Генри Каттнер - Бесчисленные завтра

• Название: Бесчисленные завтра
• Автор: Генри Каттнер
• Издательство: Эксмо/Домино
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2006
• ISBN: 5-699-19178-Х

Литературное наследие Генри Каттнера, основоположника многих направлений фантастики, невероятно богато. Однако некоторые его произведения заслуженно пользуются особой любовью читателей. В этот сборник вошли именно такие, всеми признанные и любимые романы Генри Каттнера: «Планета — шахматная доска», «Мутант», «Ночная битва» и «Ярость». Открывает книгу роман «Бесчисленные завтра» — впервые на русском языке!

Генри Каттер — пожалуй, самый многогранный фантаст двадцатого века. Первый успех пришел к нему в двадцать один год — тогда ему прочили большое будущее как автору мистики в духе Лавкрафта. Потом его раскритиковали за «космические боевики» с лихо закрученным сюжетом, и Каттер стал прятаться под многочисленными псевдонимами. В 1940 году он женился на писательнице Кэтрин Мур. Супруги практически постоянно работали в соавторстве и печатали плоды совместного труда под псевдонимами или под именем самого Генри Каттера, так что до сих пор неизвестно, чьему перу какие рассказы принадлежат. После безвременной кончины в 1958-м за Каттером закрепился титул классика жанра. В этот том вошли самые любимые читателями романы: «Планета — шахматная доска», «Мутант», «Ночная битва» и «Ярость». Открывает книгу роман «Бесчисленные завтра», никогда ранее не издававшийся в нашей стране.

---

Пока Каролина заказывала кофе, он неотрывно изучал ее. Ей почти семьдесят. На ум пришла неожиданная мысль, и Бриден на миг поразился сам себе. Если бы как-нибудь перевести подозрение на Каролину, свалить на нее недавнюю оплошность… Она уже в том возрасте, когда трудно оставаться непогрешимым рабочим автоматом. На данный момент она — старейшая среди технического персонала. Если бы переложить ответственность на нее, бросить вскользь намек, что дряхление понемногу подтачивает ее сообразительность…

Он представил, как отвечает на заданный вопрос: «Я просто поддавался ей. Все-таки ее жаль. Она привыкла выигрывать у меня без особых усилий, но это в прошлом».

Чтобы убедить исследователей, надлежало действовать хитрее, но зародыш идеи стоит приберечь на будущее. Бриден попытался отвлечься; ему опять вспомнился брат-мутант, а вместе с ним, как обычно, пришло осознание собственных недостатков. Впрочем, все встанет на свои места, ведь потеря работы означала бы для Бридена, что с Луисом ему никогда не сравниться.

Термочашки с кофе нырнули в анализатор, замерли там на мгновение, пока приборы проверяли, не содержит ли жидкость наркотики, изотопы урана или цианид, а затем плавно выскользнули на стол. Бриден повертел свою так и эдак, пока не выбрал нужное положение. Тогда он добавил в кофе сахарно-сливочную массу и стал смотреть, как она растворяется. Каролина что-то произнесла.

— А? — переспросил Бриден.

— Маргарет, твоя жена. Ты хоть помнишь, что женат, или это тоже стерлось у тебя из памяти? Хватит уже ломать голову над гамбитом — игра окончена.

«По-настоящему — не окончена, Кэрри».

— Ах, да, извини, — ответил он. — Она сейчас в Скалистых горах, под Денвером. Решила, что там воздух целебней.

— Это у нее первый ребенок?

Он кивнул. Каролина, прихлебывая кофе, изучала Бридена поверх края чашки.

— Выше голову, — неожиданно выдала она. — Я знаю, что тебя тревожит. Но закон Менделя на твоей стороне.

«Новая оплошность?»

— Да, мне немного не по себе, Кэрри, — вслух произнес он. — Ты же знаешь, мой брат — мутант.

— Но твои родители были здоровы, — не согласилась она. — Обратись к толковому генетику. Конечно, за последние сто лет ничего существенно нового не открыли: сейчас неподходящее время для исследований. Но про гены известно предостаточно. Сколько лет твоему Луису?

— Пятьдесят два. Он на двадцать два года старше.

— Боже правый! — воскликнула Каролина, неуловимо схожая в этот момент с разгневанной, хотя и слегка осовремененной королевой Викторией. — Даже если твои родители попали под жесткое излучение… — где, кстати?

— Гавайский эксперимент, в девяносто втором.

— Так! Генетические комбинации обычно возвращаются к норме. А уж за двадцать два года!.. Можешь не сомневаться, что к моменту твоего зачатия родители были вполне здоровы. Речь ведь не идет о наследственности Маргарет?

— О мутациях? Нет. В ее семье никто не облучался. Дед, правда, когда-то по работе имел дело с рентгеном.

— С рентгеном, — презрительно скривилась Каролина. Сама она начинала прямо с мезатронов. — Твой ребенок не будет мутантом. Это исключено.

— Пока эмпирически не доказано обратное, — возразил Бриден. — Ты рассуждаешь теоретически, а между тем за целое столетие не проводилось никаких независимых исследований в этом направлении — ни в одном из направлений… — Вспомнив, что датчики записывают его слова, Бриден добавил: — К счастью, разумеется. Вдруг бы оказалось, что родители снова случайно подвергались облучению еще до моего рождения: после первого воздействия у них могла появиться предрасположенность…

— Но ты-то не мутант.

— Может быть, латентный. Рецессивный.

— Не может быть, — решительно заявила Каролина. — В крайнем случае твой малыш-мутант будет как Луис. А ведь тот вон куда скакнул!

— Да уж. «Ай-кью» у него — заоблачный. Зато он страдает алкаптонурией: в его крови отсутствует энзим для окисления алкаптона, один из генов с изъяном. С мутантами всегда так — не знаешь, чего ожидать: одни гены обеспечивают бесподобный коэффициент интеллекта и все такое прочее, а другие вдруг выдают фортель. Именно поэтому мутанты долго не живут. Все с какими-нибудь аномалиями.

— Но ведь Луис-то жив!

— С алкаптонурией вполне можно мириться. А если у моего ребенка будет фенилкетонурия?

— Да, плоховато, — согласилась Каролина. — Или как?

— Одна из кислот в крови не расщепляется. Плохо то, что фенилкетонурики чаще всего — имбецилы или вовсе идиоты. У них затронута центральная нервная система. Они умственно неполноценны, Кэрри.

— Надеюсь, ты не стал делиться с женой столь жизнеутверждающими размышлениями, — заметила та. — Даже я вижу, насколько это надуманно.

— Профессиональное заболевание всех будущих родителей. С тех пор как стали рождаться мутанты, каждый заблаговременно беспокоится о своем чаде. Ладно, будем считать, что ты права. Когда малыш появится на свет, я просмотрю его медицинскую карту и вздохну спокойно.

— Разве нет пренатальных карт?

— Есть, конечно. Но… ладно, забыли.

Каролина задумчиво посмотрела на Бридена.

— Почему бы тебе не съездить к Маргарет? — предложила она. — Может, она о том же беспокоится. Ты бы ее ободрил.

— Она и так бодра. Не в самой лучшей физической форме, но климат Колорадо должен помочь. Я, впрочем, собираюсь к ней — завтра отдежурю ночь и уеду на неделю.

— Зачем только сказал, — вздохнула Каролина и продолжила с наслаждением: — Я-то обычно езжу отдыхать в Беркшир, к внукам. Там моя умная голова сразу пустеет, я пеку хлеб, пирожки с ревенем, все начищаю, подметаю полы, сама крашу мебель. Копаюсь в огороде.

— Действенное средство, — заметил Бриден.

Каролина в ответ фыркнула:

— Джо, ты иногда просто невыносим. Это же отдых! Постоянно я бы так не выдержала, но ведь я выросла на ферме, на Среднем Западе, и мне там очень нравилось. Ты когда-нибудь пробовал свежевыпеченный хлеб?

— Нет. К чему эти сложности? Можно разогреть замороженный…

— Ага. Жаркое под креольским соусом из холодильника — без комментариев. Или мандариновый десерт. У нас на ферме такого не было, а сейчас я без них уже прожить не могу. И все-таки ни в одной морозилке не найдешь свежевыпеченного хлеба: запах совсем другой, а ведь он — половина удовольствия. «Я не сыскал бы лучшего вина, чем жажда», — процитировала Каролина.

На экране монитора показались двое — сменные дежурные. Они поздоровались и остановились во входной камере, где подверглись тщательной проверке: отпечатки пальцев, палочки и колбочки сетчатки глаз, дыхание, пульс, следы радиации на одежде — в высшей степени маловероятные, поскольку никто теперь даже не приближался к запретным зонам Хиросимы, Нагасаки, Хило, Нью-Мексико и еще нескольких районов с повышенным уровнем радиации. После анализа образцов пыли и обработки энцефалограмм было установлено, что Сэм Карс и Уилбур Филдинг действительно Сэм Карс и Уилбур Филдинг, и их наконец пропустили в «святилище».

— Ну, принимайте работу, — поднявшись, обратилась к ним Каролина. — Надеюсь, ночью Малыш не будет буянить.

Все ненадолго замолкли, прислушались. Четыре пары глаз с привычным проворством осмотрели циферблаты и шкалы приборов, но только Бриден ощущал грозную, неумолимую пульсацию, идущую снизу, резонирующую в его теле и сотрясающую мозг.

Урановый реактор номер один. Если бы у Архимеда был такой рычаг, он точно перевернул бы мир.

Голос из стены провозгласил: «Бриден, перед уходом зайдите в Медицинское управление для освидетельствования».

Все промолчали: вызовы в Медуправление были хаотичны и непредсказуемы. Бриден подумал: «Как же нужна помощь! Откуда-нибудь… чья-нибудь…» Но прежде всего следовало одурачить медиков.

3

Единственное, что могло уберечь Бридена от совлечения покровов с его разума, — это обычная для всех технарей фобия, присущая и ему. Исследователи обязаны мысленно экспериментировать; они не могут воздержаться от этого, иначе потеряют квалификацию. Однако они это свойство не афишируют: в их подсознании накрепко засела мысль, что, вступая на неизведанную почву, они поступают дурно — contra bonos mores.[1] Все-таки статус-кво — идеал. Человек, который научился высвобождать энергию воздуха, был бы подавлен, как кэрролловская морская свинка, если бы начал кричать о своем открытии на каждом углу. К тому же эти животные уже давно перестали быть наиболее распространенным подопытным материалом.

Получается, что человек, нашедший применение высвобожденной из воздуха энергии, предпочел бы поскорее забыть о своем открытии. Вместо этого — если, конечно, наш разработчик не убежденный мизантроп — он направил бы все усилия на сведение любых независимых исследований к нулю. Как-никак статус-кво — гарант безопасности, эталон и, благодаря широко практикуемому промыванию мозгов, просто норма.