Дмитрий Федотов - Миражи

• Название: Миражи
• Автор: Дмитрий Федотов
• Жанр: Научная Фантастика

---

Не вышло. Что ж, значит пришло время пожинать плоды творения и завершить круг жизни здесь, среди молодых песчаных барханов. Так пусть же здесь останутся и те, кто пришел к ним не за знанием, а за верой!

Гор вскинул руки ладонями вверх, и одновременно то же сделали остальные хранители. Ану тоже понял, что сейчас произойдет, но предпринять ничего не успел, как и пришельцы.

«Ом-м-м!» — прокатилось громовое над барханами. И дрогнули песчаные исполины, и вихрь сделал первый круг по их спинам, заставляя вздымать тяжелую рыжую шерсть.

«Ом-м-м!» — грянуло во второй раз. И завыл, набирая силу, горячий ветер-самум, и двинулись по кругу под его напором рыжие барханы.

Двадцать семь хранителей стояли недвижно в центре этого колеса смерти и отрешенно наблюдали, как рассыпался круг щитов, как бросились в разные стороны пришельцы в слепой надежде спастись от разбушевавшейся стихии, как один за другим они увязали в плывущем песке, и рыжие волны накрывали их с головой.

Сопровождавших Ану двоих пришельцев также не минула эта жуткая участь, но сам отступник устоял, соединив руки над головой в «кольцо жизни», и…

«Ом-м-м!» — ударило пространство в третий раз. И тогда тела хранителей начали вспыхивать ослепительно белым светом, одно за другим, исчезая без следа. И Ану тоже не смог избежать этого. Последним вспыхнул старший хранитель Гор, и через несколько минут буря улеглась, словно и не было ни ее, ни пришельцев. Никого…

1937 год от Рождества Христова

Египет, оазис Ситхим

Насквозь пропыленный BMW, натужно взревывая, одолел крутую спину бархана и выскочил на его твердую, укатанную ветрами макушку. Сидящие в машине пожилой мужчина в цивильном и молодой офицер в полевой южной форме вермахта, в общем-то знали куда едут и что там могут увидеть, но не удержались и издали одновременный возглас восхищения открывшейся панорамой.

С вершины бархана предстала совершенно фантастическая картина. Гигантская, больше пяти километров в поперечнике, неглубокая чаша долины среди рыжевато-бурых барханов, казалось, была искусственно нарисована неведомым художником, не пожалевшим красок и воображения. Почти посередине, на самом дне чаши, переливалось ртутно-голубым блеском абсолютно круглое озеро в широкой оправе из буйной, всех оттенков зеленого и желтого, растительности, от веерных, будто парящих в перегретом воздухе, пальм до темных раскидистых лап олеандров вдоль нескольких тонких, почти призрачных ручьев, впадавших в озеро. А у дальнего от наблюдателей края водоема, будто неведомо как очутившийся здесь, за пятьсот километров от моря, корабль, вздымался среди изумрудно-малахитовых волн растительности на добрых полсотни метров величественный бело-красный дворец в форме сильно вытянутого к озеру ромба. Белыми были многочисленные, совершенно одинаковые шестигранные колонны, в один ряд опоясывающие всё здание и составляющие как будто борта сказочного корабля. А красными были его палуба — крыша — и четыре навершия по углам в виде равносторонних пирамид. В центре же ромба, словно пронзая крышу-палубу, блестела на солнце антрацитом тонкая трехгранная стела, напоминающая обломанную посередине мачту.

Сидевшие в машине мужчины в течение нескольких минут молча созерцали открывшубся красоту, потом, словно очнувшись, пожилой сказал:

— Гх-м, что ж, разрешите представить вам, мой юный друг, — повернулся он к офицеру, — знаменитый по легендам и мифам Древнего Царства храмовый комплекс Ситхим, или — иначе — Храм Судьбы, как теперь называют его местные жители.

— Грандиозно, герр Шнайдер! — воскликнул тот. — Это лучший подарок ко дню рождения нашего фюрера! Храм Судьбы — как символично!.. А почему «судьбы»?

— По преданию, здесь хранятся ответы на все возможные вопросы прошлого, настоящего и будущего…

— А сокровища вы, надеюсь, нашли, профессор? Или там, гробницу какого-нибудь фараона?

— В том-то и секрет, мой юный друг, — развел руками Шнайдер, — что этот храм, в отличие от остальных известных, не является ни надстройкой над захоронением египетской знати, ни хранилищем сокровищ, ни даже культовым сооружением, поскольку в нем нет ни единого изображения или статуи кого-нибудь из богов Древнего Царства.

— Тогда что же это?! — изумленно уставился на профессора офицер. — Для чего же он построен?

— Опять же по преданию, этот храм изначально строился как хранилище некого Знания. Именно с большой буквы! — саркастически пояснил Шнайдер. — Якобы на его ста сорока четырех колоннах записано абсолютное знание о Вселенной от ее сотворения и до гибели в далеком будущем, ибо всё имеет конец — даже вечность.

— А на самом деле? — прищурился офицер, доставая серебряный портсигар и закуривая длинную золотистую сигарету.

— Поехали, сами увидите, — ушел от ответа профессор и хлопнул по плечу молчаливого водителя. — Вперед, Мольтке, нам надо попасть туда до темноты.

В лучах закатного солнца колонны, опоясывающие громаду храма, казались не белыми, а молочно-жемчужными, и будто сами начинали светиться изнутри. Все грани их были одинаковыми и идеально гладкими.

— Вы говорите, профессор, что этому сооружению не менее трех тысяч лет? — молодой человек провел ладонью по чистой, сухой, чуть теплой поверхности.

— Думаю, несколько больше, — хмыкнул Шнайдер, — от пяти до пятнадцати тысяч.

Он тоже коснулся пальцами колонны и тут же отдернул руку.

— Здесь не существует времени, мой юный друг. Все выглядит так, будто вчера построено и отшлифовано, а этого не может быть по определению! Нет такого способа сохранения построек. И никогда не было!

— Но вот же он — стоит!.. — молодой человек был в явном замешательстве.

— Да, стоит, — голос профессора вдруг стал глухим и напряженным. — Анализы показывают, что это — обычный кварцит, родной брат полевого шпата, опала и хрусталя. А сам храм сложен из полированного красного гранита, редкой светлой разновидности. Что же касается стелы в центре зала, выходящей через крышу, то она вообще из вулканического стекла — причем монолитная!

— Но такого просто не может быть! — не сдержался потрясенный офицер. — Как же они смогли…

— Вот именно, Генрих, — Шнайдер впервые позволил себе назвать гостя по имени, — Как?! И второй вопрос, логически вытекающий из первого: зачем? — он нервно охлопал себя по карманам, вытащил мятую пачку сигарет, зажигалку и суетливо закурил. — Обратите внимание: ни на колоннах, ни на стенах храма нет никаких надписей или рисунков. И только на стеле есть одно место… — он решительно махнул свободной рукой. — Идемте!

Вдвоем они прошли по узкой галерее, ведущей от входа в глубь сооружения, и молодой человек поразился толщине стен храма:

— Это же больше десяти метров?!

— Ну, скажем, это — не монолит, — пояснил профессор. — Здесь чертова уйма дополнительных помещений и коридоров — целый лабиринт, только не горизонтальный, а вертикальный. А в каждой из четырех стен, где-то ближе к середине, располагается двадцать восемь совершенно одинаковых кубических, я бы сказал, келий.

— То есть жилых помещений?

— Ну да… Только без окон и без дверей. Но как-то всё же все они освещались и использовались, несомненно…

За разговором они пересекли циклопическое помещение и подошли к основанию черной стелы в центре зала, занимавшего, собственно, три четверти всего объема храма. Три совершенно одинаковые антрацитовые грани стелы, казалось, вырастали прямо из гранитного пола, без малейшего следа стыков каменных плит.

Молодой человек медленно обошел стелу по периметру и обнаружил на каждой из граней, на высоте около двух метров, углубления, по форме и размерам весьма походившие на отпечатки человеческой ладони.

— И что же это значит? — обернулся он к наблюдавшему за его действиями профессору.

— А вы попробуйте вложить туда свою руку, — откликнулся тот чуть напряженным голосом. — Ручаюсь, ничего страшного с вами не случится.

И Генрих, секунду поколебавшись, протянул ладонь правой руки к углублению.

«Аум-м-м!» — прокатилось по сумрачному залу, будто зевнул невидимый великан. Молодой человек вздрогнул, но удержался и руку от стелы не отнял. В то же мгновение воздух в зале шевельнулся, по стенам побежали блики и пятна света.

«Аум-м-м!» — снова «зевнул» великан. Световая круговерть усилилась, в ноздри вдруг ударила волна сильных незнакомых запахов, воздух словно бы сгустился вокруг стелы, образуя нечто вроде занавеса, вот-вот готового раскрыться. Генрих попытался наконец вынуть ладонь из углубления, но ничего не вышло. Тогда он поборол поднимавшийся от живота противный холодный комок и остался на месте. Профессор Шнайдер куда-то исчез — то ли сбежал, то ли его скрыла световая завесь.

«Аум-м-м!» — прокатилось по залу в третий раз, и вдруг бешеная скачка света прекратилась и как бы протаяла в глубину. Храм исчез, исчезла стела, и теперь молодой человек словно парил над цветущей равниной, рассеченной пополам широкой лентой полноводной реки. По обе стороны вдоль нее тянулись квадраты возделанных полей, перемежавшихся с рощами пальм, а правее, у излучины, на высоком берегу раскинулся город из молочно-жемчужного камня.