Наталия Криволапчук - Собака, которая любит

• Название: Собака, которая любит
• Автор: Наталия Криволапчук
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Домашние животные
• Год: 2003
• ISBN: 5-7589-0066-4

Книга известного зоопсихолога Н. Д. Криволапчук посвящена принципиально новым методикам в отношениях человека и Собаки. Впервые объясняются механизмы телепатических контактов животного и человека, даются рекомендации по развитию экстрасенсорных способностей, вплоть до отведения сглаза и порчи. Идеи, связанные с методами биополевой коррекции, выведут вас на более высокий уровень владения своей психикой и психикой вашего питомца. В книге приводятся основные приемы Ветеринарного целительства.

---

Так наш малыш узнавал мир далеко за стенами городской квартиры.

В Смоленске мы остановились у родных мужа. Ох, спасибо моей многострадальной свекрови! В каком только причудливом составе не обрушивалось ей на голову наше беспокойное семейство! Пару лет назад мы напугали ее, прибыв около полуночи в составе троих человек, трех собак и кота, не предупредив ни звонком, ни телеграммой, промчавшись от Москвы до Смоленска под страшным дождем, во тьме кромешной, за четыре часа. Мы по-честному собирались переночевать где-нибудь в лесу, чтобы не беспокоить трех женщин среди ночи, да только из-за ливня встать на стоянку было совершенно невозможно. И — ни слова упрека! Только захлопотала, чтобы накормить поскорее да положить спать.

А тогда, в Рольфином детстве, моя свекровь терпела трехмесячного овчаренка со всеми вытекающими (не только в переносном, но и в совершенно буквальном смысле) последствиями, только-только постелив к приезду любимого сына новехонький палас. Бесчувственный сын хвалил: «Хороший ты цвет выбрала, мама, как раз желтенький с разводами». Свекровь улыбалась в ответ, и не сомневаюсь, что искренне. Нет, все-таки везет мне на друзей и родственников!

Мы считаем туристскую биографию своих зверей по тем рекам, которые они пересекали (помните: «Бродяга Байкал переехал…»). За третий месяц своей жизни Рольфушка переехал, надо думать, пару десятков разнообразных водных артерий, и это ничуть ему не повредило. Я даже подозреваю, что бродяжья жизнь в раннем детстве идет собакам на пользу, и в этом убеждает меня история не только Черного принца, но гораздо позже — и Джинечки с Кайсой. Бамби нашей повезло меньше — в ее первое лето машина была в ремонте.

Да и возвращение наше оказалось весьма поучительным. В тот раз Феня с нами не ездила, оставшись на даче под присмотром милых наших друзей-соседей и хозяев. Когда мы вошли во дворик дачи, соседи и хозяева, чувствуя свою страшную и неизбывную вину за Фенины несчастья, наперебой принялись мне докладывать:

— Феня-то ваша совсем как потерянная. Мурка бьет ее по-страшному, во двор не пускает. Фенечка, бедная, только разве ночью из дома выходит.

Услышав мой голос во дворе (она всегда выходила на мой голос, даже когда удирала побродяжить в городе), кошка наша спустилась по лесенке со второго этажа, где было наше жилье. Шмыгнув, как только могла, незаметно, до самой «финишной прямой», она заметила наконец нас — и Рольфа. И вдруг…

Она менялась на глазах. Полосатое тельце, еще недавно жалко поджатое, распрямлялось, обретая прежнюю горделивую осанку, изящная головка поднималась все выше. Сидевшая на излюбленном своем месте, на перилах крыльца, Мура напряглась и зашипела. Феня, не удостаивая соперницу ни единым взглядом, королевски-вальяжно спускалась с последних ступенек. Она снова сделалась Кошкой, У Которой Есть Своя Собака. И что с того, что собака эта совсем еще маленькая, что ее еще защищать и защищать?!

После возвращения с дачи Рольф был впервые представлен собачьему обществу, собиравшемуся на вечерние прогулки в Итальянском садике, за зданием «Академкниги» на Литейном. Здесь впечатлений хватало… и у меня тоже. Пятимесячный дожонок Алмаз, налетевший на него с разгону в первый же вечер, стал закадычным приятелем. Вместе бегали, играли, вместе раскапывали клумбы и газоны. С догиней Лорой, оказавшейся двумя днями младше него, Рольф, как истинный мужчина, сразу принял несколько покровительственный тон и выдерживал его почти два года — столько, сколько мы встречались на прогулках. Но в один из первых же вечеров произошел эпизод, вроде бы и незначительный, но оставивший, как мы догадались позже, неизгладимый след в душе нашего дитяти.

В тот раз мы играли на спортивной площадочке, отгороженной от садика сеткой. Туда не слишком часто заглядывали большие собаки, там можно было спокойно побаловаться с малышом. Я и не заметила, как с другой стороны площадки появились два взрослых ротвейлера, сука и кобель, по всей видимости, жившие у одних хозяев. Это — стая!

Они надвигались плечо к плечу. Мой малыш, застыв у моих ног, как будто и не дрогнул, не оробел. А я замерла, оценивая расстояние до собак, которых и сама испугалась, прикидывая, как мне подхватить на руки щенка, чтобы не напугать его своей реакцией. Подойдя метра на полтора, ротвейлеры рыкнули, слаженно выполнили разворот и ушли к хозяйке. Больше они к нам не вернулись. Но Рольф на всю жизнь затаил недоверие и неприязнь ко всем гладкошерстным собакам черно-подпалого окраса — ротвейлерам, доберманам и даже таксам.

Там же, в Итальянском садике, он впервые в жизни подрался. Правда, произошло это позже, когда ему было уже месяцев семь.

С нами вместе частенько гулял солидный, почти трехлетний овчар, которого звали, помнится, Блэком, хоть был он вовсе не черным. Тогда Рольф уже пытался выяснять свое положение по отношению к знакомым собакам. А что подходит для этого лучше, чем так называемые «трофейные игры», цель которых — завладеть, скажем, палочкой, держать и не пущать? Вот он и схватил палочку, дразня ею Блэка. Но не удержал палочка закатилась под садовую скамейку.

Доставая палку из-под скамейки, Рольфушка крепко стукнулся головой о металлический брус под сиденьем и, не сообразив, что произошло, решил, что обидел его Блэк. Мы вмешаться не успели. Он выскочил из-под скамейки с белыми от ярости глазами и с грозным рыком двинулся на Блэка. Мало того, он и впрямь схватил оторопевшего Блэка за плечо. Тот — я думаю, просто от неожиданности — попятился, а потом неуверенно оглянулся на своего хозяина и ретировался к его ногам. Победа! Первая победа, на всю жизнь определившая самое положительное мнение Рольфа о собственных силах.

Все его детство проходило в интересных играх. Мячики, резиновые зверюшки, специальная брезентовая «колбасина», набитая тряпками такая, чтоб на задние зубы ложилась. Овчарке надо вырабатывать правильную хватку, отвыкая виснуть на предмете на передних зубах.

Мы подарили малышу резинового совенка с пищалкой, да с непростой, на два голоса. Щенок принял его за живое существо! Он разговаривал с ним самым милым и нежным своим голосом, он тоненько лаял, призывая поиграть, припадал грудью к полу. Жалел совенка изо всех своих детских силенок, когда мы сжимали его руками, заставляя «плакать». Трепать нервы собаке было грешно, и мы почти не брали совенка, дожидаясь, чем кончится эта забавная дружба живого щенка с резиновой игрушкой. Рольф носил приятеля с собой, аккуратненько беря зубами, чтобы не раздался жалобный писк, укладывал спать на своем матрасике… Пройдет время, и он, повзрослевший, станет точно так же возиться со своими и чужими щенками.

Играли мы и в игры, как потом выяснилось, очень полезные. Любимой из них были «пряталки». Мы раскладывали по квартире что-нибудь интересное для собаки. Поначалу это были пахучие кусочки безмерно любимого им сыра или яблока, потом игрушки, а то и наши вещи. По команде «ищи», освоенной еще в трехмесячном возрасте (хотя теория дрессировки такой возможности не признает), Рольф обыскивал комнаты, собирая лакомство или принося нам предметы в обмен на кусочки того же сыра. До сих пор помню смешную его ошибку, когда я, спрятав кусочек, попросила его найти мясо, а он, ослышавшись, притащил мне… мячик. Чем и показал мне, профессиональному лингвисту, что собака чувствительна к звуковому составу слова. Бывают же случаи, когда ошибка еще информативнее, чем безошибочность!

Малыш наш много гулял, благо погода позволяла, играл на детских площадках (разумеется, в отсутствие детей и предварительно тщательно выгулянный, чтоб конфуза не вышло). Научился он и лазать, и прыгать, и пробираться в самые невероятные места, причем делал все это с необычайной радостью. Ему, совсем как человеческим мальчишкам, собственная ловкость доставляла ни с чем не сравнимое удовольствие. Маленькая мордочка светилась торжеством: смотри, мол, как я здорово умею!

Феня не оставляла его своими воспитательскими заботами, обучая лучшему, что умела сама, — всяческим чисто кошачьим штукам. Очень они оба любили, скажем, подглядывать за хозяевами из-за угла. Но там, где короткая кошачья мордочка действительно пряталась за косяком двери, вытянувшийся уже овчарочий нос торчал вовсю. Что, впрочем, не мешало песику считать, будто спрятался он превосходно.

Именно благодаря играм с кошкой он так хорошо владеет передними лапами. Ими он достает закатившийся под диван мячик, придерживает, как руками, щенка, которого нужно умыть получше, пододвигает к себе миску, чтоб друзья не покусились.

В те же времена произошел еще один эпизод, сыгравший впоследствии весьма значительную роль в моей собственной жизни.

Раннее утро. Рольфушка уже выгулян, накормлен и, всем довольный, возится в комнате с кошкой. Оба совершенно счастливы. Я на кухне и, собираясь на работу, достаю из плетеной корзинки-хлебницы батон, чтобы сделать себе бутерброд. Сонно, тягуче, лениво думаю о том, что в холодильнике у меня есть яблоки, не мешало бы дать кусочек щенку. Не то, чтоб у нас так было заведено, но можно и побаловать зверюшку. Мысли у меня в седьмом часу утра отличаются неповоротливостью и массой повторов, чтоб не забыть. Вот сейчас разберусь со своими бутербродами, потом достану яблочко, позову из комнаты малыша и мы съедим его пополам.