажи мне имя свое и род, и родину». Он отвечает: «Олавом зовусь я, и Норег – моя родина, род мой – королевский». Сигурд сказал тогда: «Каково имя твоего отца или матери?» Он ответил: «Трюггви зовется мой отец, и Астрид – мать». Сигурд сказал: «Чьей дочерью была твоя мать?» Он отвечает: «Она была дочерью Эйрика из Опростадира, могущественного человека». И когда Сигурд услышал это, сошел он с коня, и хорошо приветствовал его, и расцеловался с ним, и говорит ему, что он – брат его матери, «и определенно это радостный день, когда мы здесь встретились». Затем спросил Сигурд о поездке Олава и о его прибытии туда, или как долго он терпел это несчастье. И он рассказал ему о своей поездке так, как она проходила. И после этого сказал Сигурд: «Хочешь ты теперь, родич, чтобы я купил тебя у твоего хозяина, и ты бы не был больше у него в неволе или в услужении?» Он отвечает: «Мне теперь стало хорошо, – говорит он, – по сравнению с тем, что раньше, но я очень хотел бы быть освобожденным отсюда, если бы мой брат по воспитанию был освобожден из рабства и поехал бы он вместе со мной прочь». Сигурд сказал, что он очень хочет так сделать и ничего для этого не пожалеет.

И затем пришел бонд Эрес домой и хорошо приветствовал Си-гурда, так как он должен был собрать дани с тех областей и с каждого дома и наблюдать, чтобы все это делалось хорошо. И наконец, Сигурд завел разговор с бондом, не хочет ли он продать мальчиков за любую цену, «я теперь тотчас заплачу за них». Он отвечает: «Я продам старшего мальчика, как мы договоримся, а младший у меня не для продажи, потому что он умнее и даже красивее, и его я люблю много больше, и мне трудно расстаться с ним. И я не продам его, кроме как по большой цене». И когда Сигурд услышал это, то спросил он, как высоко поднимется цена, а бонд тем не менее все отказывался. А Сигурд настаивал все же на этом еще больше. А надо сказать о конце этой торговой сделки, что старший мальчик был куплен за марку золота, а младший был за 9 марок золота, и было все-таки бонду труднее расстаться с ним, чем с тем мальчиком. После того отправился Сигурд прочь с Олавом, своим родичем, и вернулся домой в Гардарики [б. Тг. OddrA, к. 8].

Сигурд Эйрикссон – брат Астрид, матери Олава Трюггвасона. Если «Круг земной» и «Большая сага» довольствуются указанием, что Сигурд имел большой почет от Вальдамара, то в саге Одда имеется ряд уточнений, опущенных Снорри. В частности, редакция А сообщает, что Сигурд получил от конунга «большие владения и большой лен», что ему поручено «вести дела конунга и собирать дань конунга по всем областям», а также что «его повеления должны были иметь силу во всем государстве конунга». Редакция S добавляет к этому, что Сигурд должен был вести суд конунга, а кроме того, при сборе дани с областей «решать, что каждая должна платить». Похоже, что объем власти, который имел Сигурд на Руси, преувеличен сагой. Место Сигурда при дворе русского князя и отношение к нему конунга изображены Оддом в соответствии со стереотипом, выявляемым в сагах при описании знатных норвежцев (конунгов, ярлов, хёвдингов) за пределами Скандинавии: как правило, в этих случаях повествование подчинено задаче возвеличения скандинавского вождя [Джаксон 1991. С. 70-79].

В исторической литературе утвердилось мнение, что Восточная Прибалтика издавна привлекала внимание Древнерусского государства, тем более что русский летописец начала XII в. среди народов, «иже дань дають Руси», называет земгалов, куршей, эстов и др. [ПСРЛ. Т. I. М., 1962. Стб. 12; Там же. Т. II. Стб. 8]. Есть в русских источниках и свидетельства данничества в землях эстов в XI–XIII вв. [Там же. Т. II. Стб. 294; НПЛ. С. 22]. Известие «Саги об Олаве Трюггвасоне», которое может быть датировано 977/978 г., хотя и представляет собой самое раннее известие о сборе дани для русского князя в Восточной Прибалтике, все же, как мне казалось, не нарушает общей картины [Джаксон 1991. С. 127]. Запоздалое знакомство с работой Томаса Нунена убедило меня в ошибочности моего мнения.

Нунен, в противовес сложившемуся в историографии взгляду, утверждает, что эстская чудь не была подвластна Руси в период с 850 по 1015 г. Анализ источников, проведенный им, показывает, что эсты поставляли вооруженные отряды в войско русского князя, но не платили этому князю дани. Известие «Круга земного» о сборе дани Сигурдом в Эйстланде Нунен рассматривает в контексте происходивших в то время на Руси событий. Поскольку Снорри говорит о Новгороде, то Нунен определяет возможные годы службы Сигурда у князя Владимира как 970–ок. 977 (от того момента, когда Святослав посадил Владимира в Новгороде, до его изгнания его братом Ярополком) и какое-то время в 980 г., когда Владимир вернул себе Новгород, но еще не выступил против Полоцка и Киева и не стал великим князем киевским. Однако в эти годы, полагает Нунен, все интересы Владимира были сосредоточены на борьбе с братьями и захвате Киева. Он не стал бы предпринимать попыток подчинения чуди, когда ему была нужна их военная помощь. Более того, русские источники, относящиеся к названным годам, даже не намекают на сбор эстской дани. Поэтому записанные в Исландии в XIII в. сведения о Руси X в. вряд ли могут служить основанием для серьезных обобщений. Информация саг о сборе эстской дани противоречит русским источникам и исторической логике. Нунен считает возможным рассматривать пребывание Сигурда в Эйстланде как попытку набрать там войска в помощь Владимиру [Noonan 1972. Р. 17–18].