Игорь Христофоров - Работорговец (Русские рабыни - 1)

• Название: Работорговец (Русские рабыни - 1)
• Автор: Игорь Христофоров
• Жанр: Детектив

---

Скрип тормозов вернул его к реальности. Джип, что ли, вернулся? Неужели фотограф что-то забыл? Или посчитал, что мало заплатили?

Пеклушин прошел вдоль строя ног, ягодиц, грудей, напомаженных ртов, выглянул в окно и неприятно ощутил, как вздрогнуло сердце. У входа в "Химчистку"-"Клубничку" стоял автомобиль с овальными фарами. На фоне темно-темно-зеленого колера блеснул кружок с тремя стрелками.

"Новый "мерс". "Е-класс", -- с тошнотворной, давящей на грудь завистью подумал Пеклушин. -- Ну, Слон дает! Наверно, прямо на выставке купил, в Москве... Ничего-ничего, -- обвел хищным взглядом фотографии. -После этой "раскрутки" я себе точно "Порше" куплю. Вот тогда я на его свиную харю посмотрю!"

-- Здорово, Костя! -- шагнул в кабинет Прислонов.

На его костюм лучше было не смотреть. А то расстройства еще больше, чем от "мерса".

-- Добрый день, Витюша! -- по-мальчишески всплеснул руками Пеклушин и расширил лицо улыбкой.

Прислонов посмотрел на эту уже не раз виденную улыбку, которая больше походила на гримасу плачущего, чем на улыбку, вскинул левую руку с остро блеснувшим циферблатом часов "Крикет", но на стрелки даже не взглянул.

-- Мясом торгуешь? -- после вялого рукопожатия Прислонов пошел вдоль фотографий. -- Ну-у, что: ничего, сплошная свежина! Малолетки? -- Пальцем в синих буквах татуировок приподнял он один из снимков, на котором столичный фотограф сумел чуть ли не наизнанку вывернуть девчонку.

-- Подарить? -- угодливо согнулся Пеклушин.

Он был заметно выше Прислонова, и от этого ощущал себя как-то неудобно.

-- Живьем, что ли?

Пеклушин согнулся еще ниже, но все равно остался выше гостя.

-- Можно и живьем.

-- Ну да! Чтоб потом от твоих "сосок" на винт намотать? -- и швырнул снимок на пол.

-- Да ты что, Витюша! -- искренне возмутился Пеклушин. -- Они все чистенькие! Свежак стопроцентный! Знаешь, как т а м нравится?! -- показал он в ту сторону, где заходит солнце. -- Заказов -- море!

Прислонов прошел к дивану, повернулся и швырнул себя на кожаную обивку прямо поверх фотографий. Рукой смахнул снимки с подлокотника, по-блатному цыкнул через щель в передних губах и кивнул на коричневую куртку:

-- Убери своего "пристяжа". Есть маленький базар.

Под ним сухим хворостом похрустывали свеженькие глянцевые снимки, а Пеклушину казалось, что это внутри у него похрустывают нервы. Если бы мог, врезал бы кулаком Прислонову прямо по роже, прямо по его мокрым губам, по землистому зэковскому лицу, по уродливому шраму на левой щеке. Но в том-то и дело, что не мог. Не дрался он никогда в жизни и потому не знал, получится удар или нет. А пистолет с закопченным стволом лежал в верхнем ящике стола.

Пеклушин повернулся к телохранителю Прислонова, который огромной черной гориллой стоял у дверей кабинета и старался издалека разглядеть снимки, потом -- к своему, сравнивая их, и только потом решился:

-- Я ему доверяю.

-- В натуре? -- бросил Прислонов ногу на ногу.

-- В натуре, -- уже чуть ли не с вызовом ответил Пеклушин.

-- Ладно. -- Полюбовался Прислонов золотой печаткой с бриллиантом на безымянном пальце левой руки. -- Базар такой: в обмен на мой долг я обещал кое-кого убрать за колючкой. Помнишь?

Шея окаменела, но Пеклушин все же кивнул. В затылке что-то хрустнуло, словно шея и вправду превратилась в гранит, а Прислонову показалось, что собеседник еще и крякнул в ответ.

-- Лады... Но при базаре ты бухтел, что та чувиха -- козел* и ------------- *Козел ( блатн. жарг.) -- доносчик. шестерка. А в натуре?

-- Что в натуре? -- Пеклушин уже начинал путаться в воровских терминах, а слово "натура" могло означать что угодно.

-- А в натуре выходит лажа, -- сощурил глаза Прислонов. -- Обвенчал* ты ее не за дело**, а по сплошному понту, и захиляла она за колючку, хотя никакой магазин на уши не ставила...

-- Витюша, ты извини, -- побледнел Пеклушин и стал еще красивее, ну совсем до противного красивее. Душу распирал страх, который приходил только по вечерам, страшный, стон выжимающий изо рта страх. Он все-таки сглотнул его. -- Я не все понимаю из того, что ты сказал... Ты что же, и вправду считаешь, что та девка -- не шестерка? Ты веришь всяким стукачам, а не мне?

-- Мои стукачи -- проверены, -- отрубил Прислонов. -- Точнее, были проверены... Пока ты... своей игрушкой...

Страх окаменел у Пеклушина внутри. Теперь уж не двигалась не только шея, но и все остальное. Как бы он ни прикидывался непонятливым, но то, что игрушка по-зэковски -- пистолет, -- это он знал точно.

-- Ты о чем? -- еле выдавил он.

Как ни каменил его страх, но этот же страх заставил его пройти за стол и сесть в свое любимое кожаное кресло, сесть прямо на фотографии, но зато ближе к верхнему ящику стола.

-- Зачем ты замочил Ольку? -- вроде бы тем же невыразительным тоном проговорил Прислонов, но в том, как он произнес имя девушки, прозвучало что-то зловещее.

-- Витюша, ты что-то путаешь, -- постарался быть убедительным Пеклушин. -- Девушка с таким именем действительно приходила ко мне в первой половине дня. Она просилась в танцгруппу в Европу, -- соврал он и от того, что это получилось как-то мягко, естественно, зауважал сам себя. Все-таки не зря в свое время он столько раз выступал на активах и собраниях всех видов и рангов. Тогда он -------------- *Обвенчал ( блатн. жарг.) -осудил. **Дело ( блатн. жарг.) -- преступление. запросто умел владеть залом. Сейчас, кажется, одним лишь Прислоновым, которого, впрочем, умным никогда не считал. -- Я обещал подумать, хотя у нее такие данные...

Прислонов прожег его взглядом. Неужели убедительность Пеклушина показалась убедительностью только ему одному?

-- Ну, неординарные данные... Хотя в ней есть и своя немалая симпатия, -- он с брезгливостью вспомнил ее грязные холодные пальцы, которыми она после его выстрелов в живот пыталась поймать его чистенькие, холеные запястья, а сама все сползала и сползала вниз. -- Она ушла, и больше я ее не видел... Можешь спросить моего телохранителя, -- кивнул он влево на коричневую кожаную куртку. -- Я потом весь день занимался с фотографом... Впрочем, если ты ходатайствуешь за нее, я готов... Я могу устроить ее в ближайшую группу в Турцию. С Европой сложнее. Там нужен товар поизысканнее.

Прислонов мрачно молчал. В последнее время он не испытывал никаких чувств к Забельской, но сейчас, только оттого что Пеклушин явно врал, он вдруг ощутил жалость к своей бывшей подруге. Не закажи он ей тогда в ксиве убийство Конышевой, не было бы их дурацкого побега, не было бы ее гибели в грязном, холодном водонапорном колодце, а то, что прибежавшая час назад растрепанная, перепуганная и заплаканная до намертво слипшихся глаз Конышева не наврала, он понял сразу. А у Пеклушина глаза дергались, глаза искали опору и не находили.

-- Кстати, раз уж мы заговорили о том деле, -- первым прервал молчание Пеклушин. -- Мне сейчас очень нужны деньги. Я мог бы получить свой долг?

-- Деньги, Костенька, такая штучка, что они всем нужны, -- с хрустом встал с кожаного дивана Прислонов. -- А у меня они -- в деле... Ты Зубу должен? -- вспомнил он о бумажках зубовского общака, которые разбирал утром.

-- Да, -- удивился его осведомленности Пеклушин. -- Но там существенно меньше, чем ты мне должен. Там на порядок меньше.

-- Считай, что мы квиты. Общак Зуба -- теперь мой общак.

-- Но это нечестно, -- наклонился к ящику стола Пеклушин. -- Ты разоряешь меня...

-- А честно сопливых пацанок в шлюх превращать?! -- дернул шрамом Прислонов. -- Мне, вору в законе, это западло, а ты... ты...

-- Тебе что, шлюху свою стало жалко? -- сощурил Пеклушин глаза за матовыми стеклами очков, рванул левой рукой ящик и выхватил из него пистолет.

Он даже не знал, зачем это делает. Страха вроде бы уже не было. Его место в душе заняла ненависть. Страшная, нечеловеческая ненависть, от которой он тоже готов был взвыть. Никакой пистолет не мог вернуть деньги, раз Прислонов напрочь отказался от своего долга. Наверное, пистолет хранил память о том, как легко можно выпутаться из любой западни несколькими выстрелами. Пистолет уже ощутил запах крови. И он ощутил вместе с ним. Особенно когда увидел, что убить оказалось легче, чем перевезти группу девчонок через границу. Главное -- не вспоминать об этом.

Пистолет дрожал в вытянутой руке Пеклушина.

-- Ты... ты... -- слова исчезли из его головы, словно он их все разом забыл.

Пеклушина уже не было в Пеклушине. За красивой оправой очков жил зверь, страшный дикий зверь, готовый вот-вот завыть. И только одно мешало сейчас Пеклушину, чтобы решиться на самое страшное: в Ольгу он стрелял в упор, а до Прислонова было не меньше семи метров дистанции. Но он все же нажал на спусковой крючок.

Под звук выстрела, громом ударивший по ушам, Прислонов прыгнул вправо, к черной туше охранника. С того дня, как его короновали на вора в законе, оружия он не носил, потому что уже само звание как бы делало его бессмертным, а ближайший "ствол" сейчас грелся под мышкой у телохранителя. А тот, как назло, настолько увлекся поиском самых больших грудей на фотографиях, что не только не слышал разговора, но и не заметил появления пистолета в руках у Пеклушина.