Сергей Утченко - Юлий Цезарь

• Название: Юлий Цезарь
• Автор: Сергей Утченко
• Издательство: Мысль
• Жанр: История
• Год: 1976

В монографии доктора исторических наук С. Л. Утченко — одного из крупнейших специалистов в области античной истории — рассказывается о выдающемся военном и политическом деятеле Древнего Рима Юлии Цезаре. Его жизнь и деятельность показаны в тесной связи с исторической обстановкой. В научном исследовании убедительно опровергаются характерные для буржуазной историографии попытки мифологизации личности Цезаря.

---

Итак, еще одна политическая акция, предпринятая Цезарем, окончилась неудачей. Однако в самом недалеком будущем ему удалось взять реванш. В начале 63 г. умер верховный жрец (pontifex maximus) Квинт Метелл Пий, и в народном собрании должны были состояться выборы на эту почетную и имеющую немалый политический вес должность. Обычно ее занимали заслуженные и уважаемые консуляры. Цезарь выдвинул свою кандидатуру, что, конечно, выглядело явным вызовом, в особенности по отношению к двум другим претендентам. Ими были два авторитетнейших сенатора, два столпа правящей олигархии: уже известный нам Кв. Лутаций Катул и П. Сервилий Ватия Исаврийский.

Понимая, что, поскольку вопрос решается народным голосованием, исход борьбы неясен, и вместе с тем зная, насколько Цезарь опутан долгами, Катул, по слухам, предложил ему крупную взятку, дабы Цезарь добровольно снял свою кандидатуру. Однако тот решительно отказался, заявив, что будет продолжать борьбу даже в тем случае, если для этого придется взять в долг еще большую сумму. В день выборов, по словам его биографов, он, прощаясь со своей матерью, которая, видимо, продолжала сохранять живейший интерес ко всем политическим акциям своего сына, сказал: «Сегодня, мать, ты увидишь меня либо верховным жрецом, либо изгнанником». На выборах Цезарь одержал над своими соперниками блестящую победу: в их собственных трибах он собрал голосов больше, чем они оба во всех остальных трибах, вместе взятых. Сенсационный успех Цезаря внушил серьезные опасения правящим кругам.

Между тем общая ситуация чрезвычайно осложнилась. На консульских выборах на 62 г. Катилина снова выдвинул свою кандидатуру. С этого момента и начинается открытая борьба между Цицероном и Катилийой. Ход этой борьбы и все ее перипетии известны достаточно широко, и в данном случае нет необходимости останавливаться на них слишком подробно.

Перед самыми выборами обстановка оказалась настолько напряженной, что Цицерон получил возможность действовать более решительно. До сих пор, хотя и ходили по городу слухи о каких — то собраниях заговорщиков, на которых Катилина выступал с речами, провозглашая якобы отмену долгов и проскрипции богачей, но ничего явно противозаконного он еще не совершил, и консулу Цицерону было не так легко доказать существование опасного антиправительственного заговора. Но теперь, когда Цицерон рискнул выступить в сенате с открытыми обвинениями, Катилина совершил грубую тактическую ошибку, ответив на это выступление таким образом, что подтвердил худшие подозрения сенаторов. Было принято решение о введении чрезвычайного положения, и на избирательные комиции Цицерон, желая подчеркнуть грозившую лично ему смертельную опасность, явился в панцире и латах.

Тем не менее выборы прошли спокойно, а Катилина был опять забаллотирован. Только после этого нового провала он становится на иной путь. На срочно созванном совещании заговорщиков он сообщает о своем намерении лично возглавить войска, собираемые одним из его сторонников в Этрурии. Два участника заговора заявили, что они готовы завтра же расправиться с Цицероном. Однако покушение не состоялось: предупрежденный своими осведомителями, Цицерон принял меры предосторожности.

После этого Катилина стал подвергаться еще более ожесточенным нападкам, Цицерон громил его в своих знаменитых «катилинариях», и дело кончилось тем, что он был вынужден покинуть Рим. Катилина действительно направился в Этрурию, но, когда в Риме стало известно, что он незаконно присвоил себе знаки коясульского достоинства, сенат объявил его врагом отечества, а консулам поручил набор армии.

Группу заговорщиков, оставшихся в Риме, возглавил теперь Публий Корнелий Лентул; ему якобы было предсказано, что он станет третьим представителем рода Корнелиев, которому суждено, как некогда Сулле, а после него Цинне, обладать «царской властью и империем». Им был составлен обширный и крайне авантюристический план действий: сюда входило и убийство Цицерона, и истребление ряда сенаторов, и даже поджог города в 12 местах одновременно. Заговорщики к тому же оказались крайне неопытными конспираторами. Они были выданы Цицерону послами галльского племени аллоброгов, которых — дабы привлечь это племя на свою сторону — Лентул и некоторые другие заговорщики снабдили собственноручными посланиями, адресованными вождям племени. Когда эти письма попали в руки Цицерона, он получил наконец столь необходимые для него документальные улики.

Главари заговорщиков были арестованы, обвинены, и 5 декабря 63 г. состоялось знаменитое заседание сената, на котором решилась их судьба. Это заседание описано всеми авторами, повествующими о заговоре. Для нас оно представляет особый интерес потому, что в нем принял активное участие Юлий Цезарь.

Первыми при обсуждении вопроса, как это и было принято, получили слово избранные консулами на 62 г. Децим Юний Силан и Луций Лициний Мурена. Они оба высказались за высшую меру наказания, и к ним присоединился ряд сенаторов. Но когда очередь дошла до избранного на предстоящий год претором Юлия Цезаря, то его выступление оказалось и неожиданным и вместе с тем весьма убедительным. Отнюдь не беря под защиту осужденных, он решительно высказался против смертной казни, подчеркнув, что подобное решение было бы противозаконным (без участия в нем комиций) и создавало бы опаснейший прецедент. Цезарь предложил применить пожизненное заключение (распределив арестованных по италийским городам) и конфискацию имущества.

Предложения Цезаря произвели явный перелом в настроении сенаторов. Стремясь выправить положение, выступил с новой речью против Катилины (четвертая «катилинария») сам Цицерон, хотя ему, как председателю, не полагалось оказывать давление на собрание. Но и он ничего не добился. Было внесено предложение отложить окончательное решение о судьбе заговорщиков до победы над войском Катилины. Снова взял слово Децим Силан и разъяснил, что под высшей мерой наказания он подразумевал именно тюремное заключение. Сенаторы явно были готовы принять предложение Цезаря, как вдруг выступил избранный трибуном Марк Порций Катон, который страстно и убежденно обрушился на заговорщиков, на всех колеблющихся, а Цезаря весьма прозрачным намеком обвинил чуть ли не в причастности к заговору. После его речи большинство сенаторов проголосовало за смертную казнь.

Поздно вечером 5 декабря Цицерон лично препроводил Лентула в подземелье Мамертинской тюрьмы, туда же преторами были доставлены еще четыре арестованных. Все они были здесь задушены рукой палача. Город, взволнованный событиями, не спал, и, когда Цицерон в сопровождении наиболее именитых граждан возвращался домой, население Рима торжественно его приветствовало. Вскоре особым решением народного собрания спасителю — консулу было присвоено почетное наименование «отец отечества». И хотя сам Катилина еще был жив и еще существовало его войско, исход движения был предрешен.

Саллюстий в своей монографии, посвященной заговору Катилины, описывая знаменитое заседание сената 5 декабря и даже приводя текст речей Цезаря и Катона (конечно, в собственной интерпретации), завершает изложение сравнительной характеристикой обоих политических деятелей, которая довольно подробно была нами рассмотрена. Теперь нас интересует другой вопрос — вопрос о степени участия Цезаря в этом новом и уже вполне реальном заговоре Катилины.

Дело в том, что подобные обвинения против Цезаря выдвигались, и даже весьма настойчиво. Тот же Саллюстий рассказывает об усиленных попытках двух видных сенаторов — Квинта Катула и Гая Пизона склонить Цицерона к тому, чтобы Цезарь был привлечен по делу катилинариев, пусть даже в результате ложного доноса. Когда это не удалось, Катул и Пизон начали распространять порочащие Цезаря слухи и добились того, что всадники, охранявшие с оружием в руках храм Согласия, где происходили заседания сената, грозили Цезарю мечами.

Насколько все же эти слухи были обоснованы? Конкретное содержание обвинений, выдвигавшихся Катулом и Пизоном, причем, видимо, еще до заседания сената 5 декабря, нам неизвестно. Едва ли они оба располагали какими — то убедительными фактами, поскольку они так и не смогли повлиять на Цицерона, и вообще их усилия не привели ни к чему серьезному. Саллюстий объясняет поведение Катула и Пизона личными счетами. Уже говорилось, что во время судебного процесса, возбужденного против Пизона, Цезарь выступал в качестве одного из обвинителей. Само собой разумеется, что этот факт вполне определял характер отношения Пизона к Цезарю. Что же касается Катула, тот ненавидел Цезаря и не мог ему простить своего провала, когда между ними шло соревнование из — за должности верховного жреца.

Пожалуй, единственным реальным поводом к подозрениям и слухам могло послужить известное нам выступление Цезаря в сенате. Но оно состоялось несколько позже, и его, как уже говорилось, попытался использовать Катон. В том варианте речи Катона, который вложен ему в уста Саллюстием, содержатся лишь весьма неопределенные и туманные намеки, но прямо ничего не сказано. Зато Плутарх в биографии Катона говорит, что последний открыто обвинил Цезаря в попытке выгородить, спасти врагов государства, в то время как он сам должен трепетать и быть счастлив, если для него все окончится благополучно и он сумеет избежать наказания. Интересно отметить, что, пересказывая эту речь Катона, Плутарх ссылается на то, что она была застенографирована специально обученными писцами Цицерона.