Бал Тилак - Арктическая родина в Ведах

• Название: Арктическая родина в Ведах
• Автор: Бал Тилак
• Издательство: ФАИР-ПРЕСС
• Жанр: Религия
• Год: 2001
• ISBN: 5–8183–0263–6

Отечественный читатель впервые знакомится с переводом знаменитой книги известного индийского ученого Б. Г. Тилака (1856–1920), в которой он утверждает, анализируя древнейшие памятники литературы, Веды и Авесту, что прародина арьев существовала в арктическом регионе, а последнее оледенение вытеснило арийские расы с севера на земли Европы. Индийский ученый увидел в древних текстах точное отражение не только исторических, астрономических, но и геофизических реалий, связанных с Заполярьем. Это открытие позволило Тилаку на десятилетия опередить выводы археологов, филологов, физиков и астрономов и способствовать общему прогрессу знаний об изначальной истории человеческой расы и истории населяемой этой расой планеты.

Перевод книги (в том числе и с санскрита) выполнен доктором исторических наук, индологом, специалистом по культуре и религии Индии, автором множества публикаций и монографий Н. Р. Гусевой.

Книга представляет интерес не только для специалистов и студентов гуманитарных факультетов вузов, но и для широкого круга читателей.

---

По тем материалам, которыми мы сейчас располагаем, мы не можем выяснить, когда именно природным явлениям стали воздавать почести как богам – при наступлении межледникового времени или даже до этого. Но уже не носит формы вопроса тот факт, что поклонение явлениям природы как проявлениям небесных сил было известно в среде еще не разделившихся арьев на их арктической родине, а затем, в постделювиальный период арийские религии развились из этих древних систем богопочитания и жертвоприношений. Мы видели, что в Ригведе упоминаются такие давние жертвоприносители, как Ману, Ангирасы, Бхригу и другие, а то, что они измеряли циклы своих жертвоприносительных действий сроками в семь, девять или десять месяцев, доказывает, что таковыми были их занятия в указанной арийской среде и в указанных областях. Это они проводили ритуалы принесения жертв для народа в изначальные времена в течение лета длительностью в семь или десять месяцев и почитали приношениями утренние божества. Но когда солнце скрывалось за горизонтом, эти жертвоприносители прекращали свои акции и начинали молиться только Вритрахану (Индре), главному герою битвы с демонами тьмы, стремясь к тому, чтобы он, укрепленный их возлияниями, привел бы обратно свет зари ко всем почитателям.

Я не имею намерения утверждать, что в межледниковое время существовала развитая система жертвоприношений, но я придерживаюсь взгляда, что эти ритуалы были главными в религии древнейших арьев, и ошибочна мысль, будто они возникли или были введены в практику лишь в постледниковье. Я здесь уделил много места вопросу о древнем богопочитании и о ритуалах из- за того, что арктическая теория помогает выявить ложный характер целого ряда трактовок, касающихся этих проблем.

Можно с уверенностью предположить, что большой шаг в прогрессе цивилизации мог сделать народ, который поклонялся силам природы как проявлениям божественной воли и энергии, владел собственным хорошо развитым языком, а также сумел отразить в создаваемой им легендарной литературе структуру арктического года, познанную на родине вблизи Северного полюса. Но мы еще не располагаем возможностями доказать истинную степень уровня цивилизации, достигнутой неразделившимся массивом арьев на их изначальной родине.

Исследования по сравнительной филологии показывают, что им было известно искусство прядения и ткачества, они знали работы по металлу, умели делать лодки и повозки, основывать поселения и жить в них, умели покупать и продавать, а также вести земледельческое хозяйство. Нам известно и то, что в те времена предки нашей расы знали и такие институты и формы социальной и политической организации общества, как институт брака или законы, касающиеся собственности. Палеолингвиетика предоставила нам сведения о фауне и флоре, известных неразделенному массиву арьев. Это важные лингвистические открытия, и если мы их принимаем, то видим, что они с очевидностью раскрывают картину цивилизации более высокой, чем достигнутая дикарями неолита.

Но в свете арктической теории мы приходим к вопросу – сводилась ли вся культура изначальных арьев к уровню, открытому сравнительной филологией, или она была более высокого типа, чем та, которую нам показали на основе только данных лингвистики?

Выше уже упоминалось о том, что и мифические персонажи, и почитание их во многих случаях явно соотносится с указаниями на северные области, и это вынуждает нас возводить их к тому древнейшему периоду, когда они носили такие имена, которые не вошли во все арийские языки, а поэтому и результаты работ по сравнительной филологии должны быть пересмотрены, особенно те, что относятся к изначальным арьям. Один факт, что те арьи, которые выжили после своего вынужденного ухода с земель древнейшей родины, оказались способными, даже несмотря на то, что ими были сохранены лишь фрагменты их цивилизации, доказать свое превосходство над расами, с которыми они ветречались на своих путях в начале постледниковья, и что они сумели (как путем завоеваний, так и мирной ассимиляцией) привить этим расам арийские начала в языке, направлении мыслей и в религии, причем в неблагоприятных условиях, – один этот факт доказывает, что изначальная арийская цивилизация была более высоко развитой, чем та, до которой поднялись неарийские расы, как равно и те арьи, что мигрировали к югу раньше, после разрушения их родины надвинувшимся ледником.

До тех пор пока арьи, жившие в северных областях Европы, считались ее автохтонами, не возникало необходимости в науке выходить за пределы результатов, достигнутых сравнительной филологией относительно времен неолита, и доказывать, что до разделения арьев ими был достигнут высокий уровень развития цивилизации. Но теперь мы видим, что культура неолитических арьев была явным реликтом, несовершенным фрагментом культуры, созданной неразделившимися арьями на своей арктической родине, а поэтому неразумно утверждать, что этой неолитической культуре не могла предшествовать цивилизация неразделившихся арьев, основывая такое утверждение лишь на том, что слова, которые были ей свойственны, не встречаются во всех арийских языках. Иначе говоря, мы можем принимать результаты работ по сравнительной филологии в достигнутых ими пределах, но при этом быть более осторожными в утверждениях, что ряд понятий не был известен изначальным арьям, основываясь лишь на отсутствии общих этимологических совпадений во всех арийских языках.

Мы, конечно, не располагаем данными о том, что и в каком объеме было утрачено этой изначальной цивилизацией во время потопа, но мы и не можем, исходя из этого, отрицать, что великая катастрофа привела к невосстановимым утратам в процессе разрушения исходной родины. При этом условии мы располагаем лишь возможностью уверенно говорить, что определяемый сравнительной филологией уровень культуры является всего лишь минимумом того, что было достигнуто предшествующей культурой неразделившихся арьев. Следует помнить об этом, так как иногда незаслуженно высокая оценка придается выводам сравнительной филологии, и их резонность выглядит удовлетворительной до тех пор, пока не решен вопрос о месте нахождения изначальной родины.

Но теперь, когда мы знаем, что и сама арийская раса, как и ее религия, должна быть соотнесена с периодом межледниковья, а момент зарождения расы теряется в глубинах древности, недоступной науке геологии, нет смысла настаивать на том, что арьи в период межледниковья были расой дикарей. Поскольку археологи установили последовательность каменного, бронзового и железного веков, можно предположить, что арьи должны были некогда жить в каменном веке. Но в археологии нет никаких доказательств того, что этот каменный век арьев пришелся на постледниковое время. А когда сравнительная филология указывает на то, что неразделенные арьи умели пользоваться металлами, становится ясно, что достигнутая ими степень цивилизации, на их арктической родине была выше культуры каменного века, а в известной мере и века металла.

В первой главе этой книги я ссылался на мнение некоторых выдающихся археологов, говоривших, что век металла был привнесен в Европу из других стран, чему способствовала или торговля, или же то, что сами индоевропейцы пришли извне. Этот взгляд как раз и поддерживает теория, касающаяся межледниковой цивилизации.

Я хотел бы здесь вкратце остановиться на моменте, иллюстрирующем опасность неограниченного ориентирования в этом аспекте на данные сравнительной филологии. Д-р Шрадер показал, что медь в известной мере была знакома изначальным арьям и что они могли в некоторых случаях применять ее при изготовлении оружия – охотничьих ножей или копий. Но нас предупреждают, что трудные моменты в лингвистике мешают утверждению о применении золота и серебра в изначальный период. Однако при исследовании этого сюжета мы видим, что в подобных случаях лингвисты или слишком ограничивают себя своими методами исследования или слишком неуклонно следуют им. Например, слово «халькос» (медь или бронза) упоминается Гомером как материал для обменных операций, а в сравнительной филологии открыты два этимологические равенства: одно связывается с корнем – меи (в санскрите – ме), что обозначает обмен, а другое производится от санскритского кри и греческого приамаи, означающего покупать или покупка. В Ригведе (VIII, 1, 5) также упоминается мера стоимости шулка, и поскольку это слово в поздней санскритской литературе означает мелкий платеж по сбору или пошлине, то, похоже, что шулка изначально обозначала маленькую монету из меди или бронзы, подобную халькосу у Гомера. Начальный звук «х» в слове, транскрибируемом как халькос, греки писали как «кх», что в санскрите имело форму «х», и если это правильно применить к данному случаю, то можно будет примерно соотнести слова халькос и шулка.