Игорь Христофоров - Смертельное шоу

• Название: Смертельное шоу
• Автор: Игорь Христофоров
• Жанр: Детектив

---

-- Значит, группа работает третьим номером. После русской народной и рэпа...

-- Рэп -- это негры?

-- Это у них -- негры. А у нас -- какие есть.

-- А какие есть?

-- Саша, ты свои зековские привычки забудь! Подкалывать старших нехорошо. Тем более засракульта...

-- Кого-кого?

-- Засракульта -- заслуженного работника культуры РСФСР.

-- А-а, понятно...

-- Значит, после рэпа... Ну да -- рэпа... Они, кстати, белые, земляки мои из Одессы... Во-от. Значит, после них сделаете "Воробышка". На последнем куплете на сцену полезут девки...

-- Откуда вы знаете?

-- Не перебивай! Я тебе имидж делаю, а ты... Вот газету за сегодня с рейтингом видел?

-- Да.

-- Понравилось?

Санька помолчал, вспомнив черноту, оставшуюся на подушечках пальцев после газеты в кабинете Киркорова.

-- Через неделю я тебе сделаю девятое место, -- вкрадчиво прошипел Аркадий. -- А если сегодня получится со скандалом, то раскрутимся и до первой пятерки. Клип, кстати, пойдет по телику в четверг. Запомнил?

-- Ну, полезут эти девки...

-- Вот-вот! Полезут девки, подбегут к тебе и будут изображать, что хотят тебя исцеловать. Охранник кинется их отгонять. Ты затеешь драку с охранником прямо на сцене, а когда завалишь его, девки бросятся тебя качать...

-- Как это?

-- Ну, как раньше в спорте было. Руками -- и вверх, под потолок...

-- Да вы что?! -- отпрянул Санька.

Высвободившийся локоть радостно заныл. Санька опустил кисть к бедру и только сейчас заметил, что она отекла и была бесчувственнее плети.

-- Это несовременно! -- выпалил он Аркадию в лицо. -- Я же мужик, а они -- качать...

-- Ты думаешь?

Лысина с макушки Аркадия поехала вперед, к бровям. Собралась в сотню морщин и морщинок, но так и не доехала.

-- Ладно. Скорректируем. Главное, чтоб ты телохранителя побил. Скандал все-таки. В газеты попадешь.

-- А этот... телохранитель как из себя? Крупняк?

-- Что?.. А-а.. Не очень. Это -- Лось.

У Саньки от удивления чуть не выскочили глаза. Левым ухом он послушал шум ветра в голых ветвях тополей. Он был все таким же унылым, как и минуту назад. Уши не врали.

-- Он же того... на голову выше меня. У него ж кулаки -- что гири.

-- Ги-ири... Я ж сказал, побьешь -- и все. Лось только сымитирует драку.

-- А может, лучше, чтоб он меня завалил?

-- Это еще зачем?

-- А тогда меня девки жалеть будут. У нас народ такой -- жалесный.

-- Не-ет, тогда скандала не получится. Журналисты уже в зале. Все проплачено. Въехал?

-- Ла-адно, -- нехотя протянул Санька.

Пальцы оживали так медленно, будто он отлежал руку многочасовым сном.

-- Больше скандалов не будет?

-- Не дрыгайся, -- исподлобья кинул Аркадий. -- Если я скажу, что для промоушн надо на мавзолей голым залезть, полезешь как миленький! А не хочешь -- вали в свою "дыру"!

Желваки на Санькиных скулах отвердели до кирпичей. Зубы заныли, но расцепляться не стали.

-- Запомни: шоу-бизнес -- это большая драка, -- назидательно сказал Аркадий и вскинул подбородок. -- Драка каждый день. Проиграл бой сегодня -обязательно выиграй завтра. Не выиграешь и завтра -- все, хана, иди газеты под метро продавай...

-- А если голос хороший?

-- Таких не бывает, -- не опуская подбородка, отрезал Аркадий. -- Наша эстрада -- это художественная самодеятельность. Местами хорошая. Но все равно самодеятельность. И на Западе -- тоже. Голосом не прославишься. Нужны скандалы. Много скандалов. Думаешь, Мадонна стала бы супер-звездой, если бы не изображала половой акт на сцене, а? У нее же ни голоса, ни слуха отродясь не было! Или Джексон кому-то нужен был, если б не тот мальчик, которого он в одно место трахнул, а?..

-- Арка-адий, пора! -- прокричал с порога кинотеатра черненький человечек.

-- Что пора? -- обернулся он к нему.

-- Русская народная уже пошла! -- объяснил Децибел. -- Рэпу сказали приготовиться...

-- А-а, ну да, -- согласился Аркадий. -- Пора идти.

-- А девок можно в натуре целовать? -- зло спросил Санька.

-- Как вы мне надоели! Если б не эта вшивая раскрутка, я б уже у Гриши дома был...

Только теперь Санька увидел, что в ухе Аркадия желтыми колечками висели уже две серьги. Когда директор повесил вторую, он не заметил, и оттого, что не заметил, стало противно на душе, будто его все и всюду обманывают, а он ничего не может сделать.

Глава двадцать шестая

ОХОТА НА ЛОСЯ

Кнопки на микрофоне не было. От него тянулся скользкий черный шнур, и Саньке сначала почудилось, что еще до драки кто-нибудь рванет за шнур, микрофон кирпичом улетит в зал, и уже не нужно будет бить Лося. Чтобы рывок получился не таким резким, он подтянул в руку пару метров шнура и самому себе показался ковбоем с лассо в кулаке.

Головы зрителей торчали неподвижно и хмуро. Их нужно было по очереди заарканить. Ни русская народная, ни рэп их нимало не тронули. Головы выглядели деревянными. Ближе к середине зала их частокол редел, а дальше на стульях сидела пустота.

По кинофильмам Санька привык к тому, что на концертах всегда аншлаг, и от вида полупустого зала ему стало тоскливо. Так тоскливо, будто все, чем он занимался, было напрасно.

-- Группа "Мышьяк"! -- крикнул с дальнего конца сцены крепыш-конферансье. -- Исполняется хит месяца песня "Воробышек"! Десятое место в рейтинге недели по России!

Оскалив в улыбке крепкие голливудские зубы, конферансье нырнул за черную штору занавеса, и оттуда сверху на Саньку свалилась мелодия. В клавишный перебор одновременно вонзились соло- и бас-гитары, замолотил сердечным приступом большой барабан, и он, вскинув микрофон и чуть не промазав мимо первой ноты, ложащейся на текст, скорее заорал, чем запел:

-- Во-орробышек! Во-орробышек! На-ахохлилась опять!

Сидящий снизу, у сцены, оператор нервно вскинул подбородок, и желтое блюдце лысины, которое до этого было хорошо видно, исчезло. Быстрым движением он бросил руку к пульту и сдвинул несколько тумблеров от себя. Потом повернул к сцене левое ухо, что-то поймал его хрящевой раковиной и вернул один тумблер в исходное.

Успокоившись, Санька уменьшил тон голоса и полегче, уже вибрируя голосом, продолжил:

-- Мне-е поцелуев-зернышек те-ебе хотелось дать...

Лицо оператора стало кислым. Он будто бы целиком разжевал лимон и никак не мог его проглотить. Тумблеры под его тонкими пальчиками опять начали метаться по пульту.

А зал молчал, точно на похоронах. И глаза у сидящих на первом ряду были грустными-грустными. Такие глаза бывают или у беременных на последнем месяце или у больных перед операцией. Жалость сдавила Санькино сердце, и ему вдруг до боли в висках захотелось расшевелить эти мраморные лица.

Отбарабанив второй куплет, он подтянул к себе еще пару метров шнура и спрыгнул со сцены.

-- Ты куда? -- в спину ему прохрипел Роберт. А Санька бросился к сидящей в первом ряду веснушчатой девчонке, за руку легко вырвал ее из кресла, подхватил за талию и, глядя прямо в ее серые перепуганные глаза, заорал в черный шар микрофона:

-- Во-орробышек! Во-орробышек! Не на-адо уходить! У ка-аждой ведь из золушек принц должен в жизни быть!

-- Ешчо ра-ано, -- еле прошептала она.

-- Что рано? -- прикрыв ладонью микрофон, спросил он, пока шел проигрыш.

-- Рано вас целовать. Мы попозже, на последнем куплете...

Санька посмотрел на утыканный веснушками нос девчонки и почему-то увидел смуглое лицо Аркадия. Мигнул -- опять смешной нос, мигнул -- лицо Аркадия. Избавиться от его черных выпученных глаз можно было, только отвернувшись от девчонки. Но вместо этого Санька притянул ее еще плотнее и поцеловал прямо в щеку. Губы тут же стали бесчувственными. Быстрым движением стерев с них пудру, похожую по вкусу на известку, Санька впился в узенькие, густо крытые помадой губки девчонки, и она сразу стала невесомой. Под ладонью была уже не окаменевшая спина, а вяло провисший ватник.

-- А-а!!! -- перекрыв музыку, навалился на Саньку писк, крик, визг.

Он оборвал поцелуй и посмотрел вправо, но ничего не увидел. Перед глазами близко-близко, до рези в зрачках, металось что-то пестрое, яркое, быстрое. Чьи-то худые, деревянные руки охватили его шею, пальцы впились в плечи, в рубашку на спине, кто-то умудрился даже обнять его левую ногу.

-- Раз-з-здись! -- под какофонию сбившихся инструментов шарахнул по куче малой чей-то рык, и с Санькиного тела по очереди стали исчезать чужие пальцы.

Пестрое, яркое и быстрое отлетело в сторону последним. Отлетело, как ветка, которую он на бегу будто бы сбил своим лицом. Метрах в двух от Саньки стоял Лось и держал за шиворот худощавую девицу в удивительно ярком платье. Девица была выше Лося на полголовы. Иначе как баскетболистку Санька не мог ее представить. Она и движения делала руками, словно пыталась забросить мяч в корзину, но у нее это никак не получалось. Наконец Лось поймал ее руки-плети в воздухе, завернул по-жандармски ей за спину и согнул девицу перед собой в три погибели.

-- У-уй, мамо-очки, бо-ольно! -- выла она в грязный пол и норовила лягнуть Лося.