Сергей Утченко - Юлий Цезарь

• Название: Юлий Цезарь
• Автор: Сергей Утченко
• Издательство: Мысль
• Жанр: История
• Год: 1976

В монографии доктора исторических наук С. Л. Утченко — одного из крупнейших специалистов в области античной истории — рассказывается о выдающемся военном и политическом деятеле Древнего Рима Юлии Цезаре. Его жизнь и деятельность показаны в тесной связи с исторической обстановкой. В научном исследовании убедительно опровергаются характерные для буржуазной историографии попытки мифологизации личности Цезаря.

---

В самом начале трактата подчеркивается, что слова Энния «нет священной общности, нет и верности при власти царской» убедительно доказаны примером Цезаря, который ради своего господства и первенствующего положения преступил «все божеские и человеческие законы». Во второй книге трактата Цезарь постоянно называется тираном, поправшим законы и свободу, гибель его вполне заслуженна; в некотором отношении он даже хуже Суллы, ибо вел войну — как выясняется, в полном противоречии с недавними утверждениями самого же Цицерона! — по несправедливой и недопустимой причине, а после своей отвратительной победы разорил целые общины.

Характеристики Цицерона и его оценки личности Цезаря после его смерти помимо своей определенности обладают еще одной особенностью. Они становятся явно ретроспективными, они основаны на каких — то итоговых заключениях, и потому в них неизбежно проступает некий налет телеологизма. Уже в первой «Филиппике», сравнивая Марка Антония с Цезарем — и, кстати, не в пользу нового кандидата в диктаторы, — Цицерон говорит, что, «замыслив царствовать», Цезарь затем «с великим трудом, ценой многих опасностей осуществил то, что некогда задумал». В пятой «Филиппике» еще более определенно подчеркивается стремление Цезаря к единоличной власти с самых юных лет.

Поэтому, вероятно, прав Плутарх, утверждавший, что Цицерон был первым, кто начал высказывать и распространять подобную точку зрения. Во всех помыслах и образе действий Цезаря, уверял Цицерон, он якобы с давних пор усматривал его тиранические намерения. «Но когда я вижу, — добавлял он, — как тщательно уложены его волосы и как он почесывает голову одним пальцем, мне всегда кажется, что этот человек не может замышлять такое преступление, как ниспровержение римского государственного строя». С другой стороны, Цицерон, оказывается, все же точно знал, когда и что Цезарем было задумано и даже осуществлено: «Цезарь, став консулом, утвердился в той царской власти, о которой он помышлял, еще будучи эдилом».

Плутарх и Светоний не объясняют, когда именно эти соображения были высказаны Цицероном, но поскольку сходные высказывания в «Филиппиках» датируются вполне точно, то есть основания предполагать, что Цицерон изъявлял свое мнение столь смело и определенно уже после мартовских событий 44 г.

Итак, мы сталкиваемся еще с одним вариантом образа Цезаря. Он отличается от первого из известных нам тем, что Цезарь теперь не просто погубитель rеs publica, тиран и узурпатор, а коварная, роковая фигура, человек, который злоумышлял против государства и стремился к захвату власти чуть ли не с детских лет. Таким образом, и сам тиран и главным образом борьба против тирании приобретают некое провиденциальное значение.

Чем же объяснить столь широкий у Цицерона диапазон оценок, «богатство» и «разнообразие» характеристик? Несомненно, это объясняется в первую очередь особенностями личности знаменитого оратора. Известно, что между Цицероном писем и Цицероном речей и трактатов — дистанция огромного размера, та самая дистанция, которая в свое время так болезненно разочаровала, почти травмировала одного из самых первых и самых восторженных его почитателей — Петрарку. Не менее хорошо известно — и не только в случае с Цезарем, — что Цицерон не столь уже редко думал одно, говорил другое, а его многолетняя адвокатская практика, как и практика политических интриг, дала ему огромный опыт и умение наводить, по его же собственным словам, «тень на ясный день».

Но очевидно, не только этими особенностями личности Цицерона следует объяснять сущность интересующих нас характеристик. Необходимо учесть и такое обстоятельство. Слишком активно был втянут Цицерон а политическую борьбу: он еще не успел осмотреться а «остыть» от накала мартовских событий 44 г., как начался новый раунд напряженных схваток, причем характер и цель борьбы для него по существу не изменились — и тогда, и теперь речь шла о борьбе против тирании, за спасение res publica. Потому — то едва ли можно требовать от Цицерона объективного отношения даже в его ретроспективных оценках, потому — то он и относился к событиям, к действующим лицам не только как наблюдатель — современник, но и как непосредственный участник событий, как ярый враг или приверженец самых действующих лиц.

И наконец, последнее. Помимо всего прочего, оценки, даваемые Цицероном, — это типичные свидетельства именно современника, «соучастника» со всеми их достоинствами и недостатками, со всем их правдоподобием, к сожалению порой слишком обманчивым. Таковы те соображения и обстоятельства, которые должны быть приняты во внимание, когда речь идет об отношении Цицерона к Цезарю.

Не меньший интерес наряду с оценками Цицерона представляют свидетельства другого современника Цезаря — историка Саллюстия. Его жизнь и политическая карьера также были связаны с Цезарем. Более того Саллюстий обычно считается типичным цезарианцем, поскольку именно Цезарь восстановил его в сенате, после того как Саллюстий был исключен из его состава за безнравственный образ жизни, поскольку он принимал участие в гражданской войнне на стороне Цезаря и был затем назначен наместником новообразованной провинции Африка.

Сохранился ряд исторических трудов Саллюстия. Нас в данном случае интересуют его «Письма к Цезарю — старцу об устройстве республики» и монография «О заговоре Катилины», так как в этих работах содержится оценка личности Цезаря и его деятельности, Интересно отметить, что, как и в случае с Цицероном, мы, имея дело с названными произведениями Саллюстия, располагаем как прижизненной, так и посмертной характеристиками Цезаря.

«Письма к Цезарю» — образец своеобразного и довольно распространенного в Риме жанра. Это отнюдь не частные письма, как не раз упоминаемые выше письма Цицерона к друзьям и родственникам, это скорее то, что мы называем «открытым» письмом, и то, что считалось в древности особым видом ораторского искусства (suasoria). Это речь с предложениями, советами, увещеваниями.

Однако «Письма» Саллюстия не только образец того или иного литературного жанра. В них изложена определенная политическая программа, которая отражает воззрения и самого Саллюстия и некоторых кругов римского общества, их отношение к Цезарю и возлагаемые на него надежды. Но к этой стороне «Писем» мы. еще вернемся; сейчас нас интересует лишь содержащаяся в них характеристика Цезаря.

Нельзя не упомянуть о том, что подлинность «Писем», точнее говоря, принадлежность их Саллюстию неоднократно подвергалась сомнениям. В данном случае нет ни нужды, ни возможности углубляться во все тонкости этой довольно специальной дискуссии. Вполне возможно, что вопрос принадлежит к тому многочисленному кругу больших и малых проблем, которые навсегда останутся спорными. Но если это и так, то следует со всей определенностью подчеркнуть, что противниками подлинности «Писем» не приведено вплоть до настоящего времени ни одного действительно бесспорного аргумента в защиту своей точки зрения. Уже одно это соображение говорит га то, что нет достаточно серьезных оснований порывать с традицией и оспаривать авторство Саллюстия.

Обычно считается, что более раннее из «Писем» было написано еще до начала гражданской войны, а именно в 50 г. Что касается более позднего «Письма», то его датируют 46 г. и отмечают, что око написано после битвы при Тапсе, т. е. в то время, когда Цезарь уже стал единоличным правителем римского государства. Этим изменением ситуации (да и довольно длительным временным интервалом) объясняется весьма существенное различие между самими письмами, да и между оценками Цезаря, отразившимися в письмах.

Каково же отношение Саллюстия к Цезарю в более раннем «Письме»? Это письмо начинается с характерного вступления, с так называемого «домогательства благосклонности» (captatio benevolentiae), где Саллюстий после рассуждения о том, насколько трудно давать советы людям, вознесенным на вершину величия, переходит к обоснованию мотивов, все же побудивших его высказать ряд пожеланий. Прежде всего он ссылается на свое стремление к государственной деятельности и свой интерес к проблемам, связанным с жизнью государства в условиях как мира, так и войны. Это и дает ему право выступать с советами.

Попутно Саллюстий набрасывает краткую, но выразительную характеристику Цезаря. Кстати, он подчеркивает — и это свидетельствует о тонкости его психологических наблюдений — одну особенно важную и своеобразную черту личности Цезаря. Он пишет: «Я… обнаружил в тебе, наряду с другими качествами, одно чрезвычайно удивительное: ты сохраняешь величие духа при несчастных обстоятельствах еще в большей степени, чем при удаче». Саллюстий отмечает великодушие Цезаря, выражает надежду на то, что намерения Цезаря не могут ограничиться лишь отражением врагов, но простираются дальше и затрагивают основные вопросы жизни государства. Раннее «Письмо» заканчивается новым обращением к Цезарю, которого Саллюстий усиленно призывает заняться восстановительной деятельностью.