Генри Каттнер - Бесчисленные завтра

• Название: Бесчисленные завтра
• Автор: Генри Каттнер
• Издательство: Эксмо/Домино
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2006
• ISBN: 5-699-19178-Х

Литературное наследие Генри Каттнера, основоположника многих направлений фантастики, невероятно богато. Однако некоторые его произведения заслуженно пользуются особой любовью читателей. В этот сборник вошли именно такие, всеми признанные и любимые романы Генри Каттнера: «Планета — шахматная доска», «Мутант», «Ночная битва» и «Ярость». Открывает книгу роман «Бесчисленные завтра» — впервые на русском языке!

Генри Каттер — пожалуй, самый многогранный фантаст двадцатого века. Первый успех пришел к нему в двадцать один год — тогда ему прочили большое будущее как автору мистики в духе Лавкрафта. Потом его раскритиковали за «космические боевики» с лихо закрученным сюжетом, и Каттер стал прятаться под многочисленными псевдонимами. В 1940 году он женился на писательнице Кэтрин Мур. Супруги практически постоянно работали в соавторстве и печатали плоды совместного труда под псевдонимами или под именем самого Генри Каттера, так что до сих пор неизвестно, чьему перу какие рассказы принадлежат. После безвременной кончины в 1958-м за Каттером закрепился титул классика жанра. В этот том вошли самые любимые читателями романы: «Планета — шахматная доска», «Мутант», «Ночная битва» и «Ярость». Открывает книгу роман «Бесчисленные завтра», никогда ранее не издававшийся в нашей стране.

---

Йенг смотрел и слушал. Его круглое лицо оставалось бесстрастным, а глаза ярко блестели. Де Анца, впившись пальцами в оружейный ствол, удерживал Йенга на мушке с тупым и ошалелым видом. Бриден, крепко сжимая огнемет, почти умоляюще поторопил брата:

— Ну же, Луис. Если это лишь инстинкт…

— На самом деле все это намного тоньше, неуловимее — своего рода высшее знание, происходящее из чувственных ощущений, не всплывающих на поверхность сознания. Те, кто живет в мире с подобной доминантой, знакомы с этим, но не досконально. Назови его ясновидением, предвидением, психокинетической дедукцией или… Я не знаю, Джо! Чем бы оно ни было, некое воздействие заставило его доминировать в твоей психике. Может, гипноз или нервные перегрузки. Все, что я могу сказать: ты хотел этого — и получил. Но самое главное теперь — как ты этим распорядишься.

Бриден, обращаясь главным образом к самому себе, произнес:

— Я и так знал, что надо делать… И сейчас знаю.

Он направил стержень на Луиса, но тот поспешно возразил:

— Обычный инстинкт самосохранения. Как насчет другого аспекта — сохранения вида? Разве ты решишь проблему, если убьешь меня?

— Говори, Луис, — поторопил Бриден. — И будь краток.

Луис бросил оружие на пол, затем отступил на шаг и прислонился к стене.

— Йенг, — позвал он, — послушайте и вы тоже. Я знаю о том, чего вы желаете достичь, гораздо больше, чем вы сами. Уродец многое видит и понимает, но у него не хватает опыта отобразить это наглядно. Пока я находился здесь в бессознательном состоянии, я все время был в контакте с его разумом, с его воспоминаниями и видениями. В их числе видения Омеги и многих других миров. Например, того, где доминируют инстинкты, — должен признаться, весьма процветающего. Но секрет их успеха — в контроле над евгеникой. Были и миры, раздираемые распрями, погруженные в нирвану или в полное небытие. Я не знаю, сколько их; некоторые так далеко, что невозможно ясно разглядеть. А за ними наверняка есть еще, и еще. Но… Так вот: я — мутант, и Уродец — мутант. Он ведь никогда раньше не общался с себе подобными?

— С вашим братом, — ответил Йенг. — Если считать его мутантом.

— Вероятно, Джо не силен в телепатии, — предположил Луис. — Зато у меня явные задатки. Все это время, пока вы удерживали меня под воздействием наркотиков, я был тесно связан с разумом Уродца и могу сказать, что повергло его в такой шок. На него напал отец. Ортегу вывели из себя слова собственного сына. Уродец способен воспринимать планы вероятностей. Он не может перенестись в прошлое или будущее, зато видит места пересечений вероятностной прямой с другими мирами, параллельными линии настоящего времени. На одной из таких прямых Земли не существует: ее разрушила цепная реакция.

По подземному помещению пробежала легкая волна паники. Луис меж тем продолжал:

— Линия прошлого сплошь и рядом пересечена такими вероятностями. При любом кризисе возникает своего рода развилка, и в результате получается не одно, а два вероятных будущих. Многие уже настолько отдалились, что их невозможно уловить — ни Уродцу с его психозрением, ни Ван Бурену с построенным на Омеге аппаратом межвероятностного проникновения. Впрочем, некоторые еще различимы. Примерно столетие назад линия времени вся состояла из таких перепутий. Одни вели к войне, другие — к миру. Вариант, схожий с нашим, предполагал переход полномочий на год к ООН, в то время как Соединенные Штаты вели пропаганду на территориях русского протектората. Но и этот вариант распался на вероятности: согласно одной, мы завоевали Россию, по другой — она сама покорила мир. Последняя из возможностей тоже дает раскол: в одном настоящем Советы правят до сих пор, в другом — нарастающая волна мистицизма и скрытого сопротивления со стороны Индии и Китая подорвала диктат русских изнутри… Только в двух мирах ВКМ сосредоточил власть у себя: в мире Альфа и… назовем его Бетой. Он ближе всего к нам: расхождение произошло около десяти лет назад, и Бета не успела слишком удалиться. Как раз в тот момент на Бете произошла неизвестная вирусная мутация, и там тоже не оказалось необходимых условий для исследовательской работы. Сейчас Бета вымирает… — Луис сделал паузу и потом спокойно закончил: — От чумы. Потому что принимать меры было слишком поздно.

Речь Луиса прошла мимо ушей Де Анцы: он смотрел и слушал, не воспринимая смысла. Но Бриден и Йенг не пропустили ни слова. Йенг сказал:

— В одном из миров цепная реакция привела к всеобщей гибели. А Ван Бурен утверждает, что этого не могло быть.

— Ван Бурен использует механический сканер, а сознание Уродца охватывает более широкие сферы. Он может продвинуться гораздо дальше по линиям вероятностей. Ван Бурен еще не все знает, а я видел тот мир посредством разума Уродца… — Луис обернулся к брату: — Джо, выслушай меня. Мы можем связаться с Ван Буреном, я знаю способ. Я почерпнул эти сведения от Уродца. Йенг не мог добыть их, потому что термины, используемые Ван Буреном, условны и переданы в устной форме. Но я-то видел аппарат, собранный Ван Буреном, видел глазами Уродца. Нам не хватает одной детали. Мы не можем получить эту электронную плату без радиоизотопа, но она нам и не нужна. Ван Бурен использовал такую плату, поскольку у него не было трудностей с материалом, но есть и другая схема, не столь продуктивная, более сложная, — она была ему ни к чему. А нам придется ее применить. Я расскажу инженеру, как сконструировать подходящую деталь. По крайней мере, смогу описать в общих чертах.

— Инженеру? — спросил Йенг, посмотрев на тело, распростертое на полу.

— Де Анца поможет. Или ты, Джо. Но… сперва ты должен сделать выбор. Я свой уже сделал. В нашем мире я сам всегда был уродцем, теперь я это понимаю. Я никогда не знал свободы — интеллектуальной, разумеется, — потому и тупел без дела, и играл в детские игрушки. Да и ты тоже. Что такое охрана Первого реактора? Это сохранение статус-кво. Но я увидел на примере Беты, каков результат его нарушения!

Бриден по-прежнему держал его под прицелом.

— Взрыв ядерного реактора будет означать… может означать гибель для всей планеты.

— Это произошло лишь однажды и в другой реальности. Почему же все другие планы вероятностей не постигла та же судьба? Почему такого не случилось с Омегой, где не один год пытались укротить атомную энергию? Что скажет твоя интуиция?

— Мне думается, — вдруг вмешался Йенг, — что ваш брат должен выбрать между двумя направлениями: самосохранением и сохранением всего человечества. Выбрав первое, он убьет меня — и вас, Луис. Если же он решится на второе…

— Он решится, — перебил его Луис, — если только его способность похожа на ту, что управляет увиденным мной неизвестным миром. Такой инстинкт никогда не смог бы стать доминантным и привести к процветанию, если бы не способствовал вечному сохранению человеческого рода.

— Луис, — обратился к нему Бриден, — удалось ли им на Омеге окончательно победить рак?

— Там я не встретил подобных случаев, — ответил тот, — хотя они, в общем, подходят под мою специфику. Не берусь утверждать наверняка, но, судя по развитости медицинских технологий, которые я наблюдал через разум Уродца, думаю, что удалось.

— Джо! — вдруг вскричал Де Анца. — Чего они от тебя добиваются?!

Ему никто не ответил. Возможно, психологическая установка заставила Майка Де Анцу целиться в Йенга: все же в этом мире, в состоянии статус-кво, Де Анца чувствовал себя на месте, и его разум закостенел, хотя Майк и был моложе Луиса и Джозефа Бриденов.

Скорее всего, первоначальная установка и побудила его попытаться устранить Филиппа Йенга. Зато инстинкт, проснувшийся в Бридене, не дал ему вмешаться, когда он спиной почувствовал приближение Илзы Картер. Она бесшумно вошла в помещение, и мощный залп ее оружия расплавил мозг Майка Де Анцы.

Наперерез ее выстрелу из огнемета Бридена вырвался луч — не смертоносный, а лишь парализующий. Он коснулся руки, в которой Илза сжимала оружие, и металлический стержень ударился об пол с мелодичным звоном, перекрывающим глухой стук от осевшего тела Де Анцы. Девушка удивленно оглядела компанию, потирая онемевшее запястье.

— Подожди, Илза, — поспешно произнес Бриден. — И ты, Луис. Я решился. Ведь я не помешал убить Майка, так?

— Но ты же не видел меня, — возразила Илза. — Ты стоял ко мне спиной.

— Мне не обязательно было видеть: я запомнил силу своего парализующего удара. И я прекрасно знал, когда ты очнешься и что потом предпримешь. Я мог выдать, но… инстинкт, наверное. Вот он и пригодился. Но и Майка я тоже… ценил. Ему повезло больше, чем нам: не придется глядеть на последствия грядущей реорганизации.

Йенг сохранял невозмутимость. Луис спросил:

— Значит, все же человечество?

— Не знаю, — ответил Бриден. — Честно — не знаю. Возможно, дело в бессознательной установке, которую мне внушали все последние месяцы, в повторяющихся снах — тебе о них ничего не известно. Неожиданно для себя я обнаружил, что оказался по другую сторону. Моя работа никогда не значила для меня столько, сколько я о ней воображал. Мне ни разу не предоставлялась возможность…