Януш Пшимановский - Студзянки

• Название: Студзянки
• Автор: Януш Пшимановский
• Издательство: Военное издательство
• Жанр: История
• Год: 1969

Книга известного польского военного писателя — многоплановая реалистическая повесть о братстве по оружию советского и польского народов, одна из страниц славного боевого пути возрожденного войска Польского.

Автор раскрывает героизм советских и польских воинов, которые сражались против немецко-фашистских войск в августе 1944 года на магнушевском плацдарме под деревней Студзянки в Польше.

---

В половине десятого полковник Дудник пришел с донесением, что поляки находятся в окопах под Сухой Волей, 137-й полк — весь на исходных позициях, однако…

— Что однако?

Начальник штаба сдержанно рассказал о результатах налета немецкой артиллерии и пикирующих бомбардировщиков на подходивший к передовой мотопехотный батальон, оценив силы, которые дошли до первой линии окопов, примерно в две пехотные роты без тяжелого оружия.

— Подождем, — буркнул генерал. — Что в Студзянках?

— 100-й полк удерживает западную часть деревни, отразил уже четвертую контратаку.

— Сообщите генералу Межицану, что я жду от него донесения о выходе всего батальона на новые позиции.

Командир 4-го корпуса терпеливо ждал, он не хотел рисковать. «Поспешишь — людей насмешишь» — говаривали в его родной стороне. Время работало в пользу советских батальонов.

Приближалось два часа дня, когда в землянку вошел начальник артиллерии корпуса.

— Хозяйство все увеличивается, — сообщил он. — Мы получили от армии 1314-й легкий артиллерийский полк. 24 76-мм орудия. Пожалуй, я дам их Шугаеву, чтобы ему было чем встретить «тигров» и «пантер».

— Согласен. И пусть поддержат атаку полка Власенко.

— Не успеют. Они сейчас только проходят через Магнушев. Но я договорился с поляками, с заместителем командира 2-го полка. Такой молодой… — Полковник Воропаев вынул из полевой сумки блокнот и прочитал: — Поручник Светана. Мои офицеры будут управлять огнем танков с закрытых позиций. 27 стволов — это не шутка. Я купил эту поддержку за два грузовика боеприпасов. Думаешь, дороговато?

— Дешево. Только вот их пехота… — Он замолчал, увидев входящего начальника оперативного отдела корпуса.

— Товарищ командир, генерал Межицан докладывает, что весь мотопехотный батальон вышел на позиции.

— Наконец-то, — обрадовался Глазунов.

— Дать приказ батареям? — спросил полковник Воропаев.

— Еще нет. — Лицо генерала просветлело, и, обращаясь к Морозову, он приказал: — Как только противник ударит по батальону Ишкова, доложите. Только тогда мы возьмем их за горло.

После донесения в штаб 4-го корпуса генерал Межицан долго сидел молча в землянке телефонистов. Утро оказалось для него более тяжелым, чем весь вчерашний день. Он ничем не мог помочь мотопехотному батальону. Генерал понимал, в каком положении оказались рассеянные по болоту роты, но одновременно не хотел понимать, почему они так долго собираются. Шестым фронтовым чувством он угадывал, что Кулик не сказал ему всей правды — старый, обстрелянный батальон успел бы уже сосредоточиться, но не эти желторотые. Межицан хорошо изучил своих солдат и знал, что многие из них впервые заглянули смерти в глаза.

— Вызови мне сюда начальника разведки, — приказал он адъютанту.

Хорунжий Пшитоцкий, который загорал на другой стороне дамбы, подбежал, застегивая мундир.

— По вашему приказанию прибыл.

— Ты что думаешь, я вас, дармоедов, держу в бригаде для строительства землянок?

— Не думаю, гражданин генерал. Разведка существует для разведки.

— Ты сделал великое открытие, сын мой, — похвалил его командир бригады. — Разведка существует для разведки! Продолжай в том же духе, и ты прославишься, о тебе будут писать в газетах. Слушай внимательно и подумай. Выбери пару ребят из своего взвода, и сейчас же идите «за языком».

— Днем? — вырвалось у хорунжего.

— А ты думаешь, что по моему приказу солнце зайдет? Не перебивай. Вы должны поскорее добраться до Повислянских рощ. — Он показал на карте. — Оттуда начнется советское наступление, и при этом вы можете цапнуть какого-нибудь фрица. Ясно? А по пути проверьте, заняты ли окопы под Сухой Волей нашим батальоном. Посчитай, сколько их там, трое или пятеро. Можешь идти.

— Слушаюсь! — Хорунжий отдал честь и бегом направился к своим.

Группа разведчиков миновала позиции батальона подполковника Кулаковского (Пшитоцкий решил на обратном пути проверить, «сколько их там, трое или пятеро»), свернула за высоту Ветряную в сторону Повислянских рощ. Поле казалось пустынным, но, когда они остановились в густом березняке, чтобы немного отдохнуть, разведчики доложили хорунжему о замеченных по дороге старательно замаскированных землянках, об укрытых под кустами минометах, о солдатах, дымящих махоркой на дне прикрытых сеткой окопов.

— Русских здесь не меньше четырех рот, — подвел итог старший сержант Межиньский.

— Или даже больше, — кивнул головой Пшитоцкий. — У них роты небольшие… Ребята, если мы пойдем за ними, то пленного придется покупать за водку, потому что русские сами всех заберут. А поскольку водки жалко, — объяснял он задание, — то мы раньше выйдем за передовую, к этому леску. — Он показал в просвете между деревьями. — А потом дальше через картофельное поле, до верб у дороги. Оттуда до швабов недалеко. Видите окопы? Немцы как раз стреляют из пулемета.

Выдвинувшись по одному на опушку леса, они просматривали местность. Рядом, между двумя пнями, расположился советский майор с биноклем. Он смотрел в сторону кирпичного завода, который находился наискось, левее, в каких-нибудь 700 метрах.

— Вы кто такие? — спросил он, недоверчиво посмотрев на разведчиков.

— Разведка польской танковой бригады, — ответил Пшитоцкий и спросил: — Вы когда двинетесь?

— По сигналу — две красные ракеты. Но перед этим ударит артиллерия. Хорошо, что я вас встретил. Предупрежу своих, а то они не видали еще таких мундиров и могли бы вас перестрелять.

Он подполз к ним и угостил папиросами. Из гвардейского пайка отпили по глотку «за боевую дружбу», а затем поползли по одному за передовую.

Не прошло и тридцати минут, как разведчики собрались во рву под старыми вербами. Отсюда кирпичный завод был виден хуже: его заслонил молодой сад. Зато можно свободно наблюдать за немцами, которые перебирались по рву через перекресток дорог в Студзянках, находящийся от них на расстоянии менее двухсот метров.

Неподалеку редко и сухо пощелкивали выстрелы снайперов. Разведчики, прислушивались, чувствуя, как пересыхает в горле от жажды. Пшитоцкий посматривал то на часы, то на муравьев, ползавших вверх-вниз по коре вербы. Разведчики сдавали один из наиболее важных экзаменов — «на выдержку».

Восемь притаившихся под Студзянками разведчиков даже не предполагали, что одновременно с ними сдает экзамен «на выдержку» командир 4-го корпуса гвардии генерал-лейтенант Василий Глазунов. Решив дать сигнал к атаке после атаки гитлеровцев на позиции 2-го батальона 142-го полка, он не собирался менять решение. Он знал, что если опередит немцев, то силы, сосредоточенные около дамбы, будут тотчас же переброшены на угрожаемый участок и преградят путь подразделениям 137-го полка прежде, чем те успеют достичь острия самой длинной стрелки, нарисованной на его карте.

Сообщение, которое он ожидал, поступило лишь за несколько минут до трех часов.

— В 15.00 открывай огонь, — блеснув глазами, приказал Глазунов командующему артиллерией и обратился к начальнику штаба: — Как только немцы прекратят атаку на квадрат 111, пусть батальон Ишкова контратакует.

— Они очень ослаблены, — напомнил полковник.

— Сообщи о моем решении в 47-ю дивизию, а сам соединись по радио с польскими танкистами, которые там сражаются. Пусть передадут командиру батальона, что я приказал контратаковать, как только немцы прекратят наступление.

Когда эти слова Глазунова передали старшему лейтенанту Ишкову, он, пожав плечами, сказал:

— Наверное, в контратаку мы будем выскакивать уже из могил…

Гитлеровские танки подходили к окопам. Немецкие солдаты вновь прорвали позиции на правом фланге, вышли в тыл, и гвардейцы были вынуждены сражаться врукопашную. К счастью, два вражеских самоходных орудия подорвались на минах, расставленных саперами прошлой ночью, и остановились. Одно из них, подожженное подкалиберным снарядом, загорелось. На левом фланге батальона немцы, прижатые к земле очередями ручного пулемета, залегли.

Ишков, охрипший от крика, собрал штурмовую группу, чтобы восстановить положение севернее высоты 119,0. В группе оказалось около десяти польских автоматчиков под командованием старшего сержанта Гайды. Прежде чем они бросились в атаку, где-то сзади за лесом и справа дали залп «катюши». Началась артиллерийская буря, загремели сотни разрывов.

Старший лейтенант прислушался, а потом сказал:

— Наша бьет! — Улыбка осветила его лицо, темное от гари, пыли и пота. — Дает фрицам прикурить… Пошли, ребята!

Через несколько минут немецкие танки повернули назад, огонь автоматов прекратился и немецкая пехота начала отходить. Ишков в соответствии с приказом командира корпуса повел штурмовую группу через лес на запад. С ней шли два польских танка. Не встретив сильного сопротивления, они дошли до немецких окопов, забросали их гранатами, взяли нескольких пленных. Они прошли еще около ста метров, но потом остановились: уже не было сил занять широкий участок фронта.