Кэрол Терстон - Око Гора

• Название: Око Гора
• Автор: Кэрол Терстон
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Исторический детектив
• Год: 2006
• ISBN: 5-699-18549-6

Таинственной мумии – 33 века. У нее смяты ребра, сломаны руки, изрезаны ноги, а между бедер покоится мужской череп. Кто была эта загадочная женщина? Почему ее пытали? Что означают рисунки на ее гробе? И почему она так похожа на Нефертити?..

Блистательный медицинский иллюстратор Кейт Маккиннон, в которой пробуждается «генетическая память», и рентгенолог Максвелл Кавано, египтологи-любители, вместе отправляются в далекое прошлое на «машине времени» современных технологий – чтобы распутать клубок интриг и пролить свет на загадку, что древнее самих пирамид. Загадку необычной девочки, которой не повезло родиться в те смутные времена, когда вселенной правили боги…

---

– Повитуха моей госпожи и две прислужницы остались с ней, – сказал он мне без церемоний. – Остальных я услал. – Я поверить не мог, что такой человек позволит какой-либо из своих женщин, даже самой младшей наложнице, обойтись без заклинаний священников, и, как я полагаю, по мне это было видно. – Да, суну, слава о тебе идет впереди тебя, и дошла даже сюда. Но не преткнись о свою гордыню. Если тебе нужны какие-нибудь вещи или помощник, сообщи. Помимо этого прошу лишь воспринимать все, что произойдет здесь этой ночью, как видение, пришедшее во сне, как бесплотный свет Ра.

– Я отношусь так ко всем своим пациентам, мой господин. То, что тебе обо мне известно, идет из их уст, не из моих.

– Тогда иди к ней. И да направит тебя Амон, так же, как и моего ребенка. – Он кивнул слуге, ожидавшему в дверном проеме. – Пагош отведет тебя.

Я последовал за человеком, которого он назвал Пагошем, по лестнице в спальню дома, достойного даже богини, где жреческая госпожа лежала, свернувшись, как некогда в утробе матери. Подле лавки для родов, стоявшей в углу, ожидали две служанки, а у ложа с пологом сидела седовласая бабка, напевавшая унылую колыбельную.

Я подошел, она умолкла и приветствовала меня:

– Слава Амону ты пришел, суну. Я – Харва, повитуха Божественной Супруги Отца Божьего.

Это был неожиданный удар, словно в меня бросили палкой: мужчина, встретивший меня внизу, – жрец Рамос, смотритель земель Амона-Ра и всего того, что они дают, не говоря уж о преумножающейся золотой сокровищнице бога.

– Но я боюсь, что слишком поздно, даже для такого врача, как ты, – добавила она, – кто знает секреты самого великого Имхотепа[8], пусть ка[9] его живет вечно. – Повитуха украдкой бросила взгляд на вздутую фигуру беременной бегемотихи, стоявшую рядом в стенной нише, но госпожа, лежавшая на ложе, даже не двигалась, не вертелась, как делают те, чей ах спит, в то время как демоны Преисподней мучают тело. Шевелился лишь младенец внутри, вероятно, протестуя против длительного заключения.

– Попробую что-нибудь сделать, – пробормотал я, даже для вида не заглядывая в свои свитки, хотя и подписываясь на благоприятный исход: если у меня не получится, это будет настоящее преступление. Я приложил пальцы к кровеносному сосуду на шее госпожи, потом – на основание горла. И там я ощущал лишь легкую дрожь, похожую на шелест крыл мотылька теплой летней ночью. Тогда я понял, что она не родит вообще, тем паче – сидя на кирпичах, если я не укреплю ее сердце.

Я извлек из сумки пакет с сушеным языком гиены и велел одной служанке принести мне кувшин с пивом.

– А ты, – сказал я другой, указывая на таз, стоявший на жаровне в углу, – вылей это и наполни чистой водой. – Затем я положил руку госпоже на живот, чтобы уловить тот миг, когда мышцы начнут напрягаться. Когда из горла ее вырвался хриплый стон, я впервые посмотрел ей в лицо – и отдернул руку, как от огня.

Некоторое время я не мог отвести глаз от лица, которое, как я полагал, уже не увидишь в этой жизни, кроме как идущей по пилону перед храмом Ра-Хорахте[10]. Но на лице этой женщины лежала еще и тень ее царственного отца – в миндалевидных глазах и выступающей челюсти, и хотя я старался не доверять своим глазам, в глубине души я знал, кто она. Нефертити. Прекрасная. Дочь Аменхотепа Великолепного. Великая Царская Жена Еретика Эхнатона. Царица Двух Земель. А потом, ближе к концу, Нефер-неферу-атон Сменхкара, Гор на Земле.

Даже сейчас, без величественной синей боевой короны, с лицом, бледным, как покров, на котором она лежала, она обладала той же неземной красотой. Но она больше не была ни Царицей, ни Царем, и я даже не знал, как обращаться к ней в своих мыслях.

Зато я знал, что это не первый ее ребенок, так что причина, по которой он отказывается появляться на свет, в чем-то другом.

– Почему не зажгли фимиам, чтобы воздух благоухал? – спросил я у повитухи: после зловонных ритуалов, проведенных жрецами, побывавшими здесь до меня, щипало глаза, словно от дыма.

– Ее величество… – начала Харва, но осеклась. – Моя госпожа жалуется, что дым жжет ей глаза.

– Все равно зажги, – приказал я, дабы она поняла, что теперь я здесь главный. Потом я налил пива в свой бронзовый кубок, добавил меру измельченного языка гиены, размешал деревянной палочкой и убрал в сторону настаиваться. После чего натер руки содой, добытой в вади[11], и снова положил их на вздымающийся живот госпожи, в этот раз – для того, чтобы отыскать внизу изгиб головы ребенка.

Там, где я ожидал, головы не оказалась. Ягодиц младенца в том месте тоже не было, и мне этого хватило. Я достал из сумки кусок полого рога, вставил узкий конец роженице в губы и налил в него немного пива со снадобьем. Когда жидкость попала в горло, женщина поперхнулась, и глаза широко распахнулись.

– Лежи спокойно, госпожа. Я Сенахтенра, врач. – Она рассмотрела меня, потом взяла у меня кубок и выпила все. При следующих потугах она приподняла плечи и колени, но все так же безмолвно. – Крик не причинит боли, он может даже помочь, – сказал я ей, поскольку никак не мог облегчить ее страдания, не ослабив желания вытолкнуть ребенка. Напряжение постепенно спало, я ввел пальцы в родовые пути и обнаружил, что шейка достаточно широка, чтобы позволить младенцу пройти. Затем, держа одну руку на животе, а вторую внутри, я определил, что ребенок лежит внутри матери поперек.

– Давно она так? – спросил я у Харвы, оставив руку на животе госпожи, чтобы понять, насколько младенец может переместиться при следующих схватках.

Повитуха взглянула на водяные часы.

– Три или четыре часа. Я бы послала за тобой скорее, но жрецам необходимо было почитать свои свитки и пропеть молитвы над паленой шкурой барана, пытаясь вызвать Семь Хатхор[12], пока… – Она замолкла, опасаясь, что и так сказала слишком много.

– Тогда нет сомнений, что его хранит Исида[13], – прошептал я.

– Выслушай меня как следует, суну, – прошептала женщина, некогда Царица, стараясь приподняться на локтях. – Я наслышана о твоих умениях от рожениц – и не от простых крестьянок. Так что если тебе не удастся мне помочь, не думай, что останешься жить и сможешь рассказать кому-то об этом. Этот ребенок должен выжить, и он выживет.

– Тогда было б хорошо, если бы ты попросила Исиду присмотреть за ним еще немного, а я тем временем попытаюсь расположить его ноги так, чтобы он смог выйти на свет.

– Я не нуждаюсь в помощи других богов! – Прекрасная заявляла о своем бессмертии даже в агонии, общей для всех смертных женщин.

Я подождал, когда ее матка станет мягче, велел ей глубоко вдохнуть и, одной рукой поддерживая головку младенца, а другой его ягодицы начал поочередно надавливать и подталкивать голову книзу. Некоторое время мы трудились сообща, я понемногу поворачивал младенца, а схватки становились все сильнее. Мать так и не издала ни звука, хотя крик должен был раздирать ее глотку, и я начал восхищаться силой ее воли. Наконец по внезапному скользящему движению я понял, что младенец повернулся, и я положил руку на живот госпожи, готовясь нажать.

Уже через несколько минут я держал в руках крошечную девочку. Я вытер слизь с ее носа, засунул палец в рот, чтобы она задышала, ее грудка расширилась, и она тут же издала громкий недовольный вопль.

– У тебя дочь, – сообщил я матери, хотя после шестерых девочек, которых Нефертити родила от Еретика, тут нечему было удивляться.

Я уложил младенца матери на живот, перевязал пуповину двумя мерами льняной нити и подождал, пока утихнет пульсирующая кровь. Затем ножом, который Харва высушила в пламени жаровни, я перерезал связь между ними – во всей моей врачебной деятельности это смущает меня больше всего, ибо с сего момента каждому человеку предстоит прожить целую вечность в одиночестве. Малышка прекратила плакать и задергала ножками, радуясь обретенной свободе. Когда я вытер ее насухо мягкой тканью, она затихла и уставилась на меня, не моргая и не сосредотачивая взгляд, как и все новорожденные. Потом я передал ее Харве и вернулся к матери.

– Оставь меня, суну, – проговорила госпожа жреца, отворачиваясь от меня. – Я свое дело сделала. – Эти слова меня удивили, но я не мог винить ее в том, что ей хочется отдохнуть.

– Но сначала надо извлечь пленку.

Нефертити больше не возражала, озадачив меня новой загадкой: почему она даже не посмотрела на свою новорожденную дочь. Возможно, стала опаслива, так как боги обделили ее как мать. Трех младших дочерей Еретика унес тот же мор, который забрал Тийю, мать Нефертити после брака. И словно этого было мало, так говорят еще, что ее старшая дочь бросилась в Мать-Реку, не желая родить собственному отцу еще одного ребенка, – но в эту историю поверили только после того, как ее одиннадцатилетняя сестра погибла при родах. Так что у Нефертити осталась лишь одна дочь, новая Царица Тутанхамона. И вот теперь появилась крошечная дочка жреца Амона.