Сара Даймонд - Паутина

• Название: Паутина
• Автор: Сара Даймонд
• Издательство: Фантом Пресс
• Жанр: Триллер
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-86471-491-1

Когда мужу Анны предложили работу в другом конце Англии, она с радостью восприняла переезд. Анна надеется, что в идиллической деревенской глуши к ней вернется вдохновение, и ее второй роман сдвинется с мертвой точки. Но все оказывается совсем не так, как рисовалось ей в воображении. Сельская глубинка оказалась вовсе не идиллией, а местом, полным мрачных тайн, а уютный дом, в котором они поселились, отмечен зловещей печатью. Прежде, несколько десятков лет назад, он принадлежал печально известной детоубийце, и память о том давнем страшном преступлении все еще жива в этих краях. Любопытство и писательский зуд толкают Анну узнать побольше о случившемся в ее доме, и вскоре она запутывается в паутине из правды и лжи, которой затянуло события тридцатилетней давности. И чем больше Анна узнает о прошлом, тем сильнее ей хочется восстановить справедливость, но кто-то вовсе не желает этого. Невидимый враг вторгается в жизнь Анны, угрожает ее браку, ее безопасности и, в конечном счете, ее жизни, но обратной дороги у Анны нет. Только разобравшись в прошлом, она сумеет спасти настоящее.

Блестящий психологический детектив, вызывающий в памяти такие романы, как «Моя чужая дочь» и «В осколках тумана».

---

Мы устроились за столиком у окна и уже заказали по первому бокалу. Голос Петры звучал громковато, но без той пронзительности, которая заставляет соседей по столикам вскидывать брови и переглядываться с многозначительными ухмылками. Даже в переполненном баре, где никто никого не знает, она производила впечатление человека своего в доску и симпатичного: не толстая, несмотря на свой четырнадцатый размер, но соблазнительно пухленькая, светлые волосы до плеч, очаровательное курносое личико. Петра Мейсон была единственным известным мне человеком, который мог служить живым воплощением затасканного клише «с огнем в глазах».

— Он и вправду хорош, — продолжала она. — Забавный. Сексуальный.

— То же самое ты говорила и о предыдущем, — сухо напомнила я. — Как раз перед тем, как бросить его.

— Ты о Робе… Нет, он мне не пара. Наши отношения принимали серьезный оборот. А я еще слишком молода, чтобы связать себя по рукам и ногам. — На ее лице вдруг появилось выражение комического ужаса. — Никак не могу поверить, что нам с тобой уже по двадцать семь, что ты замужем и намерена стать полноценной домохозяйкой.

— Полноценным писателем. — Мое оскорбленное достоинство тут же сменилось удрученным смирением. — Ну, хотя бы чем-то вроде писателя… Знаешь, как в «Бунтовщике без идеала» и «Писателе без сюжета».[4]

— Чем-то вроде? Бог с тобой, Анна! Тебя печатают, тебя хвалят, разве не так?

— Угу. А толку? Я потеряла счет сослуживцам, которые жаловались, что нигде не могут найти мою книгу. Будто мне приятно это слышать! — Я помрачнела, как всегда бывает после неприятных признаний, но справилась с унынием. В конце концов, не для того я встретилась с лучшей подругой, чтобы нюни распускать. — К счастью, с плохими новостями от моих дорогих коллег покончено. Да и с любыми другими новостями. Даже не верится, что я больше не увижу городской совет Рединга.[5]

— Жаль, не могу сказать то же самое про «Ивнинг пост». А как мечтала о Флит-стрит! — Мы засмеялись, но смех быстро растаял. Петра заглянула мне в глаза: — Ты ведь рада переезду?

— Даже не знаю. Вроде должна бы радоваться, но… пока не разобралась в своем отношении. — Меня сводил с ума слишком хорошо знакомый калейдоскоп чувств, надежд, опасений: мне понравится жить в деревне — я возненавижу каждую прожитую там минуту — это будет новая счастливая жизнь — это будет конец всему, к чему я привыкла. — А вдруг в Дорсете[6] меня посетит вдохновение, — произнесла я с напускной веселостью.

— Начиталась Томаса Гарди, — с улыбкой сказала Петра, поднимаясь из-за стола. — Повторим? Теперь моя очередь. — И она направилась к барной стойке.

Дожидаясь Петру с выпивкой, я в окно любовалась покоем раннего вечера: закрытые магазины, бледноватые тени, редкие прохожие — слишком оживленные для провинциалов, слишком безмятежные для людей, чья жизнь протекает в бешеном ритме большого города. Из музыкального автомата неслась песня группы «Марта и Маффинс».[7] В этот вечер старая мелодия пробуждала в душе ностальгию — как будто мир вокруг меня уже стал воспоминанием. Завтра в это время я буду совсем в другом месте…

Петра принесла две бутылки «Бекса»,[8] и я заставила себя вернуться в настоящее.

— Ну а каков он, ваш новый дом? — усаживаясь на место, полюбопытствовала подруга. — Хоть бы словечком обмолвилась.

— Дом… как бы это сказать… что-то вроде коттеджа. Две спальни. Большой сад. — Я изумилась тому, что не запомнила почти никаких конкретных деталей. Я даже облик дома не могла воссоздать в голове, а уж тем более не могла представить, какая жизнь ожидает меня в нем. — Нам здорово повезло, купили за бесценок, — быстро добавила я. — А дом отличный.

— Когда устроитесь, пригласишь меня на выходные. Я совсем не прочь прокатиться за город! — весело сказала Петра, но, посмотрев на меня, перешла на более серьезный тон: — Да не переживай ты, подружка! Вот увидишь, тебе там будет отлично. И не заметишь, как привыкнешь!

Мы еще поболтали о всяких пустяках, что позволило мне отвлечься и не думать о завтрашнем утре и переезде. Петра, поставив бокал на стол, глянула на часы:

— Господи, как поздно! Какая жалость — надо бежать, меня ждут на семейном ужине.

— Не волнуйся, успеешь. А я предупредила Карла, что вернусь не раньше восьми.

Мы допили пиво и вышли в закатную прохладу улицы. Слова все складывались во фразы, но я не давала воли языку, пока не поняла, что пора их произнести.

— Я позвоню сразу, как только мы переедем, идет? Сообщу свой новый номер.

— Отлично. — Петра рассмеялась. — И нечего мямлить, вроде извиняешься. Но только попробуй не позвонить — узнаешь, какая я в гневе.

— Договорились. — Когда мы дошли до моей остановки, я повернулась к Петре: — Что ж… Хорошего тебе уик-энда.

— И тебе того же, и удачного переезда. Я буду скучать по тебе. Помни, нам никак нельзя потеряться.

Петра первой обняла меня, мой ответный жест был неловким; она была сама теплота и импульсивность, а я будто одеревенела.

— Вот и мой автобус, — сказала я, отстраняясь от нее с невольным вздохом облегчения. — Счастливо.

Автобус едва тронулся, а Петра уже скрылась из виду. Ничего удивительного — она ведь спешила на семейный ужин, но без нее я совсем упала духом, словно прервалась последняя ниточка, связывавшая меня с прошлым. Я смотрела в окно на центр города, думала о том, что вижу его в последний раз, и мечтала поскорее оказаться дома, рядом с Карлом.

2

Мой муж — единственный из всех когда-либо нравившихся мне мужчин, который действительно стал моим. Отчасти дело в нем самом (Карл потрясающий, я его обожаю), но возможно — повторяю, возможно, — дело не столько в нем, сколько во мне.

Я знаю многих людей, самых обычных, не обладающих каким-либо защитным полем — богатством, красотой или интеллектом, — для которых пригласить нового знакомого на ужин или в постель, предложить дружбу или интрижку не сложнее, чем угостить чипсами. Меня же сама идея отважиться на подобное повергала в ужас. Воображение рисовало варианты возможной реакции: лучезарная — и насквозь фальшивая — улыбка, за которой в лучшем случае следовали торопливые и неуклюжие извинения, а в худшем — оскорбительный отказ, что терзал бы мое самолюбие не одну неделю. Застенчивость не была дана мне от природы вкупе, к примеру, с черными глазами или длинными пальцами. Даже не будучи знатоком в области психологии, я понимала, что болезненную робость мне привили позже, впечатали в меня, как клеймо. Понимание, однако, не добавляло уверенности в себе, и с детства я держалась особняком.

Стоит ли удивляться, что все мои друзья по характеру схожи с Петрой, то есть все они из тех людей, для кого проще простого подойти и представиться, а если новый знакомец симпатичен — запросто пригласить на уик-энд в кино или в новый бар на кружку пива, да мало ли куда. Когда же я сталкивалась с кем-то подобным себе, мы оба боялись нарваться на отказ и неизбежно пятились прочь из жизни друг друга. Если поразмыслить, такое случалось со мной не однажды.

В случае с друзьями моя застенчивость бывает и на руку. Иной раз словно получаешь к Рождеству подарок, о котором и не мечтала, а оказывается — именно то, чего хотелось. Но вот отношения с парнями — совсем другая история. Мне не раз говорили, что я выгляжу недоступной, а значит, мне доставались кавалеры, которые предпочитают недоступных девушек. Мужчины такого типа могут быть любых форм и размеров, они могут быть толковыми или тупыми, красавцами или уродами, но всех их объединяют две особенности: тефлоновые шкуры торгашей по призванию и искренняя вера в то, что они настоящий подарок для любой женщины.

Впервые встретившись с Карлом у брата Петры, я четко поняла, что никуда он меня не пригласит. Такое уже не раз случалось — интересная беседа с привлекательным приятелем приятеля, улыбка при прощании, взгляд, брошенный из-за плеча. И долго не проходящее чувство сожаления. Мой новый знакомый был высоким блондином с голубыми глазами, открытой улыбкой и приятным лицом. Его внешность, как мне показалось, свидетельствовала о многих достоинствах: интеллект без показухи, уверенность в себе без эгоизма, чувство юмора без легкомыслия в важных делах. Я никогда не понимала жалоб женщин на то, что кто-то из знакомых уж слишком мил, уж слишком зауряден. Лично я о таком могла только мечтать, еще в ранней молодости подсознательно понимая, что моих заскоков хватит на двоих.

Продолжения не намечалось. Карл не должен был пригласить меня на свидание — а он взял и пригласил. По ходу вечеринки вежливая болтовня между нами перетекла в увлекательный разговор, и в конце концов Карл спросил, не соглашусь ли я поужинать с ним в удобное для меня время. Вот так все и началось.