Ян Гийу - Путь в Иерусалим

• Название: Путь в Иерусалим
• Автор: Ян Гийу
• Издательство: Текст
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2000
• ISBN: 5-7516-0200-5

Ян Гийу (Jan Guillou), один из самых популярных современных писателей Швеции, в своем увлекательном романе создает яркую фреску жизни средневековой Скандинавии. Вместе с главным героем романа, юным Арном, читатель побывает в поместье его отца Магнуса, в монастыре цистерцианцев, на деревенской свадьбе и на тинге, съезде благородных рыцарей, где решается, кто будет королем страны. Роман, переведенный на многие языки мира, в 1988 году был удостоен высшей литературной награды Швеции.

На данный момент писателем созданы четыре романа из цикла «Рыцарь Арн», но в России издан лишь первый.

Цикл «Рыцарь Арн»:

1. The Road to Jerusalem (1998), ISBN 91-1-300565-0 the first book in the series.

2. The Knight Templar (1999), ISBN 91-1-300733-5 the second book in the series.

3. The Kingdom at the End of the Road (2000), ISBN 91-89426-02-9 the third book in the series.

4. The Heritage of Arn (2001), ISBN 91-642-0003-5 a follow-up about Birger jarl, the founder of Stockholm — fictionalized to be Arn's grandson.

По мотивам первых трех книг, в Европе, сняли два полнометражных фильма:

1. Арн: рыцарь — тамплиер / Arn — Tempelriddaren (2007)

2. Арн: Объединенное королевство / Arn — Riket vid vägens slut (2008)

---

Госпожа Ульрика порадовалась добрым вестям и поняла, что она замучила расспросами молодых людей. Они придавали мало значения тому, что, конечно же, было важнее их нежных чувств. И как же она удивила их, когда сказала, что погода стоит прекрасная и им стоит совершить прогулку верхом в Чиннекулле. При этих словах Сесилия вскочила и обняла свою строгую бабушку.

Девушка сразу велела седлать смирную кобылку и переоделась: на ней был широкий, теплый зеленый плащ, застегнутый пряжкой на груди и спадавший до пят. Привычно перекинув подол через руку, Сесилия живо вскочила в седло, прежде чем Арн или кто-нибудь из рабов успел ей помочь. Пришпорив свою кобылку, она быстро поскакала прочь, пока Арн брал суму с хлебом, свининой и деревянными кружками для воды, приготовленными служанкой на случай, если прогулка затянется, как она сказала ему, нескромно рассмеявшись. Оказавшись на расстоянии, Сесилия повернулась в седле и крикнула Арну, чтобы он догонял ее. Арн, опьяненный счастьем, засмеялся в ответ и, нежно похлопав Шималя по крупу, пошутил, что они отправляются на охоту с удачным исходом. Одним махом вскочив в седло, так что стоявшие рядом зашептались в изумлении, Арн поскакал за Сесилией. Он пустил Шималя коротким галопом, чтобы не сразу догнать развевающийся вдали зеленый плащ и рыжие кудри.

Когда же королевская усадьба скрылась из виду, он пустил коня во весь опор. Быстрее ветра Арн обогнал Сесилию, повернул Шималя и снова понесся к ней, но в последний миг свернул в сторону и начал скакать кругами вокруг нее, наслаждаясь нежным смехом любимой, который делал его лихим и смелым. Он поднялся в седле, балансируя в воздухе руками, и вновь промчался мимо нее на полном скаку, а она, дивясь его искусству, придержала кобылку. Но когда он, смеясь, обернулся, раскинув руки, то не заметил толстую дубовую ветку, и она смахнула его на землю, словно рукавицу.

Это было досадное падение. Он неподвижно лежал на земле, и Сесилия, в испуге сойдя с лошади, бросилась к нему, в отчаянии гладя его лицо. Он открыл один глаз, потом второй и, смеясь, заключил ее в свои объятия. Они оба покатились по ковру из белоснежных анемон, и она ругала его за то, что он так напугал ее.

Потом они разом смолкли и, сев на траву, обнялись в долгом молчании, будто никаких слов и не требовалось, только пение птиц над головой.

Так они сидели, пока их тела не заныли от неудобного положения. Сесилия высвободилась первой и откинулась на траву, а он лег рядом с ней, гладя ее лицо, и, борясь с робостью, осторожно поцеловал ее в лоб, а затем в щеки и губы. Она начала отвечать на его поцелуи, и их робость словно унесло летним ветром.

Они вернулись в королевскую усадьбу Хусабю поздно вечером.

Глава XII

Доброта Сесилии навлекла на них большую беду. Кто-то возразит, что это Господу Богу решать — быть добру или злу, что счастье или несчастье настигает людей вслепую, по воле рока, как настигает человека смерть, когда норны[7] вдруг обрезают нить его жизни.

Подобный взгляд на Христово учение был довольно распространенным в Западном Геталанде, но для цистерцианцев или для Арна это было не что иное, как пережиток старого язычества, почти кощунство, потому что в таком случае надо было считать, что доброта или злоба людей, их грехи или благодеяния, их разум и заблуждения, как и любовь к Богу, ничего не значат. Своей свободной волей, как и любовью к Богу, мужчина или женщина во многом определяют собственную судьбу. И Арн горевал, что их несчастье более чем что-либо другое имело своим истоком именно доброту Сесилии. Достаточно было только сравнить ее с сестрой Катариной, чтобы понять это.

Для Катарины счастье Сесилии означало ее собственное несчастье. Когда та больше не вернулась в Гудхем для продолжения занятий, Катарина поняла, что она теперь останется замурованной в этих ненавистных ей стенах. Ее злоба только усилилась, едва она узнала, какое большое приданое дает за сестрой их отец Альгот ради того, чтобы одна из его дочерей породнилась с Фолькунгами. Маловероятно, что теперь Альгот позволит выйти замуж еще и Катарине, и она боялась, что навеки останется в монастыре, увянет здесь старой девой среди других старых дев.

Сесилия и Арн пока только обручились, и это промедление зависело не от них самих, а от борьбы за власть в стране. Кнуту сыну Эрика с большим трудом удалось заставить свеев избрать его королем в Муре. И когда наконец это свершилось, он не смог вовремя приехать на ландстинг в Западном Геталанде из-за того, что Болеслав послал против него войско, так что он был вынужден отправить свеев в поход — это первое, что они сделали для своего нового короля.

Болеслав думал, что время будет работать против него, если он не поторопится и не сумеет собрать достаточно большое войско. С ним были лишь датчане и его собственные родичи. Выступив против Бьсльбу, ои тотчас был разбит Кнутом сыном Эрика и его свеями, а также Биргером Брусой и Фолькунгами из Восточного Геталанда. Победа была на стороне Кнута, но время шло, и лето близилось к концу.

Магнус сын Фольке из Арнеса вбил себе в голову, что на свадебном пиру должен сидеть король, и поэтому ждал, пока Кнут не приедет на ландстинг Западного Геталанда.

Теперь, когда Арн и Сесилия ехали в Гудхем, они могли быть мужем и женой перед Богом. Но они пока оставались женихом и невестой, хотя Сесилия уже носила под сердцем ребенка Арна.

Арн в волнении советовался об этом с Эскилем, ибо тот хорошо разбирался в мирских законах страны, но Эскиль лишь посмеялся и сказал, что в таком случае закон предписывает следующее: если отец Сесилии захочет поднять шум и довести дело до тинга, то Арн будет обязан уплатить шесть марок серебра в качестве штрафа. Эскиль, таким образом, отмахнулся от вопроса, ссылаясь на то, что Альгот сын Поля вряд ли затеет спор из-за такой мелочи. Глупее не придумаешь.

Из сестринской любви Сесилия желала встретиться с Катариной, чтобы, если возможно, утешить ее. Ей было нетрудно понять, как страдает Катарина в стенах Гудхема, ведь она хорошо знала свою сестру.

Как оказалось, она все же знала ее недостаточно хорошо. Иначе она никогда не переступила бы порога Гудхема, чтобы утешить Катарину.

Когда сестры встретились в монастырском саду, Сесилия постаралась не особенно-то упиваться описаниями своего счастья перед сестрой и сосредоточилась на том, что она обязательно поможет Катарине и, когда будет сыграна свадьба, поговорит с отцом, который более серьезно отнесется к ее словам, коль скоро она породнится с Фолькунгами. Можно придумать кое-что, чтобы заставить Альгота образумиться. Хотя бы сыграть на его жадности и намекнуть, что содержание дочери в монастыре требует много серебра и стоит им дубовой рощи. Эти деньги просто выбрасываются на ветер, тем более что Катарина ни капли не ценит отцовскую любовь и заботу. И обе они рассмеялись этому доводу.

Но тут Сесилия неосторожно заговорила о своем счастье, о том, как они будут жить сначала в Арнесе, пока дороги непроезжие, а потом переселятся в Форсвик, на Веттерне, и как они с Эскилем поедут навестить норвежских родичей, и о всяких прочих вещах. Катарина ярко представила себе свободную, счастливую жизнь за пределами монастыря, и ее глаза сузились от злобы и зависти. Сесилия была слишком переполнена своим счастьем, чтобы заметить это. Когда же Катарина словно невзначай спросила, уж не много ли гостей было в последнее время в усадьбе, что Сесилия потолстела в талии, то сестра не смогла скрыть своей радости и выдала тайну. Это грех, но его можно искупить всего-то шестью марками серебра и несколькими Патер Ностер и Аве Мария и, возможно, еще ношением власяницы и неделей на хлебе и воде, из чего будет состоять покаяние. Да, это правда, она беременна. И, говоря об этом, она была одновременно счастлива и напугана, потому что боялась рожать.

Но Катарина уже не слушала детского лепета младшей сестры. Она размышляла о том, как этот поворот событий может послужить ее собственному спасению.

Когда настало время разлуки, она нежно обняла Сесилию и попросила ее быть осторожнее в ее нынешнем положении, а также передать горячие пожелания счастья Арну.

Сесилия, попрощавшись, испустила явный вздох облегчения, заставив Катарину задрожать от гнева, и едва за сестрой закрылись ворота монастыря, как Катарина, преисполненная холодной решимости, поспешила к настоятельнице, чтобы как можно быстрее изменить все в свою пользу.

Гудхем был новым монастырем, он возник совсем недавно благодаря пожертвованиям короля Карла сына Сверкера, который, кроме того, подарил землю женскому монастырю Врета в Восточном Геталанде. Что думал Эриков род об обителях, основанных Карлом сыном Сверкера, никто в точности не знал, поэтому настоятельница Гудхема, мать Рикисса, сама из рода Сверкера и близкая родственница ныне убитого короля Карла, весьма опасалась, что Гудхем будет закрыт или же им придется переезжать. Если Кнут сын Эрика станет королем, как все говорили, то незавидная у нее будет доля — принадлежать к роду Сверкера в Западном Геталанде и сидеть в монастыре, основанном этим родом. Всем ведь известно, как в свое время Эрик сын Едварда протянул свои алчные руки к Варнхему.