Эдуард Пашнев - Цветы из чужого сада

• Название: Цветы из чужого сада
• Автор: Эдуард Пашнев
• Издательство: Центрально-Черноземное книжное издательство
• Жанр: Детская проза
• Год: 1974

«… – А теперь, – Реактивный посерьезнел, и улыбчивые складки вокруг его брезгливого рта приобрели вдруг совсем другой смысл. Они стали жестокими. – А теперь покажи-ка ему, что мы делаем с теми мальчиками, не достигшими паспортного возраста, которые пробуют дурачить Реактивного и его закадычного друга Жору.

С потолка на длинном проводе свешивалась над столом засиженная мухами лампочка. Монах поймал ее, вытер рукавом и вдруг сунул в широко перекошенный рот. Раздался треск лопнувшего стекла. Мелкие осколки с тонким звоном посыпались на пол. Челюсть и щеки у Жоры бешено задвигались, послышался равномерный хруст. Он пережевывал стекло. Лешка зажмурился и вцепился руками в грядушку. Он испугался за Жору. Но с тем ничего не случилось. Перестав жевать, он отпустил пустой патрон, из которого торчали острые кусочки стекла, и выплюнул красный комок на пол. Из порезанных губ выступили продолговатые капельки крови. Монах слизнул их языком – они снова выступили. Он снова слизнул их.

– Вот что мы с ними делаем. Жора, ты лучший артист мира.

Лешка, как завороженный, смотрел на раскачивающийся на длинном проводе пустой патрон и торопливо разматывал с шеи полотенце… »

---

– Мы были с тобой одинаковые, – вздохнул он, – а теперь ты задаваться будешь, потому что ты телепатический, а я нет.

Но Вовка Жигалкин был великодушен. Он заверил друга, что задаваться они будут вместе, как будто они оба телепатические.

На уроке истории друзей-изобретателей так и подмывало подойти к Уф Фимовне и сказать, что скоро к ней вернутся все ее вещи. Но они сдержались. Пусть это для нее будет сюрпризом.

16. Трус

В круглом ларьке у Рыжей Берты было прохладно. Сквозь закрытые ставни доносился уличный шум. Мальчишки вместе с Лешкой расположились по кругу, привалившись спинами к стене. Берта сидела на ящике в центре, курила сигарету и насмешливо щурилась, наблюдая, как мальчишки едят колбасу с хлебом. Они полдня рвали в лесу фиалки и ужасно проголодались.

– Больше школу не пропускать, понятно? – сказала Берта Лешке.

– Понятно, чего тут понимать, – огрызнулся тот.

– Мальчики, скажите мне, если он хоть раз еще заставит вас пропускать школу. И вообще, как вы учитесь? Вот ты, например, Алик?

Она протянула руку и взъерошила его черные вьющиеся волосы.

– Он у нас отличник, – сказал Гога.

Заячья губа хотел возразить, хотел сказать, что недавно Алик получил сразу по трем предметам двойки, но Шурка так шырнул его локтем, что тот чуть не подавился куском колбасы.

– Молодец, – похвалила Берта. – Надо хорошо учиться. Наелись?.. Гога, еще колбасы отрезать?

– Не надо.

– А теперь, – Берта сурово посмотрела на Лешку, – идите продавать свои фиалки. И не приходите больше сюда с ними. Или – или.

Последние слова относились только к Лешке. Он зло выплюнул на земляной пол шкурку колбасы вместе с кусочком изжеванной веревки и протянул руку:

– Давай ключ!

– Зачем?

– Сегодня ночью принесем гладиолусы. Заяц нашел один сад что надо.

Берта протянула Лешке ключ на веревочке:

– Не забудьте поставить в воду, вот в эти ведра, на которых сидите, а то они до утра завянут.

И снова, в который раз, Алик оказался с тремя букетиками на улице.

– Мальчик, продаешь фиалки? – Старушка была, видимо, глуховата и, задав вопрос, наклонила голову. Алик догадался, что ей надо говорить прямо в сморщенное ухо и погромче, но кричать ему не хотелось. Он усиленно закивал головой, показывая, что да, продает.

– Сколько стоит?

– Тридцать копеек пучок.

Он показал на пальцах. Теперь старуха закивала головой, показывая, что она поняла, и полезла в кошелку за деньгами. Алик переступил с ноги на ногу, воровато посмотрел по сторонам и вдруг увидел Красную шапочку. Она стояла на ступеньках библиотеки с книжками, а около нее сидел Диез.

Старуха достала деньги, но заплатить не успела.

– Мальчик, куда же ты? – крикнула она.

Алик даже не обернулся. И, может быть, ему удалось бы убежать, но за Аликом бросился Диез и увлек за собой девчонку. Надо было куда-то спрятаться. Толкнулся во двор, калитка оказалась закрытой. Тогда Алик спрыгнул в траншею, где лежала труба, сваренная из трех кусков. Лезть в нее было страшновато, но ничего другого не оставалось.

Диез неловко скатился в траншею и пролаял в гулкую пустоту. Снова посыпались комочки земли, и в круглой раме трубы появилась Маринка. Она села на корточки и крикнула в темноту:

– Алик!

– Гав, гав! – пролаял Диез.

– Бу, бу, бу! – отозвалась труба.

Маринка выпрямилась, в отверстии повисли ее ноги. Алик догадался, что она карабкается на трубу. Вот носки ее сандалий исчезли, застучали сверху. Она бежала к тому концу трубы, где сидел Алик. Маринка хотела его перехитрить, но он вовремя отполз в противоположную сторону.

– Алик, почему ты прячешься?

– Гав, гав! – пролаял Диез.

– Бу, бу, бу! – отозвалась труба.

– Что ты говоришь?

– Бу, бу, бу!

– Я же знаю, что ты там сидишь.

– Бу, бу, бу!

– Что ты говоришь?..

– Бу, бу, бу!

– Ну и ладно, молчи. А цветы мне твои больше не нужны.

Вскоре лай Диеза донесся издалека. «Значит, Маринка выбралась из траншеи», – догадался Алик. Он подождал еще немного и тоже полез наверх.

17. Сердце Кащея Бессмертного

Окна маленького одноэтажного домика под зеленой крышей погасли в одиннадцать часов.

Алик прижался спиной к забору. Он со страхом глядел на дырку, ведущую в сад.

– Иди, чего стал!

Лешка поймал его за рубашку, подтянул сначала к себе, а потом спиной пропихнул в дыру.

Двумя серыми силуэтами двигались среди цветов Гога и Шурка. Раздавался торопливый хруст срезаемых стеблей. Алик сделал нерешительный шаг назад и тотчас же получил сильный толчок в спину.

– Не знаешь, что надо делать? – Лешка поймал его за шею и пригнул к земле. – Работай!

Влажные стебли холодно мазнули по лицу. Лешка так сдавил шею пальцами, что Алик чуть не вскрикнул от боли. А когда человеку становится очень больно, страх куда-то исчезает. Алик покосился в сторону дома, спокойно смотревшего в сад темными окнами, и запел:

– По долинам и по взгорьям…

Гога, Шурка и Заяц дернулись и побежали. Лешка в два прыжка очутился рядом.

– Ты что, гад?

– Ничего, просто мне не страшно. «Чтобы с бою взять Приморье – белой… арм…»

Лешка прижал его затылком к себе и закрыл ладонью рот. Алик попробовал вырваться, но Лешка держал крепко. Он вынес его из сада на улицу и дал пинка:

– Накликать, гад, хочешь? Иди домой.

– Не пойду.

– Ну, кому говорю! Завтра разговор будет.

Он подождал, когда Алик скроется за углом, и приказал Зайцу:

– Стань на атасе. Если кто появится, пой песню.

– Я лучше свистну.

– Петь будешь, тебе говорят.

Лешка угрожающе замахнулся.

Ночью Алику приснился сон про Кащея Бессмертного. Злодей из книжки сказок почему-то сидел на лавочке в сквере Большой лягушки и голосом Лешки спрашивал:

– В морду хочешь?

Алик поднял камень и бросил в Кащея. Но тот засмеялся и опять спросил:

– Под левое ребро хочешь?

Откуда-то появилась Красная шапочка. Вроде это была Красная шапочка из сказки и вроде это была Маринка. Она потянула Алика за рукав и заговорщицки шепнула, что знает, как убить Кащея Бессмертного. Надо найти его сердце и отнести в милицию. Алик поцеловал Красную шапочку и пошел разыскивать сердце. Оно почему-то оказалось не в тридевятом царстве, а в барже на берегу реки. Он протянул руку к этому заряженному железному сердцу и проснулся…

Несколько минут Алик лежал огорченный, что не удалось взять сердце Кащея Бессмертного и отнести в милицию. За окном робко просыпалось утро. Будильник на подоконнике показывал пять часов. Стряхнув сон, Алик понял, что видел не Кащея Бессмертного, а Лешку. Сказочному злодею дает силу сердце, спрятанное в тридевятом царстве, в тридевятом государстве, а Лешке эту силу дает обрез, спрятанный на барже…

Алик внезапно сел на кровати, быстро пригладил рукой волосы и стал одеваться. Затем тихонько, чтобы не разбудить маму, прошел в сени, взял удочку для маскировки, вроде идет ловить рыбу, и выскользнул на улицу.

Река блестела спокойная, умиротворенная. Издалека даже не было видно, что она течет. Баржа черным утюгом лежала на берегу. Алик бежал по тропинке, зябко съежившись, прижимая к боку удочку. Около баржи остановился и посмотрел по сторонам. Нигде никого не было. Бросив удочку на землю, вскарабкался по рулю наверх. Остановился… Где искать Лешкин наган? Конечно, в домике, на корме. Домик был маленький, с двумя крошечными оконцами, в которых давно не осталось ни одного стекла. Алик потрогал дверь. Она висела на одной петле. Пришлось ее приподнять и потянуть на себя. Но дверь все равно до конца не открылась, она зацепилась концом за неровную палубу. Алик толкнул ее ногой и чуть не упал. Он хотел повернуться лицом к домику, но вдруг почувствовал, как кто-то приподнял его за воротник. Алик рванулся, замахал беспомощно в воздухе руками и ногами и шлепнулся на пол домика.

С большого ящика, занимавшего половину помещения, на мальчишку смотрела Рыжая Берта. А за спиной у Алика стоял Лешка. Он обошел мальчишку, сел на краешек ящика:

– Ну? Что ты здесь делаешь?

– Ничего.

– Зачем пришел?..

– Подожди, – сказала Берта. – Алик, подойди сюда. Зачем ты пришел?

– Рыбу ловить.

– Ну, вот видишь, – повернулась Берта к Лешке, – человек пришел ловить рыбу.

Она зевнула, принялась закалывать волосы. Но Лешка даже не обратил внимания на слова Берты. Схватив мальчишку за шиворот, он заволок его за домик и притянул к себе:

– А может, не рыбу?

– Что?

– Я знаю что. Смотри!

– Я пришел рыбу ловить. Вон моя удочка.

Берта заколола волосы и вышла из домика.

– Кучерявенький! – позвала она, – Ты не знаешь, у вас в переулке никто не сдает комнаты?

– Не знаю.

– Узнай. Потом мне скажешь.

Она потянулась, потрепала Алика по щеке. Лешка стоял сзади нее, хмуро глядел на Алика.

– Пойду, – сказала Берта.

– А ночевать где будешь эту ночь? – спросил Лешка.

– К Зинке поеду.

– А к матери не поедешь?