Артём Драбкин - Я дрался на Т-34. Книга вторая

• Название: Я дрался на Т-34. Книга вторая
• Автор: Артём Драбкин
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-699-26787-3

Две основные причины сделали Т-34, самый массовый танк Великой Отечественной войны, легендарным — уникальность конструкции и те люди, что воевали, гибли и побеждали на этой машине. И если о технической стороне создания, производства и боевого применения знаменитой «тридцатьчетверки» написано множество томов и статей, то о фронтовой жизни и судьбах танковых экипажей известно гораздо меньше. Настоящим прорывом стала книга Артема Драбкина «Я дрался на Т-34» — главный военно-исторический бестселлер 2005 года. У вас в руках его долгожданное продолжение, которое, как и первый том, основано на многочисленных интервью ветеранов-танкистов, прошедших вместе со своими машинами огонь войны. Как и в первой книге, они делятся с читателем солдатской правдой о жизни на фронте, о проведенных боях, о тяжелом ратном труде, о причинах поражений и подлинной цене Великой Победы…

---

Кулешов Павел Павлович

(интервью Артема Драбкина)

Перед войной я жил в городе Электросталь, там окончил школу и поступил на завод работать электромонтером. В начале 1941 года я подал рапорт и был зачислен в инженерное автомобильно-техническое училище, располагавшееся рядом с городом Горький, в Гороховецких лагерях. Там война меня и застала.

Поначалу, как я уже сказал, училище было автомобильно-техническим. Учеба начиналась с езды на велосипеде. Кто не умел — должен освоить. Сдавший практическую езду пересаживался на мотоцикл, а уже с него на ГАЗ-АА и ЗИС-5. На них проходили практику вождения. Помню, стартером пользоваться не разрешали: заглохло — вылезай, крути ручку. В 1942 году наше училище реорганизовали в танковое. Пришлось проходить отборочную комиссию. Не могу сказать, что отбор был строгий: руки, ноги, голова есть — годен. Я вот, например, высокого роста. Меня уже после войны спрашивали: «Как ты в танк-то залезал?» — а я говорю: «Есть такая присказка: „Были у деда пчелы как волы. — Да как же они в улей лезли? — Как? Пищали, но лезли“». Вот так и я — пищал, но лез. Ничего не сделаешь — война! Из нашего училища всего человек 7 или 8 перевели в другое автомобильно-техническое училище.

Мы, конечно, сразу стали проситься на фронт — сидеть дальше за партой не хотелось. Начальник училища генерал Раевский говорил: «Все вы проситесь на фронт… Ну что? Ну приедешь и в крайнем случае будешь заряжающим. Что ты сможешь сделать? А окончив училище, вы будете командирами. Сможете грамотно воевать. Уже столько проучились, уже почти готовые офицеры, а вы хотите уходить!» Начальник политотдела подполковник Прохоров и другие офицеры поговорили с курсантами, и мы остались.

Учили нас так себе. Изучали мы танки Т-26, БТ-5, БТ-7, Т-37, Т-38. Практики вождения давали мало. Стрельбы тоже. Большую часть времени мы отрабатывали тактику взвода и роты «пешими по-танковому». Училище было переведено в город Ветлугу Горьковской области. Зима. Место не оборудовано. Сделали «столовую»: на улице поставили столы, на них замороженный хлеб. Русский человек выносливый, может горы своротить… Снегу — по грудь. Мороз, а мы в шинелях и буденовках. Меня, как самого рослого, пускали впереди прокладывать дорогу. Мы поначалу завидовали тем, у кого сапоги были, а потом перестали — снег за голенища попадает и тает, а у кого ботинки с обмотками — ноги сухие. Тяжело было! Но кормили хорошо, курсантский паек выдерживался. Масло сливочное было. Люди не пухли, люди были здоровые, болеть почти никто не болел, несмотря на то, что в таких тяжелых условиях учились. Можно было подработать в колхозе. Пару бревен отвезешь — тебе дадут картошки.

Это училище я окончил в начале июня 1943 года. Был организован маленький вечер, и нас, 9-ю, 10-ю роты, посадили в вагоны — и на фронт. Тех, кто выпускался перед нами, направили на заводы получать технику, а нас направили сразу на фронт. Готовилось сражение на Орловско-Курской дуге. Техника была, но не хватало людей. И вот так, прямо из училища, я попал на фронт в Уральский добровольческий танковый корпус. Ехали через Москву. Мои родители жили в городе Электросталь, и домой я не мог заехать, а к дяде, который жил в Москве, забежал. Я тогда разбил часы, и дядя снял мои часы с руки, забрал себе, а взамен дал мне другие: «Возьми, Павел. Я уходил в армию с ними — вернулся, мой брат уходил в армию, я ему их давал, — вернулся. Теперь я их тебе дарю. Возвращайся».

Приехали мы под Москву в 244-ю, впоследствии 63-ю гвардейскую бригаду. Я оказался во 2-м танковом батальоне, командовал им Пупков Иван, а Сашка Сидельников был моим командиром роты. Приняли экипажи, и нас направили в Морилово. Я стал командиром танка — сразу на взвод меня не поставили, потому что я только из училища был. Молодой, никакого опыта, ничего!

В первом экипаже заряжающим был Вася Лежнев, механиком-водителем Витя Кожевников, радиста не помню… Первый бой? Какое-то было непонятное состояние. Знал, что будут вражеские танки, что надо их подбивать, двигаться вперед, что нужно делать все, чтобы победить. Помню, как подбил самоходку, — попал с близкого расстояния… Мы освободили Волохов, Карачев и Брянск. После этого нас вывели на переформирование в брянские леса, где мы очень долго стояли. Там мы стали гвардейцами, нам вручили гвардейское знамя, и всем — гвардейские значки. Почти в два раза повысили оклады! Много ребят было награждено орденами и медалями. Я за эту операцию награжден не был, но для меня был дорог гвардейский значок.

В те дни все бригады доложили в те города, от которых они формировались, о том, что они с честью выполняют свой долг. К нам в брянские леса приехали делегации. В Челябинскую бригаду прибыла делегация из Челябинска, в Свердловскую бригаду — свердловская, в Молотовскую бригаду — молотовская делегация. Привезли нам подарки. Каждому вручили небольшой ящичек, а там махорка, варежки, носки, носовые платочки. И в каждом ящичке была маленькая бутылочка. В моем ящичке была записочка: «Пишет ученица 3-го класса. Дядя воин, я посылаю вам эту посылку. Связала носки, варежки, взяла у мамы 100 рублей, купила махорки, высылаю вам эту посылочку. Быстрее уничтожайте немцев, нам надоела такая жизнь…»

Помню, мы хулиганили. Нашли немецкие снаряды. В гильзе был порох длинными макаронинами. Его с одной стороны зажжешь, с другой зажмешь ногой, а потом, как отпустишь, он летит, свистит. Ребята говорят: «Давай катюши делать!» — «Как?» — «Снаряд выбросим, выроем яму, опустим туда эту гильзу, к ней проложим пороховую дорожку». Сделали мы четыре ямы, положили гильзы. Командир бригады подходит: «Что вы делаете?» А мы только подожгли дорожки. Как эти гильзы полыхнули! Пламя выше деревьев! «Макаронины» эти с воем разлетелись. Командир на меня: «Это ты сделал!..» Но обошлось. Кроме того, ходили на танцы… Но служба есть служба, развлекаться старались так, чтобы поменьше было разговоров. Готовили личный состав к боям. Пополнение к нам приходило истощенное. Бывало, на себя два автомата вешаешь, только чтобы они могли идти! Много ребят пришло из сел. Они привыкли хлеб и картошку есть, а у нас был рацион. Сначала им было трудно, они ходили на кухню: собирали очистки и варили их, но потом привыкли.

В начале 1944-го вступили в бои под Каменецк-Подольском. Помню, на окраине населенного пункта в капонире стоял немецкий танк «тигр». Получилось так, что я шел прямо против него. T-VI намного отличался от нашей машины. Наша машина превосходная, но у них был сделан электрический пуск пушки и пулеметов, поворот башни… А у нас командир машины был как работник цирка. Правой рукой он поворачивал башню, левой рукой пушку. Стоишь фактически на левой ноге, а правая на ножном механическом спуске, и кроме того, ей же тыкаешь механика-водителя — вправо, влево, по голове — короткая. Идешь, тебя вот так трясет: кусочек неба, кусочек земли. А механический спуск — это же система рычагов. Пока эти рычаги сработают — цель уже ушла. А у немцев все было электрическое! К тому же «тигр» мог пробить нашу «тридцатьчетверку» с дистанции полтора километра. А у нас же стояла 76-мм пушка. Мы могли поражать немецкие танки типа «тигр» на расстоянии 400–500 метров. Я шел, маневрируя туда-сюда этаким зигзагом: мы с механиком-водителем эту систему еще раньше отрабатывали. Когда я подошел на близкое расстояние, механику по голове: «Короткая!» «Тигр» начал разворачиваться — хотел уходить — и подставил нам борт! Я произвел выстрел, вижу, что мой снаряд попал, немецкий танк загорелся. Тогда я прекратил стрельбу. Думаю: «Пойду дальше». Но, оказывается, мой снаряд попал в трансмиссионное отделение. Немцы этим моментом воспользовались, развернули пушку и произвели выстрел по моей машине. Снаряд попал нам в правую сторону под башню: заряжающего разорвало на куски, радисту снесло голову… У механика-водителя люк на защелках был приоткрыт. Он крышку открыл и выскочил. Я тоже попытался выскочить, но мой люк был закрыт. Открыл — тут же возникла тяга, и пламя потянулось ко мне. От танкошлемов идет четырехжильный провод к радиостанции и ТПУ. Я выскакиваю, а выдернуть фишку из гнезда забыл, и меня сдернуло обратно в горящий танк… Потом я не помню, как выскочил, что, где… Каким-то образом мне удалось отбежать метров на тридцать, и тут сдетонировала боеукладка… Ничего не слышу, выговорить ничего не могу! Меня даже не царапнуло, только контузило… Пришел в себя в медсанбате, где пролечился дней десять. Тут уже начал немножко говорить и слышать. За этот бой я был награжден орденом Красной Звезды.

Вернувшись в батальон, вступил в дальнейшие бои — как раз в это время мы подошли к городу Каменец-Подольскому. Помню, в боях на подходе к городу у нас почти кончилось горючее. Ночью немцы сбрасывали с самолетов горючее своим частям — на парашютах мешки с торцевыми подушками. Немножко не рассчитали, и большая их часть попала к нам. Сперва мы думали, что они нам набросали какие-то новые бомбы. Мол, дотронешься и взорвешься. Мы же молодые, пацанята еще, — нам интересно. Привязали трос к одному такому мешку, подвели к танку, дернули — не взрывается! А когда разнюхали, что это солярка, — давай кто больше натаскает. Заправили танки и уже тогда пошли на Каменец-Подольский. Немцы в городе бросили целые колонны машин. Весна, грязища непролазная, танки еле шли — не то что колесные машины. Трофеев было очень много! По итогам операции я был награжден орденом Красной Звезды. Так за одну операцию получил два ордена. Когда закончились основные бои у Каменец-Подольского, мы пошли дальше, на Тернополь. Освободили город Коломыя Ивано-Франковской области и встали в «маленькую оборону». Впереди нас стояли штрафники, потом мы стояли с танками, а уже потом, оттянувшись назад, стояла наша пехота. Там нам и вручили ордена.