Нуэль Эммонс - Чарльз Мэнсон: подлинная история жизни, рассказанная им самим

• Название: Чарльз Мэнсон: подлинная история жизни, рассказанная им самим
• Автор: Нуэль Эммонс
• Издательство: ИП Клепиков М. В.
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2006
• ISBN: 5-91007-002-9

 В конце июля и в августе 1969 года произошли восемь весьма загадочных убийств. Они были совершены со зверской жестокостью, только вот дикие звери не пользуются ножами и пистолетами, а после убийства не оставляют посланий, неровно выведенных кровью жертв. Среди убитых были беременная Шэрон Тейт-Полански и ее друзья. Через короткое время полиция арестовала нескольких человек, оказавшихся связанными тесными узами «семьи», которую возглавлял Чарльз Мэнсон. Все они были осуждены на смертную казнь, которую впоследствии заменили пожизненным заключением. Обстоятельства происшедшего были раздуты СМИ в грандиозный скандал, что во многом и сделало Мэнсона всемирно известной культовой фигурой: если «фрукт - это яблоко», то «жестокий убийца - это Мэнсон».

Нуэль Эммонс познакомился с Чарльзом Мэнсоном задолго до этих событий, угодив в тюрьму за автомобильную кражу, но первоначальное их знакомство было недолгим. Второй раз их пути пересеклись в 1960 году, когда Эммонс вновь оказался в тюремной камере. После этих перипетий Эммонс стал заниматься фотожурналистикой и сотрудничать с несколькими американскими и европейскими журналами. В 1979 году он вышел на Мэнсона, отбывающего пожизненное заключение, и стал брать у него интервью. Продолжительные беседы Эммонса с Чарльзом Мэнсоном и стали этой книгой.

---

Из Фриско мы покатили вдоль побережья через Мендосино, Юрику, Орегон в штат Вашингтон. Чтобы заработать денег, мы нанимались полоть, подстригать газоны, мыть посуду и выносить мусор. Но на это мы шли совсем от большой нужды. Чаще всего я просто играл на гитаре где-нибудь в парке или на улице, и заработанных таким способом денег нам вполне хватало. Если с финансами было совсем туго, Пэг использовала оставшуюся у нее отцовскую кредитку на бензин. Проезжая через места, где выращивали траву или делали таблетки, мы пользовались щедростью ребят, занимавшихся этим бизнесом. Порой, поиграв пару часов на гитаре, мы уезжали не только с порядочным запасом травы и кислоты, которого хватало на несколько недель, но и со всеми контактами, позволявшими нам разжиться наркотиками в любое время. В этом не было ничего удивительного, когда один парень, угостивший нас марихуаной, говорил, как найти другого такого же, если ехать дальше.

Именно в этой поездке мы встретили Брюса Дэвиса. Брюс был родом из Луизианы, пару лет отучился в колледже и приехал на запад за год-два до нашей встречи, чтобы жить вместе с хиппи. Брюсу было лет двадцать пять-двадцать шесть, и ему приходилось сидеть в тюрьме. Конечно, с моим сроком не сравнить, но в чем-то у нас был общий опыт. Он одно время увлекался сайентологией и был хорошим музыкантом. Мне нравилось его общество. Девушки почти стали частью меня — говорить с ними было примерно то же, что с самим собой. Поэтому, хотя Брюс и не ездил с нами все время, было здорово, когда он оказывался рядом.

Пятеро путешествующих в микроавтобусе человек — это не проблема, но если учесть, что при этом каждый из нас тащил с собой свои пожитки, которые куда-то засовывались, привязывались к крыше или торчали отовсюду, где находилось свободное местечко, то можно представить, как нам было тесно. Жить в этой машине впятером было примерно то же самое, что в телефонной будке. Летом гонять по калифорнийскому побережью было удобно, потому как в случае большой скученности погода позволяла спать на улице. Но осенью в Орегоне и Вашингтоне уже не поспишь ночью под открытым небом — там сыро и холодно, так что мы поехали обратно на юг.

Мне хотелось повидаться с кое-какими парнями в Неваде, поэтому мы ехали не по побережью, а вдали от моря. Добравшись до окрестностей Рино, я направил машину к ранчо «Мустанг», надеясь отыскать старого тюремного приятеля. На ранчо находился один из легальных невадских публичных домов. На месте я убедился, что это был вовсе не дом, а несколько больших приспособленных для дела автофургонов, где вполне могли разместиться, по меньшей мере, девушек двадцать. От стартовых двадцати долларов цены быстро поднимались до пятисот в зависимости от желаний клиента и проведенного с девочками времени. Парковка была открыта, но забор с электрическими воротами охранял территорию от непрошеных гостей. Ворота открывались изнутри, так что войти в бордель можно было лишь после того, как на тебя посмотрит мадам или ее помощник. Понятное дело, я пошел туда один. После моего появления сразу же были вызваны свободные девочки — мне на выбор. Кое с кем из них можно было развлечься нетрадиционным способом. Месяцев пять-шесть назад я бы опустошил все свои карманы и продал все, что имел, лишь бы затеряться между ног у какой-нибудь из этих куколок.

Теперь эта сцена казалась мне забавной, и я был рад не быть одним из тех, кто жаждал развлечений. «Нет, нет, — сказал я мадам, — у меня и так полно девчонок, я просто пришел увидеться с другом». Мадам отослала девушек обратно в комнаты, сообщив мне, что моего приятеля здесь не было.

Несколько дней я околачивался в Карсон-сити, высматривая старых друзей и выгадывая пару долларов то тут то там. Иногда я играл в покер, проверяя приобретенное в тюрьме мастерство. Мне везло, так что жульничать не приходилось. Когда мы покидали Неваду, денег у нас было больше, чем когда мы туда приехали.

Вернувшись в Калифорнию, рядом с Сакраменто мы увидели решение проблемы перенаселенности нашего микроавтобуса. Умелые переговоры, деньжата из Карсон-сити и владелец, которому понравилось заигрывать с девушками, — и дело в шляпе: мы продали наш микроавтобусик в обмен на просторный школьный автобус. В Сакраменто постоянно болталось много народу, знакомого нам по Хэйту, так что нам было где приклонить голову, пока мы превращали школьный автобус в наш новый дом.

В Сакраменто жил один из моих знакомых. Кроме того, что мы вместе сидели, мы были друзьями и коллегами, когда в конце пятидесятых я пытался стать сутенером. Он был одним из тех, к кому я питал уважение в тюрьме, и даже на воле, занимаясь сводничеством, я прислушивался к его советам. Он любил повторять мне: «Всякий будет твоим другом, если он у тебя на виду. А вот если ты хочешь на самом деле проверить парня на вшивость, оставь его на несколько минут со своей женой. Если он не станет приставать к ней, значит, он верный друг, более или менее. Но если он попытается соблазнить ее в тот момент, когда ты отвернешься или загремишь в тюрьму, брось его. Он тебе не друг». Несмотря на дельный совет, мой друг оказывался в числе первых, кто приставал к моим девочкам, стоило мне отвернуться или заработать срок. Но мне нравился этот жуликоватый сукин сын, и я получал удовольствие от общения с ним. Был еще один приятный момент, когда я заглянул к парню в компании со своими милашками. Увидев, как они изо всех сил стараются угодить мне, парень, не колеблясь, захотел побывать на моем месте. Он лизал мне задницу, чтобы поближе подобраться к девочкам, и я раздувался от гордости.

Перебраться из микроавтобуса в автобус — это все равно, что сменить однокомнатную хибару на особняк. Автобус стал нашим домом, студией, местом любовных утех и в то же время служил нам средством передвижения. Везде, где мы останавливались, находился желающий присоединиться к нашей компании. Бесчисленное множество людей побывало в этом автобусе, который они будут помнить всю оставшуюся жизнь. Свобода, любовь, музыка — вот чем мы жили, а взаимопонимание сближало нас, ибо каждый с уважением относился к чувствам и мыслям других.

Наша счастливая жизнь отражалась в моей музыке. Все сходилось. Поэтому мысль о человеке, который мог помочь мне с записью, но не оказался на месте, когда я был в Лос-Анджелесе, не шла у меня из головы. Я снова попытался связаться с ним. Когда у тебя все хорошо, кажется, что и остальное тоже получится. Парень ответил на мой звонок и сказал: «Да без проблем, приезжай, мы тебя послушаем и, если это будет что-то стоящее, организуем запись».

Я рассказал обо всем этом своему контролеру, и он договорился, чтобы надзор за мной передали в Южную Калифорнию. Прежде чем отправиться на юг, мы еще несколько дней провели в Хэйте. И вот тут нарисовалась Сьюзан Аткинс. Я был в одном из домов в Хэйте, который давно превратился в место постоянных вечеринок. Обычно люди здесь отправлялись в кислотные трипы или выходили из них под орущую музыку, но в тот день тусовка была тихая. В комнате сидело несколько человек, куривших хорошую зрелую траву. Я наигрывал на гитаре и что-то пел. Дверь в коридор была открыта, и время от времени кто-нибудь из других комнат останавливался у двери или заходил к нам, чтобы меня послушать. Сьюзан, которую потом все мы стали звать Сэди Мэй Глюц, была одним из таких незваных, но желанных гостей. Когда я отложил гитару в сторону, а все остальные ушли из комнаты, она представилась мне, признавшись, что очень любит слушать мою музыку. Я вежливо поблагодарил девушку, и наш разговор продолжился. Несколько минут спустя мы уже были в ее комнате и занимались любовью. Околичностями и спокойными уговорами в нашем сексе не пахло: это была битва двух тел на выносливость и превосходство. Чтобы девушка превзошла меня — да ни за что. Поэтому я дал ей все, что она хотела, и даже больше. Она замахнулась быть сверху, причем не только в прямом смысле: она хотела вести, доминировать. Это был превосходный соперник, но когда все закончилось, она была выжата, как лимон, и лишь шептала: «Чарли, Чарли, Чарли, о Боже».

Еще до секса я упомянул, что направляюсь на юг, чтобы записать свою музыку. Пока я был в спальне, Сьюзан попросилась поехать со мной. Она взяла с собой двух своих подружек — Барбару и Эллу. Обе симпатичные, они были готовы на все, как сама Сьюзан.

Когда мы отправились в Лос-Анджелес, в нашем особняке на колесах стало теснее. Люди и вещи были повсюду, но всегда казалось, что найдется место еще для одного. И я хотел, чтобы этим «еще одним» стала дочка проповедника, юная, невинная Рут Энн Мурхаус.

Вскоре после того, как я выменял пианино Дина на фургон, я соблазнил Рут Энн съездить со мной в Мендосино. Она подарила мне, пожалуй, самые незабываемые и стоящие переживания в жизни. Хотя некоторым читателям все это может показаться неприличным и безнравственным, я чувствовал лишь, что вознагражден, получив подарок, которого был лишен в юности.