Джо Хилл - Призраки двадцатого века

• Название: Призраки двадцатого века
• Автор: Джо Хилл
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-699-36964-5

Перед вами дебютный сборник рассказов Джо Хилла, который сразу поставил автора в один ряд с такими корифеями жанра мистики, как Говард Лавкрафт, Рэй Брэдбери, Стивен Кинг. Четырнадцать историй, каждая из которых будет держать вас в напряжении вместе с их героями. Ведь как сказал сам Джо Хилл в интервью журналу Locus: «Многие люди в моих историях несчастны. Мне нравится писать о людях, которые в каком-то роде плохие, — они принимают неправильные моральные решения, плохо обращаются со своими друзьями и лгут самим себе. Многие рассказы — о плохих людях, пытающихся пробить себе путь назад к добру…»

Сборник был награжден «Bram Stoker Award» и «British Fantasy Award», а его автор в 2006 году получил «William L. Crawford Award» как лучший автор-дебютант. Новелла «Добровольное заключение» была награждена «World Fantasy Award». «Лучше, чем дома» принес автору «А. Е. Coppard Long Fiction Prize». Рассказы «Черный телефон» и «Услышать, как поет саранча» были номинированы на «British Fantasy Award»-2005.

---

В тот первый раз, когда Елена увидела работающую машинку, от страха она чуть не лишилась чувств. Ее мать испытала то же самое, когда на следующий вечер дочь показала ей, что происходит в подвале. Когда клавиши пришли в движение, мать вскинула руки и завизжала, и Елена едва успела подхватить ее, прежде чем та повалилась на пол.

Но через несколько дней они привыкли, а потом происходящее стало им нравиться. Матери пришло в голову вставить в машинку лист бумаги, перед тем как она включилась в восемь часов вечера, в обычное время. Мать хотела посмотреть, что там за слова — вдруг это сообщение с того света «Моя могила холодна Люблю вас и скучаю».

Но оказалось, что это всего лишь рассказ — один из тех, какие сочинял при жизни отец Елены. Он даже начинался не с начала. Машинка застрочила с середины страницы, с конца фразы.

Затем мать придумала позвонить на местное телевидение. С пятого канала приехала корреспондентка — посмотреть на чудо-машинку. Она сидела перед электрическим устройством до тех пор, пока оно не включилось и не напечатало несколько предложений. Потом корреспондентка встала и быстро покинула подвал Мать Елены заспешила вслед за ней, переполняемая множеством вопросов.

— Дистанционное управление, — сказала корреспондентка очень холодно. Она оглянулась через плечо с выражением неприязни на лице. — Когда вы похоронили мужа, мэм? Не прошло и недели, так? Что же вы за человек?

Другие телеканалы не проявили к машинке интереса В редакции газеты сказали, что подобными материалами там не занимаются. Даже некоторые из родственников заподозрили, что вдова и дочь усопшего разыграли шутку весьма дурного вкуса. Мать Елены слегла со страшной мигренью, растерянная и подавленная. А в подвале каждый вечер продолжали стучать клавиши, выбивая слово за словом дробными пулеметными очередями.

Дочь покойного присматривала за «Селектрой». Она стала вовремя вставлять чистые листы, так что машинка ежедневно производила на свет три новые страницы с рассказами — совсем как отец, когда был жив. Иногда Елене казалось, что машинка радуется ее появлению и весело жужжит в ожидании того момента, когда можно будет снова застрочить по белой бумаге.

Все уже и думать забыли о машинке, но Елена продолжала спускаться по вечерам в подвал, слушала там радио, складывала высохшее белье и заправляла при необходимости новый лист бумаги в старенькую «Селектру». Это было незатейливое времяпрепровождение, бездумное и приятное — вроде ежедневного посещения кладбища, чтобы положить свежий букетик цветов у могилы отца.

Елена полюбила читать рассказы, напечатанные машинкой. Сюжеты о масках, о бейсболе, об отцах и сыновьях… и о призраках. Да, некоторые истории были о привидениях, и они нравились Елене больше остальных. Разве не этому в первую очередь учат на курсах писательского мастерства: писать о том, что знаешь? Призрак за клавишами писал о мире мертвых с большим знанием дела.

Шли годы, и лента для таких пишущих машинок перестала поступать в продажу. Купить ее можно было только по спецзаказу, пока «Ай-би-эм» вовсе не прекратила ее выпускать. Печатная головка сносилась. Елена заменила головку, но вскоре стала заедать каретка. Однажды вечером она совсем застряла, не двигалась с места, и из-под металлического корпуса потянулись струйки маслянистого дыма. С каким-то яростным упорством машинка вколачивала в лист букву за буквой, одну поверх другой, пока Елена не подбежала и не выдернула шнур из розетки.

Елена пошла к мастеру, который занимался ремонтом и восстановлением старой техники. Он вернул машинку в идеальном состоянии, но рассказов она больше не печатала. За три недели, проведенные в ремонтной мастерской, она утратила эту привычку.

Когда-то в детстве Елена спросила отца, зачем он каждый вечер уходит в подвал и придумывает всякие небылицы. Он ответил, что без этого ему не заснуть. Три страницы историй разогревали его воображение для целой ночи сладких снов. Теперь Елена боялась, что его посмертное существование станет беспокойным и бессонным. Но что-либо сделать она была не в силах.

К тому времени ей исполнилось двадцать с небольшим. Ее мать — несчастливая старая женщина, отдалившаяся не только от семьи, но и от всего мира, — умерла, и Елена решила переехать. Это означало продажу дома со всем его содержимым. Девушка спустилась в подвал, чтобы разобрать скопившиеся там вещи, а через некоторое время уже сидела на лестнице и перечитывала рассказы, написанные отцом после смерти. Он когда-то пытался опубликовать свои произведения, но потом перестал предлагать их журналам — устал от постоянных отказов. Однако его посмертные рассказы показались дочери… гораздо более живыми, что ли. Особенно увлекательны были истории о привидениях и других сверхъестественных явлениях. Елена собрала воедино то, что сочла лучшим, и стала рассылать по издательствам. Ей чаще всего отвечали, что сборники рассказов неизвестных писателей не пользуются спросом публики. Потом редактор одного маленького издательства позвонил и сообщил Елене, что рассказы ему понравились, а ее отец тонко чувствовал сверхъестественное.

— Неужели? — спросила она.

Об этом случае мне поведал друг, близкий к издательскому бизнесу. К огромной моей досаде, он не знал главных подробностей, так что я не скажу вам, где и когда вышла книга. Вот и все, что мне известно об этом удивительном сборнике. Очень хотелось бы знать побольше. Я всегда интересовался оккультными историями, и собрание рассказов отца Елены стало бы для меня желанным приобретением.

К сожалению, никто не знает ни названия, ни имени автора этой уникальной книги.

Леоноре

ЛУЧШИЕ НОВЫЕ УЖАСЫ

Примерно за месяц до срока сдачи материалов Эдди Кэрролл вскрыл коричневый конверт, и в руки ему скользнул журнал «Северное литературное обозрение». Кэрроллу часто присылали всевозможные журналы: по большей части они носили названия вроде «Плясок на кладбище» и специализировались на литературе ужасов. Приходили и книги. Квартира в Бруклине была завалена книгами: гора на диване в кабинете, стопка возле кофеварки. Везде. И все это — сборники ужастиков.

Прочитать их полностью не представлялось возможным, хотя когда-то (тогда ему было тридцать с небольшим и он только что стал редактором альманаха «Лучшие новые ужасы Америки») Кэрролл старался ознакомиться с каждой книгой. Он подготовил к печати шестнадцать томов «Лучших новых ужасов», посвятив альманаху уже треть своей жизни. Это означало, что он потратил тысячи часов на чтение, редактирование и переписку — тысячи часов, которых никто ему не вернет.

Со временем журналы стали вызывать у него особую неприязнь. Печатали их на самой дешевой бумаге самыми дешевыми красками. Он ненавидел следы краски на своих пальцах, ненавидел ее резкий запах.

Он не дочитывал до конца большую часть рассказов, за которые все-таки брался. Он не мог. Он слабел при мысли о том, что придется осилить еще одну историю о вампирах, занимающихся сексом с другими вампирами. Он решительно открывал подражания Лавкрафту,[1] но при первом же болезненно серьезном намеке на Старших богов чувствовал, что внутри немеет какая-то очень важная его часть — так немеет в неудобной позе рука или нога. Он боялся, что эта важная часть — душа.

Вскоре после развода с женой обязанности редактора стали для Кэрролла утомительным и безрадостным бременем. Иногда он думал и даже мечтал о том, чтобы отказаться от должности, но быстро возвращался к реальности. Редактирование «Лучших новых ужасов» приносило двенадцать тысяч долларов ежегодно, и это была основа его дохода. Ее дополняли гонорары за другие сборники и журналы, разнообразные выступления и семинары. Без двенадцати штук ему пришлось бы искать настоящую работу, а это худшее, что может с ним случиться.

Название «Северное обозрение» было ему незнакомо. На плотной шершавой бумажной обложке изображались неровные ряды сосен. Штамп на оборотной стороне журнала сообщал, что обозрение издано Катадинским университетом в штате Нью-Йорк. Кэрролл раскрыл журнал, и оттуда выпал сложенный пополам листок — письмо от редактора, преподавателя английского языка по имени Гарольд Нунан.

Прошлой зимой к Нунану обратился некий Питер Кубрю, работавший на полставки в технической службе университета. Нунан, тогда только что назначенный редактором «Северного обозрения», объявил открытый конкурс, и Питер принес свой рассказ. Нунан из вежливости пообещал ознакомиться с рукописью. Когда он прочитал рассказ, озаглавленный «Пуговичный мальчик: история любви», то был просто поражен и скупой выразительностью языка, и отталкивающим содержанием.

Для Нунана редактирование журнала было новым делом Он сменил ушедшего на пенсию Фрэнка Макдэйна, прослужившего на своем посту двадцать лет, и горел желанием обновить издание. Нунан хотел публиковать такие произведения, чтобы они всколыхнули чувства и разум читателей.