Карлос Кастанеда - Рассказы о силе (Истории силы)

• Название: Рассказы о силе (Истории силы)
• Автор: Карлос Кастанеда
• Жанр: Самосовершенствование

Из самой магической, самой невероятной из книг Кастанеды "Сказки о силе" Ты узнаешь, что привычная нам картина мира - лишь крохотный островок тоналя в бесконечном, непознаваемом и не поддающемся никаким формулировкам мире волшебства - нагвале. В этой книге заканчивается рассказ о непосредственном обучении Кастанеды у дона Хуана. Финал обучения - непостижимый разумом прыжок в пропасть. Карлос и двое других учеников дона Хуана и дона Хенаро, навсегда простившись с Учителями, прыгают с вершины столовой горы. В ту же ночь Учитель и Бенефактор ушли навсегда из этого мира.

---

Затем он спросил, могу ли я выбирать тему для «сновидения». Я ответил, что даже не представляю, как это делается.

— Объяснение магов относительно выбора темы для сновидения заключается в следующем, — сказал дон Хуан. — Воин выбирает тему сознательно, прервав внутренний диалог и удерживая образ в голове. Иными словами, если он сможет на какое-то время прервать беседу с самим собой, а затем, пусть даже на мгновение, удержать образ или мысль о желаемом в сновидении, желаемая тема придет к нему. Я уверен, что ты это сделал, хотя и неосознанно.

После длинной паузы дон Хуан начал принюхиваться. Похоже было, что он прочищает нос. Несколько раз он с силой выдохнул через нос, при этом мышцы его живота сокращались рывками, в такт коротким, отрывистым вдохам.

— Хватит говорить о сновидениях, — сказал он. — Это может стать у тебя манией. Если в чем-то и можно добиться успеха, то он должен приходить легко, пусть даже с какими-то усилиями, но без потрясений и навязчивых идей.

Он встал, подошел к кустарнику и начал всматриваться в листву. Было похоже, что он пытается что-то увидеть там, стараясь не подходить слишком близко.

— Что ты там делаешь? — спросил я, не в силах сдержать любопытство.

Он повернулся ко мне и с улыбкой поднял брови.

— В кустах много странных вещей, — сказал он и снова сел.

Его спокойный тон испугал меня больше, чем если бы он внезапно закричал. Я выронил блокнот и карандаш. Он засмеялся, повторив мои движения, и сказал, что преувеличенные реакции являются одним из свободных концов, все еще существующих в моей жизни. Я хотел поговорить на эту тему, но он не позволил.

— Осталось совсем немного дневного времени, — сказал он. — Есть более важные вещи, которые мы должны обсудить до наступления сумерек.

Он добавил, что, судя по моим успехам в «сновидении», я, видимо, научился останавливать внутренний диалог по своему желанию. Я подтвердил это.

В начале нашего знакомства дон Хуан обрисовал мне следующую технику. Она заключалась в том, чтобы подолгу ходить, не фокусируя ни на чем взгляда. Он рекомендовал ни на что не смотреть прямо, а, слегка скосив глаза, сохранять периферийный обзор всего, что предстает перед глазами. Он настаивал, хотя я и не понимал этого тогда, что если удерживать несфокусированные глаза не точке чуть выше горизонта, то возможно воспринимать все в 180-ти градусном спектре перед собой. Он настаивал, что это упражнение является единственным способом остановки внутреннего диалога. Поначалу он расспрашивал меня о моих успехах, но вскоре перестал интересоваться этим.

Я сказал ему, что применял эту технику в течение нескольких лет, но без особого эффекта. Впрочем, я и не ожидал никаких изменений. Каково же было мое потрясение, когда однажды я понял, что, идя около десяти минут, не сказал самому себе ни единого слова!

Тогда же я понял, что остановка внутреннего диалога — это не просто урезание слов, произносимых самому себе. Весь процесс моего мышления остановился, и я ощутил себя как бы взвешенным, парящим.

Чувство паники, вызванное этим состоянием, заставило меня в качестве противоядия восстановить свой внутренний диалог.

— Я говорил тебе, что именно внутренний диалог и прижимает нас к земле, — сказал дон Хуан. — Мир для нас такой-то и такой-то или этакий и этакий лишь потому, что мы сами себе говорим о нем, что он такой-то и такой-то или этакий и этакий.

Дон Хуан объяснил, что вход в мир магов открывается лишь после того, как воин научится останавливать свой внутренний диалог.

— Суть магии заключается в изменении нашей идеи мира, — сказал он. — Остановка внутреннего диалога — единственный путь к этому. Все остальное — просто пустые слова. Пойми, — все, что ты видел или сделал, за исключением остановки внутреннего диалога, ничего не смогло изменить ни в тебе самом, ни в твоей идее мира. Условием этого изменения, конечно же, является то, что оно не должно привести к сумасшествию. Вот поэтому учитель и не обрушивается на своих учеников. Это привело бы их лишь к депрессии и навязчивым идеям.

Он попросил подробно рассказать и о других случаях остановки внутреннего диалога, которые у меня были. Я рассказал все, что смог вспомнить.

Мы беседовали, пока не стемнело. Записывать стало неудобно, приходилось уделять этому внимание, а это лишало меня концентрации. Заметив это, дон Хуан рассмеялся. Он сказал, что я выполнил еще одну задачу магии — писал, не концентрируя на этом внимания. В этот момент я осознал, что до сих пор совершенно не уделял никакого внимания процессу записывания. Казалось, это была отдельная деятельность, с которой я не имел ничего общего. Я был озадачен. Дон Хуан попросил меня сесть рядом с ним в центре круга. Он сказал, что наступили сумерки и мне опасно сидеть так близко к кустам. Я почувствовал холод на спине и бросился к нему.

Он посадил меня лицом к юго-востоку и попросил скомандовать себе быть безмолвным и без мыслей. Сначала я не мог сделать этого и испытал момент нетерпения. Дон Хуан повернулся ко мне спиной, предложив опереться на его плечо. Он сказал, что я должен успокоить свои мысли, а затем повернуть лицо к кустам на юго-востоке и не закрывать глаза. Загадочным тоном он добавил, что от решения поставленной передо мной задачи зависит, буду ли я готов к восприятию новой грани мира магов.

Я робко спросил о природе этой задачи. Он мягко усмехнулся. Я ждал его ответа, но затем что-то во мне выключилось, и я почувствовал себя взвешенным. Казалось, из моих ушей вынули затычки, и сразу же стали слышны бесчисленные шумы чапараля. Их было так много, что они сливались в сплошной гул. Я почти задремал, как внезапно что-то привлекло мое внимание. Это не было чем-то, что затронуло мой мыслительный процесс, как не было зрительным образом или деталью окружающей обстановки. И все же мое осознание оказалось чем-то поглощенным. Я полностью бодрствовал. Мои глаза были сфокусированы на пятне у края чапараля, но я не смотрел, не думал и не разговаривал с собой. Мои чувства были чисто телесными ощущениями. Они не нуждались в словах. Я чувствовал, что устремляюсь сквозь что-то неопределенное. Может быть, неслось то, что в обычном состоянии было моими мыслями. Во всяком случае, у меня было ощущение того, что я захвачен каким-то обвалом или что что-то сходило подобно лавине со мной на гребне. В своем животе я почувствовал стремительную тягу. Что-то толкало меня в чапараль. Я видел темную массу кустов перед собой. Но это не было сплошным темным пятном. Я мог видеть каждый куст, как если бы смотрел на них в ранних сумерках. Казалось, что они двигаются. Их листва напоминала черные юбки, которые нес ко мне ветер. Но ветра не было. Я погрузился в их гипнотизирующее движение. Какая-то пульсирующая рябь, казалось, подтягивала их все ближе и ближе ко мне. Потом на фоне темных очертаний кустов появился более светлый силуэт. Я сфокусировал глаза сбоку от него и смог различить в нем зеленовато-желтое сияние. Не фокусируясь, я взглянул прямо на него. Появилась уверенность, что светлый силуэт — это человек, прячущийся под кустами.

В этот момент я находился в крайне необычном состоянии осознания. Я осознавал и окружающее, и процесс мышления, который оно во мне вызывало. Но я не думал так, как обычно. Например, когда я понял, что силуэт, наложенный на кусты, — человек, я вспомнил другой случай. Однажды во время ночной прогулки с доном Хенаро я заметил, что позади нас в кустах прячется человек. Но как только я попытался рационально объяснить это явление, человек исчез из виду. Однако в этот раз я чувствовал себя хозяином положения и отказался не только объяснять что-либо, но и думать вообще. В какой-то момент у меня появилось чувство, что я могу удержать человека и заставить его оставаться на месте. Затем я ощутил странную боль в центре живота. Казалось, что-то разрывается внутри меня, и я уже не мог держать напряженными мышцы брюшного пресса. Как только я сдался, темный силуэт громадной птицы или какого-то летающего существа бросился на меня из чапараля. Было похоже, что очертания человека превратились в очертания птицы. У меня появилось ясно осознанное восприятие страха. Я ахнул и с громким криком опрокинулся на спину. Дон Хуан помог мне подняться. Его лицо было вровень с моим. Он смеялся.

— Что это было? — закричал я.

Он прикрыл мне рот рукой и прошептал в самое ухо, что нам нужно покинуть это место спокойно и собранно, словно ничего не произошло. Мы шли бок о бок. Его походка была спокойной и размеренной. Пару раз он быстро оглянулся. Я сделал то же самое и дважды уловил какую-то темную массу, которая, казалось, следовала за нами. Позади нас я услышал громкий сверхъестественный пронзительный крик. На мгновение меня охватил ужас. По мышцам живота прошли судороги. Они начались спазматически, и их интенсивность росла до тех пор, пока они буквально не заставили мое тело бежать.