Дмитрий Федотов - Двойной оскал

• Название: Двойной оскал
• Автор: Дмитрий Федотов
• Жанр: Ужасы и Мистика

---

Я потянулся выключить бесполезный приемник, и в этот момент сквозь шорохи и трески явственно послышалось: «…вернис-с-сь… умреш-ш-шь… вернис-с-сь… умреш-ш-шь…». От неожиданности я поспешил нажать на выключатель, и тут же возникло знакомое неприятное ощущение тяжелого взгляда в затылок и постороннего присутствия. Вспомнился вдруг знаменитый эпизод из фильма прошлого десятилетия «Понедельник начинается в субботу», где главному герою пришлось заночевать в избушке на курьих ножках на хлебах Наины Киевны Горыныч. Там программисту Саше Привалову досталось чертовщины и мистики по самое «не хочу». Мне же необходимо было выспаться впрок, потому что моя обострившаяся экстрасенсорика буквально стонала от нехороших предчувствий в ожидании грядущих событий. Поэтому я не стал тратить усилий на отражение психокинетической атаки неизвестного противника, а применил простой и достаточно эффективный прием из арсенала начинающих магов и колдунов — «кокон смерти». Прием заключался в том, что паранорм создавал устойчивый образ мертвого себя и накладывал этот фантом на свою защитную оболочку — какую умел создавать. Противник видел перед собой мертвое тело, а с некробиотическими полями, как правило, предпочитали не связываться. Оборотной стороной такой защиты была полная невозможность сканирования окружающего пространства. То есть к находящемуся в «коконе смерти» паранорму можно было подойти и сотворить с ним любую пакость, даже убить. Физически, разумеется… Но, как говорится, на безрыбье и сам раком станешь. И я решился на «кокон».

Как ни странно, это сработало. Я прекрасно выспался и с первыми лучами солнца, взорвавшего радужными фейерверками снежные шапки далеких вершин-двойняшек, запустил на прогрев двигатель джипа, а сам вылез наружу. Четверть часа спустя, проделав малый комплекс дыхательной гимнастики тайцзи и съев пару бутербродов с минералкой, я двинулся дальше.

Погода была прекрасная, орел куда-то исчез, двигатель джипа работал ровно и настроение мое поднималось одновременно с восходом солнца.

В общем, до Бийтына я добрался уже к обеду. Собственно поселком его можно было назвать лишь с большой натяжкой, потому что единственная улица (она же — трасса), застроенная с обеих сторон приземистыми каменными и шлакоблочными домиками за покосившимися заборами, не производила впечатления основательного человеческого поселения — так, нечто придорожно-неприметное для перекуса и ночевки.

Миновав около двух десятков пыльно-серых строений, я оказался на чем-то похожем на площадь. Улица здесь расширялась в сторону невидимой, но хорошо слышимой за домами речки со странным названием Клык, и образовывала что-то вроде полукруглого кармана, в дальнем конце которого обнаружилось длинное и тоже низкое здание с большими стеклянными окнами-витринами и совершенно нечитаемой выцветшей надписью по фасаду. Под широким козырьком, тянувшимся вдоль всей левой части строения, стояло несколько таких же бесцветных скамеек вперемежку с урнами, а на скамейках подвое-потрое сидели несколько человек. Кое у кого в ногах стояли дорожные баулы и сумки, и я пришел к выводу, что вижу банальную автобусную станцию, а витрины, по всей видимости, принадлежат местному «супермаркету» с соответствующим названием типа «Приятного пути» или «Возьми в дорогу».

Я подрулил к остановке, заглушил двигатель и выбрался из машины. На мое появление никто из присутствующих не обратил никакого внимания. Пришлось вступать в принудительный контакт. Я подошел к пожилому алтайцу в вылинявшем зеленом чокпене, сидевшему в стороне от остальных и опиравшемуся на толстый суковатый посох.

— Исынмэ сыз, хёрмэтле![23] — вежливо обратился я.

— Исын бул, яш-кыш, — кивнул не глядя на меня старик. — Ищешь кого-то?

«Еще один телепат, что ли? Или опять на шамана нарвался? А, впрочем, какая разница…»

— Угадали, ака. Ищу дом уважаемого Алыкчака Тудегеша.

— Зачем он тебе? — Старик наконец поднял голову и посмотрел мне в глаза.

Я в который раз поразился этой особенности алтайцев: даже у стариков здесь пронзительный молодой взгляд — будто старится только кожа, а тело и душа остаются юными и полными сил. Говорят же, что истинный возраст выдают глаза, и я склонен этому поверить.

— Я — дэёлат-кыш, ака. Мне необходимо поговорить с уважаемым Тудегешем об одном важном деле.

Старик прищурился, и я тут же почувствовал будто под черепом порхнул легкий ветерок. Все-таки дед — тоже экстрасенс! Прямо напасть какая-то! Притягиваю я их к себе, что ли? Или они меня?..

— Ты идешь по древней тропе, сугышчи, а на нее обычный человек попасть не может. Я знаю, что ты говоришь правду. Дом Алыкчака на том краю Бийтына, у реки, — старик махнул рукой мне за спину и снова опустил голову на скрещенные на посохе руки. — Хуш булыгыз![24]

Я снова залез в джип и через пять минут уткнулся капотом в остатки каменной ограды, за которой стоял добротный небольшой домик на высоком фундаменте, сложенный из розовато-серого туфа. На гудок клаксона вместо хозяина из-под крыльца вылезла здоровенная лохматая псина, зевнула, встряхнулась, окинула машину равнодушным взглядом и вразвалочку удалилась за дом.

Я выбрался из джипа и вошел в приоткрытую калитку. Лохматая башка на секунду выглянула из-за угла дома и снова исчезла. Когда же я подошел к крыльцу, дверь неожиданно распахнулась, и мне навстречу шагнула маленькая смуглая женщина в длинном, явно домотканом платье с ярким платком на плечах.

— Исын булыгыз, апа[25]! — Я постарался улыбнуться как можно приветливее. — Это дом уважаемого Алыкчака Тудегеша?

— Исын бул, юл-кыш[26], ты не ошибся, — женщина тоже слабо улыбнулась в ответ. — Проходи, гостем будешь, — добавила она уже совсем по-русски.

Я оказался в просторной светлой комнате, обставленной вполне по-современному, включая музыкальный центр и плазменный телевизор, лишь по стенам висели большие квадратные холсты, расписанные красно-синими национальными узорами.

— Как твое имя, юл-кыш? — спросила хозяйка, присаживаясь на низкую софу и делая приглашающий жест.

— Дмитрий Котов… Можно Дамир. — Я сел в кресло напротив.

— Я — Сынару. Я ждала тебя, Дамир. — Она как-то странно, судорожно вздохнула и отвернулась к окну. — Отец сказал, что однажды придет бородатый белый человек — сугышчи, который будет искать его…

— Откуда он узнал обо мне?! — Я не смог сдержать изумления.

— Отец — великий шаман. Белый шаман. Он видит будущее. Он сказал, что когда придет сугышчи, я должна показать ему дорогу в долину Карангы-Тел. Он будет ждать. — Сынару говорила глухим монотонным голосом, будто повторяя заученный текст.

— А что находится в этой долине?

— Не знаю… Раньше там пасли лошадей.

— Далеко это место?

— Нет, если идти по старой тропе, через перевал. — Она снова посмотрела на меня и в глазах ее я отчетливо увидел страх.

— Я пойду сейчас. — Я постарался сказать это спокойно и уверенно, хотя на самом деле не чувствовал ни того ни другого. — У меня очень мало времени. Ты покажешь тропу, Сынару?

— Ты не вернешься оттуда, Дамир… — Она, казалось, не слышала меня. Взгляд стал отрешенным, зрачки расширились — женщина явно впадала в транс. Ну да, она ведь дочь шамана!

Подумать только: я всегда считал, что все рассказы о Белых шаманах не более чем метафора, экстраполяция позитивного начала мироздания. И вот — на тебе! Сижу и смотрю на дочь одного из них. Однако, пора что-то делать. Транс — штука интересная и полезная, но абсолютно непредсказуемая, в смысле продолжительности: может продлиться и несколько минут, и несколько суток. Решив, что можно обойтись обычными способами, не тратя свои внутренние резервы на установление психокинетического контакта, я встал с кресла, взял женщину за узкие плечи и резко поставил на ноги. Довольно бесцеремонно, зато действенно.

— А? Что случилось?! — Сынару испуганно забилась в моих руках и я поспешил разжать пальцы.

— Бётен-тэртып, апа. Все в порядке.

— Не ходи туда, Дамир… — Она снова смотрела на меня с плохо скрываемым страхом.

— Ты же знаешь, что я иду по Тропе, Сынару. Покажи мне дорогу на перевал.

Она закусила губу, опустила голову и отвернулась. Я выждал с минуту и уже совсем было собрался уходить, но вдруг Сынару резко обернулась и взглянула на меня совершенно ясными сухими глазами:

— Хорошо. Подожди здесь.

Она быстро вышла из комнаты и через пару минут вернулась с брезентовой торбой с потертыми кожаными лямками.

— Это мешок отца. Он с ним в тайгу ходил. Тут все необходимое: спички, соль, чага, талкан…

— Спасибо, Сынару. Бик зур рэхмэт! — Я взял торбу и закинул на плечо. — Идем, покажешь дорогу.

Путь через перевал я бы самостоятельно вряд ли нашел, даже с помощью новой сиддхи пространственного видения. Тропа была совсем непохожа на человеческую — скорее козья стёжка, петлявшая по самому краю каменной осыпи. Однако Сынару двигалась уверенно и легко, а за ней я — след в след. На подъем ушло минут сорок, не больше. Наконец дочь шамана остановилась и махнула рукой в сторону показавшейся расселины: