Уильям Форстен - Боевой гимн

• Название: Боевой гимн
• Автор: Уильям Форстен
• Издательство: Азбука-классика
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2004
• ISBN: 5-352-00660-3

Полк янки-северян под командованием Эндрю Кипа вот уже десятый год вместе с другими народами, заброшенными на неведомую планету Валдению, ведет борьбу с ее кровожадными правителями — безжалостными дикарями-людоедами.

Ганс Шудер, лучший друг и наставник Кипа, раненный в одном из боев, попадает в плен к бантагам. Во главе их стоит Гаарк Спаситель — бывший студент университета на одной из дальних планет, обогнавших Землю в техническом развитии. Гаарк хитростью захватил власть в орде и вынашивает амбициозные планы, угрожающие существованию молодой русско-римской Республики. Вместе со своими товарищами, томящимися в бантагском плену, Ганс организует побег, чтобы сообщить своим о замыслах коварного вождя и имеющемся у него сверхсовременном оружии и дать им возможность подготовиться к неминуемой войне. Если тюремщики настигнут беглецов, их ждет мучительная смерть, и все надежды народов Валдеии обрести свободу оборвет удар бантагского меча.

---

— А мы не можем сделать это быстрее? — спросил Винсент.

— Вообще-то можем, сэр, но ведь это единственный образец дирижаблей такого типа. Если мы потеряем его, у нас уйдут месяцы, прежде чем удастся построить что-нибудь подобное.

— Ладно, сделайте все, что в ваших силах. Я только хочу, чтобы вы отправились в этот полет как можно скорее.

— Но почему такая спешка?

— Считай это моей личной просьбой, так будет проще.

Бормоча себе под нос ругательства, Джим Хинсен перебирал мятые листки на своем столе. Он знал, какого ответа ждет от него Карга, и на мгновение его охватил соблазн ткнуть пальцем в две-три бумажки и заявить, что это план побега. Было бы забавно, если бы этот паршивый сержант пошел на убой из-за простого листка со списком имен. Но вот кому поверит Гаарк, ему или Гансу? Чутье подсказывало Хинсену, что во время допроса Гаарк поймет, кто из них говорит правду, а кто ложь. А это значило, что в убойную яму отправится уже сам Джим. Он поднял глаза на Каргу.

— Здесь ничего нет. Это списки рабочих, записи о количестве изготовленной продукции и информация о больных и тех, кто отработал дополнительное количество часов.

— От больных нужно избавляться, — проворчал Карга. — Мы проявляем слабость, позволяя другим выполнять за них их норму.

Хинсен и сам думал, что такая уступка была совершенно не в бантагском духе. Ганс с самого начала настоял на том, чтобы установить определенную суточную норму выпускаемой продукции, и смог убедить Гаарка, что не имеет значения, все ли рабочие участвовали в производстве, если эта норма оказалась выполненной. Кар-карт согласился с логикой Ганса, утверждавшего, что глупо убивать квалифицированного рабочего, если он несколько дней не в состоянии работать. А вот чего Гаарк, пожалуй, не понял, так это того, что в такой ситуации у пленников стало в высшей степени развитым чувство локтя. Их выживание зависело от сплоченных усилий всего коллектива, и потому Хинсену никак не удавалось вбить клин между рабочими Ганса.

— Как там наши шпионы? — спросил Карга.

— Я пообещал им все то, что ты мне разрешил. Освобождение от работ, место среди тех, кто находится под покровительством кар-карта, и право жить где угодно в пределах империи. У меня десять человек в плавильном цеху, пятеро в мастерской по производству паровых машин, еще пятеро в цеху по отливке пушек и столько же в оружейной мастерской. Около десятка человек разбросано по другим местам. Это большая сеть.

— А толку — ноль! — прорычал Карга, тыча пальцем в ворох бумаг, лежавших перед Джимом.

Хинсен начал вновь медленно перебирать списки Ганса. Имена, зачеркнутые красными чернилами, принадлежали погибшим. Отметка «п. р.», как догадался Джим, означала «постельный режим», а буквы «л. т.», очевидно, говорили о том, что человек может заниматься лишь легким трудом.

Хинсен продолжал тщательно изучать бумаги, принесенные Каргой. Джим сознавал, что главный надсмотрщик ненавидит его, так как он находится под официальной защитой кар-карта и в качестве начальника службы безопасности всех рабочих лагерей имеет доступ к информации, которую Карга предпочел бы держать в секрете от начальства.

Джим просмотрел листы с графиками работ на плавильных печах. Бригада, работавшая на шестой плавильне, уменьшилась наполовину, только на прошлой неделе двое рабочих умерло от скоротечной чахотки. Взгляд Хинсена остановился на листке, относившемся к третьей плавильне. Против имен шести человек стояли отметки «п. р.». и «л. т.». Это пробудило какое-то воспоминание у него в мозгу. Порывшись среди бумаг, Хинсен нашел отчеты за предыдущую неделю. Так, те же шестеро были больны. И на позапрошлой неделе тоже.

Он знал, что Карга, как и большинство бантагов, с трудом отличает одного человека от другого. С высоты семи-восьми футов все они кажутся на одно лицо, особенно если это истощенные, грязные и одетые в лохмотья пленники, к которым и приглядываться-то неохота. Для надсмотрщиков главным было то, чтобы число указанных в бумагах живых и мертвых соответствовало действительности, а остальное их не заботило.

На третьей плавильне в основном работали негры. Хинсен презрительно сморщил нос. Он не жаловал этих черномазых. В конце концов, именно из-за них его призвали в армию на Земле. Пусть бы сами спасали свои черные задницы! И вот снова ему приходилось иметь с ними дело.

Может быть, за этим что-то скрывается? Скорее всего, тут все чисто, но все же странно, что эти шестеро так долго болеют, в то время как все их товарищи совершенно здоровы. Хинсену пришла в голову еще одна мысль. Работа в цеху была организована таким образом, что у каждой плавильни или у хвостового молота работала отдельная бригада, в которой было примерно тридцать мужчин и женщин. Если в самом деле существовал какой-то заговор, то скорее всего его участниками были члены такой бригады, потому что в столь сплоченной группе было невозможно держать что-то в секрете друг от друга. Кроме того, люди, работавшие плечом к плечу, знали, что могут доверять своим друзьям, и вполне способны были решиться на совместный побег.

Хинсен опять задумался о том, каков может быть план заговорщиков. Сам он видел только два возможных способа побега. Либо они захватят поезд внутри лагеря, откроют ворота и вырвутся наружу, либо пророют подкоп под стеной. Если они собираются атаковать ворота и захватывать поезд, в их организации должно состоять большое количество человек, что опять-таки наводит на мысль о бригаде.

Подземный ход? В свое время Хинсен сам предложил, чтобы бараки строились на сваях — это делало подкоп практически невозможным. Может, они роют прямо из цеха? Хинсен никогда там не был. Даже Гаарк согласился с тем, что Джиму будет рискованно появляться в лагере; во-первых, потому что его миссия должна держаться в тайне, а, во-вторых, если его узнают, могут найтись желающие пожертвовать своей жизнью в обмен на его. С Ганса вполне станется отдать такой приказ.

Но неужели они роют подкоп из плавильного цеха или из какой-нибудь мастерской прямо у них под носом? Хинсен тщательно обдумал эту идею и отбросил ее. Невозможно. В лагере была установлена четкая кастовая система, делившая людей на квалифицированных рабочих и рабов-чинов. Каждый чин знал, что, если он увидит что-то подозрительное и доложит об этом, его отпустят домой. Это был безотказный механизм. Чины были в каждом цеху и не сводили глаз с людей Ганса.

Где же еще может быть подкоп? Единственным зданием, стоявшим прямо на земле, была кухня, — может, они копают оттуда? Хинсен отметил для себя, что надо повысить бдительность шпионов из числа поваров. Так, еще есть отхожие места и бани. У Джима сидело в голове какое-то смутное воспоминание о том, как пленники-южане однажды устроили побег из сортира. Можно ли таким путем вывести тридцать-сорок человек? Вполне.

Единственное, что ему оставалось, это раздобыть побольше информации. Пожалуй, пришло время для более прямых методов.

Ганс бросил осторожный взгляд через плечо и убедился, что никого рядом нет. В восточном углу здания грохотали хвостовые молоты, поэтому они могли говорить, не опасаясь быть подслушанными.

— Мы уже роем вверх, — сообщил Гансу Григорий. — Через три дня подкоп будет закончен.

— Ты уверен в правильности вычислений?

Это волновало Ганса больше всего. Вдруг они что-то напутали, и подземный ход выйдет наружу вне пределов склада или, хуже того, прямо к железной дороге.

— Еще до того, как мы втянули вас в затею с побегом, Алексей все отмерил десять раз. Самым трудным было изготовить компас и незаметно сделать все необходимые замеры. А дальше все пошло как по маслу.

— Гриша, если мы промахнулись всего на пару футов, мы покойники.

— Да не волнуйтесь вы так. Вы же знаете, что я прошел школу подготовки штабных работников. У меня эта геометрия под кожу въелась. А Лешка работал на строительстве железной дороги. У нас все под контролем.

Ганс поглядывал исподлобья на Григория, гадая, в самом ли деле его помощник так уверен в своих словах.

— Эх, знать бы, что там у нас дома, — вздохнул Григорий. — Четыре года — это долгий срок.

— Тебя встретят как героя.

— Вряд ли, — грустно улыбнулся суздалец. — Я потерял весь свой отряд за исключением Алексея. Да они уже небось забыли про меня.

Ганс промолчал. Последние четыре года они с Тамирой жили в маленькой комнатке, которая была отделена от каморки Григория тонкой как бумага стеной. Он хорошо знал, какие кошмары мучают по ночам его друга.

— Она ждет тебя.

— Вы так думаете?

— Я в этом уверен, сынок. Твоя дочка слышала о тебе миллион историй. Она сразу узнает тебя.

Григорий недоверчиво покачал головой:

— Во время нашего отступления из Суздаля моей жене было всего семнадцать. После этого мы были вместе меньше года. Не может же она всю жизнь носить по мне траур. — На его лице промелькнула печальная улыбка. — У нее были такие красивые золотые волосы. Они всегда падали ей на глаза, когда она распускала косы. Я помню… — Голос Григория затих, и он отвернулся. — Видите ли, дело в том, что я… Короче, я смирился с мыслью, что она для меня потеряна. Я умер, а она осталась в живых, и ей незачем было себя хоронить. А теперь у меня появилась надежда на возвращение, и старые воспоминания вновь не дают мне покоя. Я даже представляю ее себе как наяву. — Он поднял глаза на Ганса и закончил севшим голосом: — Я воображаю ее с кем-то другим.