Ступников Юрьевич - Всё к лучшему

• Название: Всё к лучшему
• Автор: Ступников Юрьевич
• Жанр: Историческая проза

Александр Ступников закончил факультет журналистики Белорусского университета, армейскую службу проходил в Монголии. Работал в молодежных редакциях телевидения в Заполярье (Воркута) и на Украине (Донецк). Выехал из СССР в 1985 году. Редактировал в США журнал "Новый американец», главный редактор первой в Нью-Йорке ежедневной русской радиостанции "WMNB". Почти четыре года работал в штате Русской службы "Би-Би-Си" в Лондоне Эмигрировал в Израиль из Англии. В "первой команде" телеканала НТВ (Россия) был шеф-бюро в Беларуси и Польше, затем – на Ближнем Востоке. Лауреат премии ПЭН-клубов Швеции, России и Беларуси в номинации "за гражданское мужество и профессионализм". На зарубежном вещании НТВ с начала века вел популярные авторские программы "Сегодня в Израиле", "Сегодня и сейчас". Автор документально-публицистических фильмов из Японии, Швеции, Израиля, Латвии, Литвы, Чехии, Молдовы, Германии, Греции, Китая, Камбоджи, Вьетнама, Лаоса, Азербайджана, Албании, Косово, Болгарии. Автор первого после Второй мировой войны документального фильма о еврейских партизанских отрядах Европы (2008) и Беларуси (2009). Специальный приз международного кинофестиваля в Варшаве (2010). Сборники стихов "Пятый угол" (1986) и "Комплекс полноценности" (1999). Единожды женат. Пятеро детей.

---

Но хотел красивую иностранную машину. Подержанную, как женщина, знающая толк в мужчинах. И надежную – как она же. После очередного разочарования и внеочередного дня рождения, ближе к полтиннику. Это их успокаивает.

Юра поехал за своей мечтой в Европу, чтобы выбрать, пощупать и платить за товар самому. За компанию взял с собой знакомого спортсмена, борца, из «бригады» бывших милиционеров, которые «крышевали» его бизнес. А в багажник на всякий случай, поскольку время на дорогах было смутное, положил муляж автомата Калашникова. Все как у людей.

Визу они оформили в Германию и вполне благополучно добрались туда. Остановились у знакомых евреев со статусом беженцев от возможных погромов и политических преследований. Это заявление ничего не стоило, но хорошо оплачивалось. Можно существовать, не работая. А работая, еще и жить.

И вдруг кто-то из знакомых посоветовал Юре сорваться рядом – в Голландию. Тем более, что границ как таковых в Европе почти не было – формальные блокпосты для случайной проверки. Да и то далеко не везде. А выбор старых машин не хуже, а покупателей поменьше.

В Голландии он наконец увидел то, что хотел и о чем мечтал: не совсем новую, но красивую и, главное, богатую на вид «Мазду». С кожаным салоном и наворотами. Юра выдохнул и заплатил.

Почти у Германии на обратном пути их и перехватили.

– Русская мафия? – спросил полицейский, когда их привезли в участок, и Юре это польстило. Но только на минуту. Он понял, что ему грозит неизвестный срок: и за нарушение границы, и за незаконную потому покупку, и за наличную оплату, и…

Переводчика не было, и Юра словом и жестами пытался объяснить, что это совсем не так.

– Я журналист, а не бандит, – наглядно бил он себя в грудь.

– Бандит, бандит, – повторял за ним полицейский и понимающе кивал головой. Нерусский – что взять.

Поздно вечером его запихнули в камеру. Отдельную, как номер в небогатой гостинице.

– Сэкономил на ночевке, – влез я в его рассказ. И осекся на взгляд. Оказалось, к своим тогда пятидесяти годам для Юры это был первый опыт в камере. Словно мы с ним одновременно жили на разных планетах.

Сначала у него был шок от того, что вдоль стены тянулись двухъярусные бетонные нары с ямой для постели.

– Как на кладбище, – вздохнул Юра с обидой. – В гробу я видел эту Европу.

В углу, у окошка, тоже была какая-то короткая стенка.

– Для дизайна, – подумал он.

Вскоре полицейский принес ему самый настоящий матрац, одеяло, подушку и одноразовые бумажные простыню и наволочку. И еще – чаю.

Он успокоился и почти сразу заснул, уставший от неожиданных впечатлений заграничной жизни.

Но вскоре подскочил. Живот крутило. Сильно хотелось «по-большому» и еще жить.

Такое бывает у каждого. Только «по-большому» каждый божий день. А жить – когда приспичит.

Юра посмотрел и не увидел в камере ничего подходящего.

«Наверное, выводят в коридор», – подумал он с обидой. Мучаясь и чертыхаясь, лихорадочно разорвал простыню и с облегчением подумал, что «у нас» таких изощренных издевательств, при всем при том, нет. Сгодилась и наволочка. Освободился быстро.

Завернув затем все свое, уже ненужное, в простыню, он потащил узел в угол камеры. И тут увидел, что за короткой стенкой издевательски стоит чистенький никелированный унитаз. И даже рулон с мягкой, словно в насмешку, розовой бумаги.

Утром ему принесли завтрак – яйцо, овощи и чай. А затем снова вывели на допрос. Но разговор опять не складывался.

«Зря наши танки в сорок пятом до Гааги не дошли, – подумал Юра. – Знали бы русский, как миленькие…».

В конце концов полицейские вывели его во двор, где стояла красавица «Мазда» и уже мялся спортсмен-напарник. Большой и по-прежнему невозмутимый. С них сняли наручники и показали жестами, что они могу ехать. Видимо, еще не знали, какую большую завернутую благодарность Юра оставил им за унитазом.

В сопровождении мигалок, впереди и сзади, как какого-нибудь президента, «Мазду» сопроводили на трассу, а затем вывели на Германию. Заправили нормальным бензином, не разрешив выходить из машины, и они поехали дальше. Перед самой немецкой границей полицейские вдруг резко развернулись и уехали.

Голландцы, видимо, решили, что им проще будет отправить их обратно, чем возиться, раздувать незаконное проникновение в страну и еще кормить.

Немцы тоже не выпендривались. Взятки у них не берут, поэтому тормозить эти две машины и искать себе развлечений они не стали.

Европу Юра проскочил на одном дыхании. «Мазда» радовала с каждым километром, и он задницей реально чувствовал, что такое настоящее кожаное кресло и клейкий шелест исполнения мечты.

В Беларуси, перед поворотом в Украину, они заехали в ресторан где-то по дороге и оттянулись родным, как густой лес, борщом и рюмкой золотого по цене армянского коньяка.

– Имеем право, – сказал Юра и расслабился в уже ставшей родной «Мазде».

Напарник молчал и третий раз подряд задумчиво запускал ламбаду.

И тут снова жизнь попыталась напомнить о себе. После обеда им сели на хвост две машины с какими-то парнями. Они ехали вслед, соблюдая дистанцию, притормаживая, когда тормозили украинцы с лизинговыми номерами, и запуская скорость, когда те пытались оторваться. Юра не выдержал первым. На повороте они остановились.

Неизвестные парни, не выходя из машин, тоже встали где-то в сорока метрах поодаль.

Тогда спортсмен, хлопнув дверью так, что Юра с болью подумал: «Лучше бы мне по яйцам», вытащил из своего багажника муляж автомата Калашникова и небрежно направил его в сторону чужаков. Те не стали долго ждать или выпендриваться, солидно развернулись и уехали. Зачем им связываться с какими-то отморозками?

Казалось бы, есть в жизни счастье. Но недолго.

Уже в Киеве, буквально через пару недель после возвращения, в дверь Юры позвонили. Двое тактичных парней, вежливых и спокойных, попросили его продать такую замечательную «Мазду», стоявшую у дома. Они платили по-честному. Ровно столько же, сколько он заплатил за свою вновьобретенную любовь в Голландии. А иначе, сказали они, всякое в жизни случается. Особенно, в подъезде.

– Сколько у меня времени подумать? – поинтересовался Юра.

– Недели хватит? – интеллигентно переспросили гости.

Мечта не сбылась.

– Прямо какая-то древнегреческая трагедия с предначертанной судьбой, – подумал Юра и стал искать выход. Но понял, что с машиной своей мечты придется расстаться. Время любить взаимно, похоже, осталось в бедной студенческой юности. Он обзвонил знакомых, которые уже видели его красавицу, и объявил, что ищет покупателя. Мол, дела бизнеса заставляют срочно найти деньги и отдать какие-то долги.

Наутро к нему пришел немолодой степенный кавказский человек.

– Мы из Баку, – сказал он, и Юра заглянул ему за спину. Там никого не было.

Было ясно, что человек солидный. Юра зарядил ему двукратную с половиной цену, в местной неконвертируемой валюте, присчитав к ней свои страдания в Голландии. Покупатель, посидев в салоне и посмотрев мотор, заторопился за деньгами. Он тоже не хотел упускать своего счастья.

– Но я еще хочу и сам прокатиться. Проверить. На аэропорт Борисполь, по чистой трассе, – сказал на прощание. И умчался.

Через пару часов Юра увидел его, неторопливо идущего к «Мазде». А чуть позади семенила женщина, его жена, с обычной белой наволочкой в руках. Как оказалось, набитой деньгами и какими-то тогдашними ценными бумагами, которые можно было обменять на деньги.

В дороге покупатель из Баку тоже окончательно влюбился в Юрину «Мазду» и, повернувшись к жене, сидевшей с уже полупустой наволочкой на заднем сиденье, что-то ей приказал.

– Какая машина, мечта, – сказал он, качая головой, и благородно прибавил к цене, от себя лично, еще две упаковки гривен. Юра подумал, что продешевил, но было поздно.

– Любимая, – сказал он мысленно, поглаживая в последний раз капот. – Прости. Но не судьба…

Спрятав деньги от чужих и от жены, чтоб не измывалась в просьбах, Юра поехал в пункт сдачи металлолома и старых машин. Там сидели простые, но тертые, как настоящее кожаное сиденье, люди. И за 20 долларов Юра получил справку о том, что похоронил останки своей «Мазды» с почестями.

Через неделю, как и положено, в его дверь позвонили вежливые молодые парни. Простые и открытые. Они спросили, где их машина. Но денег даже не показали. Деньги же не главное в жизни. Главное – жизнь.

Юра объяснил, что человеческая зависть в этом мире не знает границ подлости, и его машину подожгли. Он потушил, но ничего не оставалось делать, как сдать ее на металлолом.

– Мир животных, – сказал Юра, честно глядя им в глаза. Парни согласились, но потребовали показать справку. И тут он был, если уже не в свой «Мазде», то на коне.

Наконец все закончилось хорошо? Ничего подобного. Жизнь-то продолжалась.

Посмотрев справку и квитанцию, гости пригласили Юру сесть в их машину и прокатиться в пункт металлолома.