Сара Даймонд - Паутина

• Название: Паутина
• Автор: Сара Даймонд
• Издательство: Фантом Пресс
• Жанр: Триллер
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-86471-491-1

Когда мужу Анны предложили работу в другом конце Англии, она с радостью восприняла переезд. Анна надеется, что в идиллической деревенской глуши к ней вернется вдохновение, и ее второй роман сдвинется с мертвой точки. Но все оказывается совсем не так, как рисовалось ей в воображении. Сельская глубинка оказалась вовсе не идиллией, а местом, полным мрачных тайн, а уютный дом, в котором они поселились, отмечен зловещей печатью. Прежде, несколько десятков лет назад, он принадлежал печально известной детоубийце, и память о том давнем страшном преступлении все еще жива в этих краях. Любопытство и писательский зуд толкают Анну узнать побольше о случившемся в ее доме, и вскоре она запутывается в паутине из правды и лжи, которой затянуло события тридцатилетней давности. И чем больше Анна узнает о прошлом, тем сильнее ей хочется восстановить справедливость, но кто-то вовсе не желает этого. Невидимый враг вторгается в жизнь Анны, угрожает ее браку, ее безопасности и, в конечном счете, ее жизни, но обратной дороги у Анны нет. Только разобравшись в прошлом, она сумеет спасти настоящее.

Блестящий психологический детектив, вызывающий в памяти такие романы, как «Моя чужая дочь» и «В осколках тумана».

---

— Понятия не имею, почему они прицепились именно ко мне. И кто они такие, тоже не представляю, — говорила Джералдина, глядя мне в глаза. — Но после смерти моего Макси я поняла: эти люди не остановятся ни перед чем, чтобы выжить меня. Однажды днем, вернувшись из магазина, я нашла его лежащим перед дверью в сад. Он был обмотан скотчем, из горла торчала отвертка. — Голос был ровным, но внезапный судорожный вдох выдал ее чувства. — Кому он мог помешать — маленький беспородный песик, похожий на терьера. Бедный мой мальчик…

— Вы обратились в полицию?

Она мотнула головой.

— Рядом с Макси лежало письмо, придавленное камнем, чтобы не унесло ветром, — я обратила внимание даже на эту мелочь. Я была в таком ужасе, что уже и бояться перестала, как ни парадоксально это звучит. Текст был составлен из букв, вырезанных из газеты и наклеенных на лист писчей бумаги. Мне советовали убраться, в противном случае меня ждет участь Макси. А если я обращусь в полицию, то я опять же следующая на очереди. — Снова глубокий, прерывистый вдох, противоречащий непроницаемому лицу. — Я чувствовала себя так… даже и не знаю, как я себя чувствовала. Когда мне выбили стекла, мне казалось, что ничего хуже случиться не может, но вы в курсе, что случилось. Только тогда я обратилась в полицию. Сообщила об анонимных письмах, о безмолвных звонках.

— И что полиция?

— Да ничего. Может, я и вправду параноик — хотя это вряд ли, — но я видела, что они думали: «Дыма без огня не бывает», читая письма с угрозами. И записки покороче. Кто-то резинками прикрепил их к камням, которыми и расколотили все окна в моем доме. Полицейские верили, что это должно быть правдой. А иначе — чего ради кому-то пускаться во все тяжкие, чтобы выжить меня?

— Очень похоже на полицию, — подтвердила я. — А что было в письмах?

— Бред сумасшедшего. Я вообще ничего не понимала. «Вон отсюда, Ребекка Фишер», «Мы знаем, что ты сделала». В записках, прикрепленных к камням, примерно то же самое: «Убирайся вон. Это последнее предупреждение». Все были составлены из букв, вырезанных из газеты, — точно так же, как в письме, которое я нашла возле убитого Макси. Вырезанные из газеты буквы, наклеенные на большой лист бумаги.

— Могу представить себе, что вы пережили.

— Ой, даже вспоминать жутко. А объяснению вообще не поддается. Частью моего сознания я понимала, что произошла дикая ошибка и что все разъяснится. — Пока Джералдина молчала, перед моими глазами вставало мое настоящее, образы которого высветило ее прошлое. — Но когда убили Макси, я поняла: ничего не разъяснится и не прекратится. До сих пор казню себя за то, что не приняла угрозы всерьез с самого начала. Макси было всего восемь лет. Конечно, тогда я не обратилась в полицию. А вы как поступили бы?

Я молча покачала головой.

— Ирония судьбы. Я бы сказала — жуткая ирония, — негромко продолжала она. — Я ведь переехала в Эбботс-Ньютон, потому что городок выглядел таким тихим, таким мирным, таким живописным местом. Незадолго до этого я развелась с мужем, я не работала и хотела начать жить заново. На прежнем месте меня ничего не удерживало, дети давно разъехались, и после развода я осталась совсем одна. Мне досталась собака и вполне приличное содержание, а большинство друзей оказались друзьями моего бывшего мужа… — Джералдина перевела дух, опустив глаза на сложенные на столе руки. — Мне всегда хотелось жить в Дорсете — с тех пор, как еще школьницей я прочитала Томаса Гарди. К тому же и Колин жил в Дорсете. Мы были вместе до моего замужества и потом оставались близкими друзьями. Он одобрил мое решение переехать, считая, что перемена обстановки пойдет мне на пользу. Впервые увидев Эбботс-Ньютон, я просто не поверила своему счастью. А уж когда увидела дом на Плаумэн-лейн… Казалось, после Тисфорда я попала в совершенно другой мир.

Я вздрогнула.

— Вы жили в Тисфорде?

— Всю жизнь. Там родилась и выросла. Потому-то я и не совсем посторонний человек для Ребекки, о чем сказала вчера по телефону. Мы учились в одной школе, я хотя и была на год старше, но отлично ее помню. Наша школа была маленькой. — Большая потрепанная сумка стояла на полу рядом с ее стулом, и Джералдина нагнулась к ней. — Я принесла фотографию. Почему-то подумала, что вам будет интересно. — Ее голова оказалась на уровне столешницы, и слова звучали не слишком разборчиво. — Ничего более подходящего, в чем принести, не нашлось — слишком большой снимок.

Она вынула из сумки черно-белую фотографию в фут высотой, наклеенную на засаленный от времени кусок картона, и через стол протянула мне. Это была та же самая фотография, что я впервые увидела у Аннет Уотсон, та же самая, с которой сделала копию.

— Нас сняли летом, меньше чем за месяц до того, как Ребекка убила Эленор Корбетт. Наверное, хранить такой снимок — своего рода извращение, но я сомневаюсь, чтобы хоть кто-нибудь из тех, кого тогда сфотографировали, решился его выбросить. А вот и я, смотрите.

Я пригляделась: Джералдину вполне можно было узнать в хорошенькой девочке лет одиннадцати со светлыми волосами. Одно из безымянных лиц, на которые я раньше не обращала внимания, — они были всего лишь фоном для главных героинь.

— Вы немного похожи на Ребекку, — заметила я. — Может, в этом причина? Может, вас приняли за нее?

— Только потому, что мы обе блондинки, одного роста и родом из Тисфорда?

Джералдина с горькой полуулыбкой указала пальцем на Ребекку и убрала фотографию в сумку. Она была права: несколько общих деталей — это отнюдь не поразительное сходство.

— Уж не знаю, каким образом кто-то мог увидеть во мне Ребекку, однако увидел. И, насколько я понимаю, вся деревня поверила. Ведь поначалу ко мне относились по-доброму, хотя я ни с кем особенно не сблизилась. А потом вдруг…

— Люди к вам переменились?

— Радикально — как только услышали про письма с угрозами. Да знай я, как они отреагируют, держала бы все страхи при себе. Но я и подумать не могла, что они поверят в такую чушь. Помню, как изменилась моя соседка, Лиз Грей, — теперь-то она ваша соседка. Сперва она была очень расположена ко мне, мы часто пили вместе чай, болтали о жизни. Я думала, мы подружимся, и вдруг все как отрезало… Когда она узнала о тех письмах. То же самое произошло со всеми жителями Эбботс-Ньютона. А казались такими приветливыми и добрыми…

Джералдина умолкла. Взгляд ее был устремлен в окно — и вдруг резкий негромкий вскрик заставил меня вздрогнуть.

— Господи! — прошептала она. — Вот говорят же — помяни черта… Я знаю эту женщину. Точнее, знаю, кто она.

Проследив за ее взглядом, я несколько секунд видела только безликую толпу, а затем мои глаза сфокусировались на одном человеке. Это была Хелен. И шла она в сторону кафе. Сейчас поравняется с нами…

— Не могу сказать, чтобы сильно скучала по этой даме, — снова заговорила Джералдина. — Я с ней лично не знакома, но во время того кошмара она вела себя со мной хуже, чем кто-либо из жителей деревни. Она и до того выглядела непомерно чопорной, а уж потом… вообще не удостаивала меня взглядом. Если мы встречались на улице, проходила мимо, задрав нос, словно мимо фонарного столба.

Хелен тем временем приближалась. Я очень надеялась, что она нас не заметит, но на подходе к кафе, словно ощутив на себе наши взгляды, она резко повернула голову. И увидела нас через стекло. Джералдину она узнала долей секунды позже, чем меня.

Ее улыбка предназначалась только мне — бесстрастная улыбка, подтверждающая лишь то, что меня заметили. Джералдину она проигнорировала как пустое место. Когда Хелен скрылась из виду, Джералдина повернулась ко мне:

— Видели? О том и речь. И с подобным отношением мне приходилось сталкиваться постоянно. К счастью, теперь все в прошлом. Я тоскую по малышу Макси, но весь прочий ужас позади.

— Очень рада за вас, — отозвалась я, думая о Хелен: черт ее знает, какой она вывод сделает из увиденной сцены. Ведь в ее глазах я мирно пила кофе в компании с Ребеккой Фишер. — Надеюсь, что и для меня все закончится так же хорошо.

В четверть третьего мы вышли из кафе, простились и пошли каждая своей дорогой. Оглянувшись, я увидела, как летняя нарядная толпа поглотила ее. Обычная домохозяйка, мать взрослых детей, разведенная. До переезда в Эбботс-Ньютон в ее жизни был лишь один достопримечательный факт: она ходила в одну школу с девочкой-убийцей и общалась с Ребеккой Фишер, когда та еще ничем не отличалась от других школьниц.

«Почему все ополчились против нее? — думала я, прокручивая в голове наш разговор. — А почему ополчились против меня!»

В многоэтажном парковочном комплексе прежнее ощущение дежа-вю охватило меня с многократно возросшей силой; казалось, из полумрака исходят невидимые злобные волны. Нахлынули воспоминания о прошлом вторнике, когда я, вернувшись из Лондона, подходила к своей машине и мои шаги в этом полупустом помещении с великолепной акустикой звучали оглушительно. Подсознательное ощущение опасности не ослабло, даже когда я вырулила на улицу. Я бы поехала в Эбботс-Ньютон другим путем, но туда вела всего одна дорога. За окном сменяли друг друга знакомые пейзажи — в том же порядке и с той же самой скоростью, что и во вторник. Стандартный жилой район сменился городским центром Уорхема, сразу после которого — поворот на Плаумэн-лейн.