Константин Пензев - Арийская теорема

• Название: Арийская теорема
• Автор: Константин Пензев
• Издательство: Эксмо: Алгоритм
• Жанр: История
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-699-34176-4

В своей новой работе «Арийская теорема» Константин Пензев, автор спорных книг по истории России, заслуженно пользующихся интересом у читателей, продолжает исследовать происхождение народов, населяющих Евразию, и их взаимоотношения. Теперь автор обратился к вопросу о местонахождении таинственной прародины ариев. Можно по-разному относиться к его гипотезам, но скучно читателю точно не будет.

---

Во-вторых, то, что Тацит в «Германии» сомневался, причислить ли венетов к германцам или сарматам, также ни о чем еще не говорит. К сожалению, сомнения Тацита, вообще-то, свидетельствуют не только о его нетвердом знании венетов, но еще и о его нетвердом знании сарматов и германцев.

Однако вот что здесь следует отметить особо. Судя по последнему сообщению Иордана, венеты как раз и являлись более широкой, суперэтнической общностью, в которую входили склавены и анты и др. народы. Точно такую же смысловую нагрузку несет на себе в настоящее время и суперэтноним славяне, который включает в себя и русских, и поляков, и сербов, и пр. Данное обстоятельство вкупе с тем обстоятельством, что одних только склавенов нельзя считать предками славян, дает нам полное право утверждать, что постулат о появлении славян на исторической арене в VI веке есть не более чем домысел, спекуляция, основанная на нарушении элементарной логики и на пренебрежении к фактам, и похоже на то, что к настоящему времени историческая наука от этого постулата отказывается. Так, акад. В. В. Седов в своем капитальном труде «Происхождение и ранняя история славян» отмечает: «Своим именем славяне в античных источниках не называются. Античные авторы знают венедов, и имеются все основания считать, что под этим этнонимом скрываются славяне»287. В принципе, некоторое удревнение славянской истории за счет венетов немного что решает и на многие вопросы не дает ответов, однако здесь снимается «синдром VI века», а склавены перестают претендовать на исключительную роль славянских предков. Тем не менее венеты, анты и склавены — это только лишь западная часть раннесредневековой славянской общности, но еще не вся эта общность. И здесь, прежде чем продолжить раговор о раннесредневековых славянах, следовало бы взглянуть в сторону Востока.

Есть вопрос, который, как я думаю, не имеет в данный момент верного решения. Это вопрос о так называемых «иранцах», вернее сказать о скифах как «иранцах». В настоящее время принято утверждать, что скифы говорили на одном из диалектов северной подгруппы восточной группы иранских языков, доказательством чему обычно считается «Словарь скифских слов» В. И. Абаева, опубликованный им в очерке «Скифо-сарматские наречия»288. По поводу методов составления данного словаря есть достаточное количество критических замечаний, высказанных, в частности, Г. И. Дреминым в статье «Скифо-сарматские» наречия и «скифский» словарь В. И. Абаева»289: «Абаев для своей реконструкции отбирал только такой словарный материал, который имел очевидное «иранское» происхождение. Мы видим, что такой подход оставляет за бортом около 70 % лексики, не имеющей «иранских» корней, но которая, несомненно, является скифской. Так из семи имен скифского пантеона богов Абаев ссылается только на имена бога Папая и богини Табити. Из 60 имен скифских царей и знатных скифов, приведенных в перечне, он упоминает только 18 имен. Таким образом, пытаясь воссоздать скифскую лексику исключительно на «иранской» основе, Абаев, с одной стороны, проигнорировал значительную часть действительно скифских слов, а с другой стороны, интенсивно использовал иноязычный ономастический материал сарматского и аланского происхождения».

И далее: «Очевидно, что скифская лексика, даже в том виде, в каком она сохранилась до наших дней, не укладывается целиком в прокрустово ложе представлений об ее исключительно «иранском» происхождении. Ситуация со скифским языком оказывается более сложной, чем это представляется сторонникам «ираноязычия» скифов. Оперируя «иранскими» именами из эпиграфических памятников Северного Причерноморья, Абаеву удалось воссоздать часть сарматской или аланской лексики. Однако нет никаких оснований называть словарь, составленный из полученных подобным образом лексем, «Словарем скифских слов».

Между тем дело заключается еще и вот в чем. Словарь В. И. Абаева включает в себя чуть более двухсот слов, из которых три четверти имеют соответствия в языке авестийских ариев, но много ли лингвистические данные В. И. Абаева содержат какой-то информации о грамматике и морфологии скифского языка? Между тем, к примеру, в книге видного российского индолога Н. Р. Гусевой «Славяне и арьи. Путь богов и слов»290 собран впечатляющий лингвистический и топонимический материал, свидетельствующий о связи великорусского языка и санскрита и который может в том числе свидетельствовать об их общих корнях, однако никто не торопится зачислять эти два языка в одну группу. Впрочем, касаясь темы иранских языков, следует отметить, что и сам В. И. Абаев понимал определенную ограниченность доступного ему материала, так он отмечал, что «наш очерк о некоторых явлениях скифской речи весьма далек от того, чтобы его можно было назвать описанием языка. Он дает не более полное представление о всей системе скифской речи, чем несколько уцелевших обломков от разных частей тела могут дать представление о действительном строении древней статуи. Достаточно сказать, что из нашего описания почти полностью выпадает такой фундаментальный раздел грамматики, как морфология. Ограниченность и специфичность материала — почти исключительно собственные имена, — полное отсутствие фразеологии, ставят исследователя в тесные рамки. А дефектность передачи вносит во многие предлагаемые разъяснения элемент неуверенности и гадательности»291. По большому счету, мы не имеем достаточно оснований отнести «скифский» язык к ИЕ языковой семье даже общим порядком, не говоря уже о его принадлежности к какой-то конкретной группе, тем более что далеко не всегда в том или ином народе могут иметь хождение имена собственные только лишь туземного происхождения. Так, имя автора этой книги греческое, но он не является греком.

Здесь, кстати, уместно задаться вопросом, а что же представляет из себя группа иранских языков? Если язык есть инструмент мысли, то можно ли утверждать, что иранские языки являются инструментами арийской мысли? Безусловно, в моих словах присутствует некоторый элемент иронии, тем не менее, по большому счету, он вполне корректен. Как считает видный языковед Д. И. Эдельман: «Совершенно очевидно, что в отличие от славянских и других индоевропейских языков Европы, о прародине которых ведутся дискуссии, но которые все же распространены в относительно компактном ареале — Европе, иранские языки ни в одном из регионов их нынешнего бытования не являются автохтонными»292. При этом если древнеиранские языки в той или иной мере могут быть причислены к ИЕ языкам, с учетом субстратного влияния местного неарийского населения, то новые иранские языки имеют в большей степени вид пиджинизированных языков, креолов на ИЕ основе. Впрочем, говорить в данном случае об основе, было бы, возможно, определенным преувеличением.

Что же касается тех же скифов (греч. Skythai), то следует сказать, что скифский вопрос очень сложен, как и все вопросы кочевых ариев, племена которых были распространены от Дуная до тихоокеанского побережья Дальнего Востока. Скифы заселяли степи Северного Причерноморья, а Северное Причерноморье, при беглом рассмотрении его истории, представляется этаким проходным двором. В различные времена здесь отмечены собственно скифы, готы или же геты (зачастую бывает довольно сложно различить тех и других), сарматы, аланы, гунны, хазары, половцы, моголы и т. д. Однако при ближайшем рассмотрении возникает впечатление, что, несмотря на обилие этнических наименований, перед нами все время предстает или один и тот же народ, или группа близкородственных этносов. Именно это имел в виду Г. В. Вернадский, когда писал: «В то время как народы, осевшие в Южной Руси, обозначаются в различные эпохи несхожими именами, мы не можем быть уверены, что каждое изменение имени сопряжено с миграцией целой этнической группы. Оказывается, что время от времени новые правящие роды захватывали контроль над страной и, несмотря на то что некоторые группы эмигрировали, большинство местного населения оставалось, лишь принимая примесь крови пришельцев»293.

К этому еще следует добавить мнение выдающегося антрополога акад. В. П. Алексеева: «…скифы не появились в южнорусских степях с юго-востока, как можно думать в соответствии с археологическими и лингвистическими наблюдениями, не появились они и с юго-запада, как заставляет думать приводимая у Геродота легенда об их происхождении, а сложились они на том же месте, где их застает история. Антропологический материал не исключает инородных этнических включений в состав скифов, но преимущественное значение придает все же местным истокам их этногенеза»294.

А также и следующее его замечание: «Несомненно, что большая часть населения, проживавшая в южнорусских степях в середине I тыс. до н. э., является физическими предками восточнославянских племен эпохи Средневековья»295.