Анна Аршинова - Девочка по имени Аме

• Название: Девочка по имени Аме
• Автор: Анна Аршинова
• Жанр: Фэнтези

Он смотрит в небо с тоской, ощущая непреодолимое желание летать, но крыльев за спиной нет. Есть странный незнакомец с желтыми глазами и золотыми волосами, который обещает эти самые вожделенные крылья. Но это — начало, впереди еще долгий-долгий путь и мучительное обретение самого себя.

---

Черноволосый мальчик с наивным добрым взглядом стоит рядом и держит ее за руку. Он ловит каждое ее слово, смотрит с благоговением и радостью. В этом взгляде любовь, такая, какой может любить только ребенок — чистая, абсолютная, лишенная "но" и "если".

Они стоят на балконе: каменные ботики, круглые клумбы с цветами и великолепный вид на горы, на облака и на небо. А внизу, под ними раскинулась крепость, окруженная надежными стенами из белого, слабо мерцающего камня. Только восходит солнце, и еще пахнет сыростью, а вершины гор окутаны полосками облаков.

— И со мной так будет? — спрашивает мальчик.

— И с тобой. Законы для всех одинаковы, происходишь ты от рода Аматэрасу, Сусаноо или Идзанами, их матери. Понимаешь меня?

Мальчик кивает.

— Понимаю.

— Ты должен понять другое. Аматэрасу и Сусаноо будут враждовать до тех пор, пока кто-то из рода Идзанами не помирит их. Это ваша судьба.

Мальчик серьезен. Он запомнит эти слова до конца жизни. Он будет жить по ним, как по священному писанию. И все, что он сделает в будущем, будет служить только одной цели…

— Тебе не кажется, что он еще мал, чтобы понять, Эхисса?

Он выходит на балкон и становится рядом с ними. Статный бог с длинными черными волосами и красными глазами. И есть в нем что-то неземное, царственное. Мальчик тогда еще не знал, что это повелитель преисподней-Еминокуни… Что его окружение — это черепа, души мертвых, Очищение и возмездие.

Если есть Небеса, то есть и их изнанка. Если Эхисса была повелителем Небес, то Цукиеми — владыкой Преисподней.

— Я считаю, что Хатиман достаточно взрослый, и пора рассказать ему, для чего он существует.

— Это еще одна твоя игра, — заключает Цукиеми, его волосы треплет ветер, и они, точно шлейф вьются за ним. Маленький Хатиман смотрит на него с удивлением и восторгом. Он думает, что когда вырастет, то его волосы будут такими же длинными и красивыми.

— Скорее дело принципа. Сколько тысячелетий продолжается этот фарс? — Эхисса смеется, и кажется весь мир смеется в унисон: и солнце, и небо, и земля. Маленький Хатиман тоже прячет улыбку в ладонь. Но Бог Счета Лун остается серьезным, только жестче становятся складки у рта.

— Пока существуют ками и йокаи — это невозможно. Твои дети никогда не помирятся.

Эхисса склоняет голову, улыбаясь.

— Ты совершенно прав, сын. Поэтому придется уничтожить обе расы.

— Госпожа? — Амэ вздрогнул, приходя в себя, и увидел озабоченный взгляд Тайко. Она сидела на коленях, протягивая ему пояс-оби из белоснежного шелка. На нем серебряными нитями были вышиты узоры.

Амэ тряхнул головой, думая о том, что к провалам в памяти добавились еще и "сны наяву". Конечно, это был первый случай, и возможно, это случилось оттого, что Сарумэ сегодня отвратительно спал, волновался перед завтрашней Церемонией. Ему было страшно, и сердце в груди взволнованно бухало, неровно, нервно и как-то неправильно. Слишком тяжело, и трудно вздохнуть.

— Все в порядке, — он заставил себя улыбнуться.

— Госпожа Амако приказала дать этот оби, — Тайко выглядела неуверенной. Она знала, что вкусы матери и Амэ немного не совпадали, и из-за этого порой разгорались яркие споры с битьем посуды, громкими криками и истериками.

— Хорошо, — Амэ почувствовал, что ему все равно, какой пояс надевать. Он так волновался, что различные мелочи вроде цвета оби перестали его тревожить.

Тайко закивала с облегчением и убрала пояс. Аккуратно его повесила, а потом взяла щетку и принялась расчесывать волосы своей "госпожи". Амэ нравилось, как Тайко это делает — бережно, осторожно, не то что мама.

— Многие не верят, но я считаю, что вы станете Сейто Аши. Вас выберут обязательно, — Амэ увидел в зеркале, как она слабо улыбнулась, и ее щеки окрасил легкий румянец.

Сарумэ обернулся и взял девушку за подбородок. Мгновение он колебался, очень хотелось украсть с ее губ прощальный поцелуй, но, вспомнив о том, что пережила по его вине Тайко, одернул себя. Он не имеет права. В нем течет кровь йокая.

— Спасибо, милая, — произнес он, тоже улыбаясь.

И в этот миг он услышал легкие шаги Йако в коридоре и вновь сел так, как раньше, и кивнул, чтобы Тайко продолжала расчесывание. Щетка легко заскользила по волосам, и Амэ прикрыл глаза, позволяя себе расслабиться. Определенно, он слишком напряжен из-за предстоящей Церемонии, кажется, еще чуть-чуть и нервы просто не выдержат…

— Могу я войти, молодая госпожа? — тень на пороге была нечеткой, нервно дергалась — наверное, дальше открыли окна, чтобы проветрить дом, отсюда и сквозняк.

— Заходи, — Амэ приоткрыл глаз, замечая, как отъехала перегородка и, вновь поклонившись, в комнату зашла Йако. В ее руках была небольшая прямоугольная коробка, оклеенная светло-коричневым шелком.

Руки Тайко замерли всего на миг, а потом вновь продолжили свою работу, аккуратно приходясь по всей длине волос.

— Что там у тебя? — спросил Амэ и повернулся.

— Подарок, госпожа. От Накатоми Хиро, — Йако с поклоном протянула коробку. — Он велел передать.

Бровь Амэ вздрогнула в удивлении, в груди загорелось любопытство. Что мог прислать Хорхе?

— А мама? — все же уточнил Амэ.

— Она знает.

— Вот как…

Пройдоха так покорил ледяное сердце наследной принцессы, что она даже разрешает дарить подарки? Довольно приятная новость. Но что мог прислать ками?

— Думаете, там будут любовные стихи? — покраснела Тайко, смущенно поглядывая на Амэ. Она ведь знала секрет Сарумэ, но все равно огорченно поджимала губы, когда за "молодой госпожой" кто-то начинал ухаживать.

— Накатоми Хиро никогда не жаловался на отсутствие вдохновения, — улыбнулся Амэ и взял в руки коробочку.

Он открыл ее. Некоторое разочарование — стихов там не было, сразу же сменилась тремя изумленными вздохами, сорвавшимися разом.

— Священная Богиня!.. — воскликнула Тайко, придя в себя.

— Но сейчас август! Она отцвела давно! — не выдержала Йоко.

Амэ смотрел на аккуратную ветку сакуры, бледно-розовой, потрясающе свежей, с каплями воды на прекрасных, нежных лепестках, будто ее только что совали с дерева, и минуты не прошло. Капли воды, точно драгоценные камни, сияли в льющемся из окна свете. И от нее исходил легкий цветочный аромат, который будил в воспоминаниях весну, и ее свежесть и молодость.

— Хорхе… — выдохнул Амэ, улыбаясь. В этот момент он чувствовал себя настоящей девушкой, которой приятно получить подобный подарок от будущего жениха. Но сердце глухо бухнуло, возвращая к реальности.

— Тайко, я хочу, чтобы сегодня в моих волосах была эта сакура.

* * *

Одевать свою "дочь" Амако взялась собственноручно, и Амэ порадовался, что последний раз таинственные шрамы появлялись только перед похищением йокаями. Вспомнив ту историю, и обгорелое тело человека, Амэ почувствовал невольный укол беспокойства, который сразу же принес с собой чувство вины и горечь. Амэ облизал губы, стараясь слизать ее, чтобы быстро позабыть, но не вышло. Казалось, она поселилась в нем, навсегда.

Амэ просунул руки в широкие рукава алого кимоно, и тяжелый шелк, расшитый золотом и синей нитью, лег на узкие плечи. Амако посмотрела на "дочь", недовольно поцокала языком, а потом принялась прилаживать кимоно. Тайко стояла рядом и поддерживала тяжелую, объемную одежду. В ее руках был целый ворох алой ткани, которую она держала очень аккуратно, будто боялась, что от более грубого обращения дорогая одежда рассыплется в пыль. Амако же не спешила. Просто накинув кимоно на плечи Амэ, она обошла его по кругу, осматривая со всех сторон, приглаживая несуществующие складки и выискивая недостатки. С ее языка сорвалась пара язвительных замечаний в сторону портного — она обвиняла его в криворукости, считала, что за те деньги, что она отдала, можно было и постараться лучше. Потом прошлась по нерешительности Амэ, который никак не хотел выбирать себе кимоно к Церемонии, и поэтому пришлось нашить "абы каких", чтобы тот соизволил выбрать.

Амэ молчал. Сегодня он разрешил себе побыть любимой куклой своей матери. К вечеру, в любом случае, это закончится. Нет в этом мире силы, которая сможет помешать Амэ изменить свою жизнь.

"Ты неудовлетворен жизнью, поэтому так ведешь себя", — в воспоминаниях образ смеющегося Хорхе, щурившего золотые глаза и улыбавшегося с хитрецой и насмешкой. Ответа на эту реплику не последовало. Наверное, Амэ начал взрослеть, и старался держать себя в руках.

Пояс одевали долго. Амако все не нравилось, как его завязывают. То слишком криво, то слишком туго, то наделали много складок — да причин для недовольства и придирок было более чем достаточно. В такие моменты Тайко смотрела в пол, признавая свою вину, а уставший от этого бесконечного "наряженья" Амэ, просто поджимал губы и украдкой вздыхал, боясь испортить тонкую работу матери и служанки.