Валерий Ильичёв - Мафия заказывает

• Название: Мафия заказывает
• Автор: Валерий Ильичёв
• Издательство: Вагриус
• Жанр: Криминальный детектив
• Год: 1998
• ISBN: 5-7027-0772-9

Когда закон бессилен, они вершат свой суд — суперсыщики и элитные бойцы, просто люди, доведенные до отчаяния криминальным беспределом. Это их выбор, это мужское дело…

---

— Вот мы и квиты, а ты хотел скандалить и таскать бедную бутылку по залу. А этот коньяк, если не возражаешь, я возьму с собой: сегодня вечером у меня свидание с одной дамой, и, я полагаю, коньяк не будет лишним.

Ильин равнодушно кивнул. Ему хотелось поскорее убраться из этого элитного заведения, где гуляли и развлекались люди, стоящие по ту, от него и Антонова, сторону баррикад. Кроме того, он хорошо помнил, как год назад «сгорел» великолепный сыщик Шахов. Шел по улице, встретил земляка и двух его приятелей, которых никогда ранее не видел. Пошли в ресторан отметить встречу, посидели, разошлись. А за теми двумя, что с его земляком были, наблюдение опергруппа вела: они крупную партию наркотиков в Москву привезли. И Шахов прошел по сводке наблюдения, и его фотографий, где он чокается с новыми знакомыми, оказалось вполне достаточно для увольнения из милиции. И никакое заступничество не помогло! А тут, в этом поганом заведении, где жулики коньяк за твой столик посылают, и вовсе погореть несложно. Ильин заторопился к выходу.

Возле самых дверей Антонов его остановил:

— Подожди. Давай все-таки к хозяину на минутку забежим, спасибо скажем!

Кабинетик владельца ресторана был небольшим, но современная мебель, расставленная, на первый взгляд беспорядочно, создавала впечатление объемного пространства, а витраж в виде зеленых листьев и гроздьев винограда над полноводным ручьем, который занимал всю стену за низким креслом хозяина, вообще изменял перспективу в этой бывшей подсобке или кладовке.

Заметив произведенное впечатление, хозяин усмехнулся:

— Да-да, Павел Антонович, здесь когда-то дворник Федя свои лопаты и грабли складывал, а техник-смотритель — железные гармошки отопительных батарей. А теперь вот, видите, какая красота выросла на месте первого этажа и подвальчика. Говорят, человек должен посадить дерево, вырастить ребенка и построить дом. Считайте, я все теперь исполнил, и жизнь удалась. Не зря я там, в зоне, ночами о такой вот красоте мечтал. Так что, может быть, и не совсем зря мне по «нахалке» срок намотали. И эти годы не выброшены на помойку, в конечном счете пользой и благом для людей обернулись.

— Для людей, да не для всех, — иронично заметил Антонов.

— Так это было всегда и будет до конца мира: кто-то богач, кто-то бедняк. Но и бедняк, если у него тяга к прекрасному, может, проходя мимо, полюбоваться прекрасным фасадом: и резной дверью, и яркой вывеской, а главное, этими витражами, ведь не ресторан, а картинная галерея! Кстати, как там мой лучший друг Бубнов поживает на пенсии? По ночам кошмары не мучают?

Этот переход от высокого искусства к главному виновнику своего ареста был неожиданным, но, похоже, Антонов ждал этого вопроса. Он сказал спокойно, даже с ленцой:

— Ему уже ничего не снится. Рак желудка свел мужика в могилу, за три месяца «сгорел». Никто и подумать не мог, что такой дуб так быстро рухнет.

— Знаю, знаю. Я даже после освобождения не поленился на Митинское кладбище съездить посмотреть. О мертвых плохо говорить нельзя, мы и не будем.

— А вы хорошо, оказывается, осведомлены о наших делах.

— Да слухом земля полнится! Я и вашу теперешнюю должность знаю, Павел Анатольевич, и где обитаете. Впрочем, могу сказать искренне, что к вам никаких претензий не имею, вы тогда там только присутствовали. И ещё что важно, там, в зоне, не то чтобы раскаяние, а мысль меня посетила, что грешил я все-таки много и потому хоть и по ложному обвинению, но в целом по справедливости в зоне оказался.

— Ну, хорошо, если так. Значит, все завершилось благополучно! А как удалось вам подняться и вновь занять солидное положение?

— А друзья помогли! Их у меня много, и это очень хорошо, когда у человека много друзей. А вы так не считаете?

— Считаю, но самое главное, что вы сами так думаете. Почему бы нам не укрепить наши дружеские отношения?

— Например? — хитровато прищурился гостеприимный хозяин.

— Ну, например, мы зададим вопрос, а вы нам подскажете ответ, а мы потом отплатим вам хорошим отношением в трудную минуту. Так как?

— Ваше хорошее отношение дорогого стоит, — с неприкрытой иронией заметил Михаил Семенович, — да только вопросы у вас каверзные, что называется, на засыпку. Да и всех ответов я не знаю.

— Ну, например, появился какой-то малый, вроде взрослый, а любил с сапожным шилом баловаться?

— Но откуда мне-то это знать? Я все больше о дебете-кредите беспокоюсь, а к сапожным делам отношения не имею.

— Ну нет так нет. За спрос денег не беру. Я рад, искренне говорю, Михаил Семенович, что увидел вас в добром здравии и на подъеме.

— Спасибо и на этом. А за прошлое я зла на вас не держу, поверьте. Я и тогда понимал, что «нахалка» — это Бубнова дело. А о нем чего теперь говорить: он на небе перед Высшим судом ответ держит. Прощайте, рад был вас видеть! — и хозяин кабинета поднялся, давая понять, что разговор закончен.

Антонов хотел что-то сказать в ответ на скрытый упрек хозяина, но передумал, и они с Ильиным, попрощавшись, направились к двери. Уже вслед им хозяин, несколько понизив голос, сказал:

— Павел Анатольевич, в знак старого знакомства примите совет: поспешите заловить вашего Сапожника, а не то вас опередят и вы его никогда не увидите. Он сам по себе птица мелкая, недоучившийся медик, но за ним люди стоят серьезные. Прошел слушок, что надоел он им. Больше ничего, к сожалению, сказать не могу. И не знаю, да и сам вставать поперек дороги не хочу никому из сильных мира сего.

Антонов, держась за ручку двери, благодарно кивнул:

— И на этом спасибо, Михаил Семенович. Если какое затруднение, небольшое, конечно, то знаете, где меня найти. Я умею быть благодарным.

Михаил Семенович понимающе улыбнулся, и сыщики вышли из кабинета. Оказавшись на улице, Ильин с облегчением вздохнул:

— Как думаешь, он действительно простил и постарался забыть, как вы его ни за что ни про что в зону «окунули»?

— А кто же его знает! Может быть, он и сам до конца на этот вопрос ответить не может. Мне-то какое дело? Главное, что он на всю жизнь усвоил, что с милицией надо мирно сосуществовать и тем избавляться от ненужных неприятностей. Вон, видишь, и при деньгах, и с положением, а ведь скинул нам информацию. Не много на первый взгляд, а важную, если вдуматься, ещё какую важную! А не понюхал бы зоны, глядишь, и плевать на нас хотел. Нет, Ильин, что ни говори, а те из умных людей, кто в зоне побывал, становятся ещё умнее. Да и терять ему есть что. Потому он и зла не помнит, и сведения нужные нам подбросил, что нет желания с нами ссориться и вновь в зоне оказаться. Так что это счастливая случайность, что мы с тобой именно в этот ресторан затесались!

Ильин пожал плечами:

— Ну что же, может быть, ты и прав. Вот только сказанное им мало что даст. А то, что ликвидировать киллера хотят, это тоже естественно: он уже много «заказов» выполнил, значит, и знает много. Выходит, мы не зря невиновного Хомяка пока в камере держим, возможно, этим жизнь киллеру сохраняем. Только вот недоучившихся медиков многовато и вычислить его будет нелегко.

— Вот тут ошибаешься, нам сегодня сильно повезло. Мы же в РУОПе свою оперативную работу вокруг авторитетов строим, и в поле нашего зрения много людей попадает, а потому и Сапожник с незаконченным медицинским образованием вполне может проявиться. Я в понедельник с утра учеты наши прокручу, может, и всплывет кто. Ну а главное, послезавтра вечером встречусь с важным человеком. Разговорить его будет трудно, но у меня пара козырных карт в рукаве уже заготовлена. Думаю, сумею его «дожать». Ну все, будь здоров! — и Антонов, махнув рукой, направился к автобусной остановке.

IV. Новая загадка

На следующий день с утра Ильин поспешил к известному ему дому на Садовом кольце.

«Хоть бы Михайлова оказалась дома, и тогда можно будет окончательно решить, насколько перспективна для раскрытия убийства эта ниточка от погибшей Турбиной к её бывшей няне со знанием французского языка», — подумал Ильин. Завидя на другой стороне улицы старое массивное здание, где жила Михайлова, он замедлил шаг. Везет же ему последнее время на обитателей этих старомосковских домов!

Ильин снова двинулся вперед, перешел улицу, свернул налево и вошел в нужный ему подъезд. Он навел справки и, узнав, что Михайлова родилась в двадцатом году, нарисовал себе старушку со спутанными в беспорядке седыми с желтизной волосами и шамкающим беззубым ртом. Да, приятного мало! А вот и нужный ему этаж, и та же дверь, украшенная разноцветными кнопками звонков. Он вновь, как и в первый раз, словно играя на каком-то инструменте, ловко прошелся пальцами по всем кнопкам. Прислушиваясь к звукам, издаваемым звонками, он вдруг уловил мотив хорошо знакомой ему старой мелодии «Веселья час и боль разлуки готов делить с тобой всегда…». Не дожидаясь ответа, в целях проверки своей догадки вновь пробежал пальцами по всем кнопкам, соблюдая ту же последовательность. И вновь, он был готов в этом поклясться, прозвучал все тот же мотив, словно кто-то неведомый, растянув на десятилетия установку звонков, настроил необычный инструмент на эту всем известную и любимую мелодию.