Николай Ярославцев - Меч Шеола

• Название: Меч Шеола
• Автор: Николай Ярославцев
• Жанр: Фэнтези

Введите сюда краткую аннотацию

---

— И где ты раньше был, парень? Сколько времени на тебя извела, а ты и словом не обмолвился. Я же и помнить про то забыла, что перекидываться могу. — Даже пальцем погрозила Радогору и втянулась в избу, возвращаясь к Копытихе. — как думаешь, получиться у меня перкинуться, подруга? Советуешь попробовать? Глядишь, тогда и водяной вернется.

— Совсем сдурела, старая? Ну, посуди сама, кто на нас с тобой сейчас обзарится, хоть по десяти раз на дню перекидывайся. Лучше иди да перед княжной повинись.

Берегиня, не прекословя, тут же отправилась мириться. И до Радогора долетел ее дребезжащий голос.

— Ой, да что ты над собой наделала, девонька? Да, как же у тебя рука на красу такую поднялась? — На весь лес запричитала она. — И потянуло же меня за язык, дуру старую, колодищу гнилую, неразумную!

Радогор похолодел, почувствовав не ладное и в несколько прыжков подлетел к, их с княжной, пристанищу. Влада сидела на копне и держала на коленях, срезанные по плечи, волосы, приглаживая их гребешком.

— Ладушка, зачем? — Прошептал он, побелевшими губами.

Княжна и головы не подняла.

— Чтобы не утянул никто. — Тусклым, безразличным голосом отозвалась она, и провела ладонью по коротко обрезанным волосам. — И думать не надо теперь кто я, девка или баба.

Кикимора всплеснула руками.

— Подруга, ты только посмотри на эту срамницу. — Берегиня все еще не могла успокоиться. — Это же додуматься надо было до такого.

Но Копытиха и глазом не повела.

— Зато голове легко. — Просто сказала она, отнимая у княжны волосы. — Новые отрастут. А эти у меня пусть полежат.

Радогор словно онемел, глядя на сразу, преобразившееся лицо Влады. Юнец и юнец, если бы не тесно облегающий тело, подкольчужник.

И тебе будет причитать, старая! — Прикрикнула. Обозлившись, она на кикимору. — Весь лес переполошила. У парня от твоего визга ноги отнялись. Стоит до сих пор не жив, не мертв. И я невесть что подумала, кинулась… за тобой.

А Влада до позднего вечера не произнесла ни слова. И только укладываясь спать, отворачивая глаза в сторону, с болью спросила.

— Теперь и смотреть на меня не будешь, Радо? Стриженая, как девка распутная.

— Ты еще краше стала, Ладушка.

— Где уж там! Отмахнулась она. Но улыбнулась. — Думала, не возьмешь ты меня в волосах. Они и впрямь могли запутаться в ветках. Или за корягу зацепиться. Распутывай их потом….

— А я думал…

Но так и не сказал, что он думал. Сидел у ее ног, перекладывая дорожные припасы в заплечный мешок, изредка поглядывая на нее снизу вверх.

— Может все же здесь останешься, Лада? А я скоро вернусь. Только туда и сразу же обратно. Там грязь… хляби.

Влада решительно замотала головой.

— Куда ты, туда и я. Сам посуди, легко ли мне тебя ждать будет? Изведусь, измучаюсь вся. Плохой он, этот колдун. Бабка и то говорит, де его князь, старый Гордич, дед твой за черное колдовство едва не утопил. А я думаю, утопить и надо было. Не было бы тех бед, что свалились на нас всех.

— Задумалась, и в глазах появился испуг.

— Но тогда бы я тебя ни когда не встретила!

Радогор тихо возразил.

— Ты забыла, Лада, что это я тебя нашел.

Что — то было в его словах такое, что вызвало у не сомнения, но спорить не стала. Вместо этого спросила.

— Но ты так и не сказал, что подумал…

— Разве? А о чем я думал?

— Ты сказал — «Я думал». А что, так и не сказал.

Радогор смутился. И виновато улыбнулся.

— Я думал, что ты ревнуешь меня к берегине.

Княжна подняла удивленно брови.

— Я имею в виду, когда она перекинется девицей. — Пояснил он, краснея и отводя глаза в сторону.

Влада откинулась назад, изумленно глядя на него, и вдруг громко расхохоталась и свалилась с копны вниз.

— Ты что?

— Ой, Радо! Да в кого бы она не перекинусь, а стоит только припомнить все эти сухие ветки и сучки, как тут же… Ой, не могу. Как представлю его и… рогульки!

У Радогора было, что сказать, но он благоразумно промолчал, с удовольствием глядя на ее порозовевшее от смеха, проказливое лицо.

— А ты чего улыбаешься? — Неожиданно подозрительно спросила она, заметив его улыбку.

— На тебя смотрю.

— Ну, тогда улыбайся. — Милостиво разрешила. — Я не против.

С вечера Радогор долго не мог уснуть. Ворочался с бока на бок и замирал в неподвижности, чтобы не разбудить, беззаботно спящую после всех дневных переживаний, Владу. Забывался в короткой полудреме и снова начинал ворочаться. Какое — то неясное волнение начинало тревожить его. Волнение, которого он давно, пожалуй с того самого проклятого набега, в котором погиб старый волхв, не испытывал. Волнение, и подсознательное чувство близкой опасности.

— Спи, Радо. — Сквозь сон пробормотала Влада. — Все бока мне оттоптал. А то и я проснусь.

С этим было лучше не шутить. И он в который уж раз послушно затих, прислушиваясь к ее ровному дыханию и перебирая пряди не привычно коротких волос. Но всему когда — то приходит конец. Намучившись, все же перед рассветом уснул. Но и сон не принес успокоения. Волнение принесло неясные, пугающие видения, в которых даже если бы и мог, все равно не сумел бы разобраться, настолько быстро они менялись. Сначала появилось мохнатое шерстистое чудовище. Из — за волос, не стриженых и не чесаных, ни глаз, ни рожи не видно. И погрозило грязныым пальцем, с давно не резанным ногтем, больше уже похожим на коготь.

Открыл глаза, но понял. что так и не проснулся. Чудище по лягушачьи скакало и бесновалось перед ним, захлебываясь в хохоте и продолжало грозить и уже не пальцем. А туго сжатым кулаком.

Заморгал глазами, чтобы прогнать сон или наваждение. Чудище исчезло. И сон тяжелый и черный навалился на него. Беспросветный, такой, в котором не видно не зги. Даже не навалился, обрушился обломком скалы, сминая и ломая его. Радогор явственно слышал, как трещат и ломаются его кости, как кровь из порваных жил заполняет его тело, а сердце бъется неистово и гулко, пытаясь выпрыгнуть наружу. Вот и дышать уже не чем. И не скала, зеленая мутная и вонючая жижа заливает его. Льется в рот, в уши, разъедает глаза. Воздуха не хватает. И не закричать. Стоит открыть рот, как эта мутная жижа … нет, не жижа, трясина бездомная и черная утягивает его.

А где — то — там, на головой, по другую сторону воды мечется Лада. И берегиня. Ищут, суетятся, кричат. Надо бы и самому крикнуть, что здесь он, рядом. Только руку протянуть. Захлебнулся гнилой жижей, подавился тиной. И заколотил, теряя сознание, руками и ногами, пытаясь вырваться из безжалостного плена черной дрягвы.

— Радо! Радо! — Из далека доносится голос княжны. — Очнись.

Но почему она так далеко, когда следом, за его спиной должна идти? И кикимора?

Тело содрогнулось и взорвалось от боли, словно кто — то трехлезвийным копьем ему в грудь поцелил, под самое сердце, а потом и провернул для верности. Ему же и одного бы удара хватило. И крепче его люди после такого удара долго не живу.

Боль крути руки, с хрустом ломает суставы, выламывает ноги из того, в чем они держатся. И Радогор слышит, как с треском рвутся сухожилия. Голова заламывается а сторону и назад, ломая шейные позвонки.

— Радо! Да очнись же ты.

Маленькие руки пробили не проницаемую толщи трясины тянут, тащат его на верх. Но дрягва не хочет ее отпускать Повисла на теле, а рядом шерстистое чудище приплясывает и хохочет, показывая желтые гнилые зубу.

Но куда же ее, почти детским, рукам совладать с дрягвой?

— Радо!

Боль прорезала его тело от головы до пят. Сердце сжалось в тугой ком и сразу же помутилось, и без того не ясное, сознание… Стиснул зубы и по вершку, по пяди, колотя ногами, пополз, выбираясь, на верх, на мертво зажав в своих руках ее ладони.

Боль неохотно начала покидать тело.

С усилием заставил себя открыть глаза.

Ни дрягвы, ни трясины!

Копна, застеленная холстиной, и он сам под копной. А над Копытиха ругается самыми черными словами. Да такими, которые не каждый мужик выговорит. А за ней берегиня без умолку трещит, а о чем, не разобрать От волнения на старый, давно забытый язык сбилась. Между ними Влада пытается пробиться к нему, руки тянет. Но разве Копытиху оттолкнешь? Стоит незыблемо, как тот, неохватный столб с вырезанным ликом на подходе к избе.

— Наготу прикрой! — Прикрикнула на нее ведунья. — Хватит голой задницей светить

— И другим, чем не попадя! — Присовокупила кикимора.

А над головой вран кружит и кричит диким голосом.

Влада наскоро замоталась в холстину и только тут до нее дошло, что и Радогор светит тоже тем же местом. Но только с другой стороны. Сорвала с себя холстину, сама скрылась за копной.

— Говори, зачем орал? Зачем лес переполошил? — Сурово спросила Копытиха, убедившись, что Радогор способен ее понимать. И коснулась рукой его головы. — Огневицы, как бы, нет. И за столом не переел.