А Песков - Боратынский

• Название: Боратынский
• Автор: А Песков
• Жанр: Русская классическая проза

Биографическая повесть о Е.А.Боратынском — опыт документального исследования, стилизованного под художественное произведение. В книге показаны эпизоды из жизни поэта в свете его мироощущения и в контексте его эпохи, для чего привлечены новые архивные материалы.

---

Как бы то ни было, ни Аврам в 790-м, ни сын его в 820-м не знали, что один и тот же роченсальмский берег стал свидетелем их несчастий. Ибо как уведомиться, что будет через десять лет после вашей смерти или что было за десять лет до вашего рожденья?

Но Аврам томился недолго. Сражение, в коем он потерпел, стало последним — скоро был объявлен мир. В конце августа начался размен пленных. Должно быть, Аврам успел в Петербург к концу сентябрьских празднеств. Везде шли торжественные богослужения; давались балы, машкерады, обеды, ужины; танцы и смотры войскам чередовались с иллюминациями, фейерверками и парадами. Верно, братцы встретили Аврама родительской наливкой и под шум веселящегося Петербурга отпраздновали возвращение похудевшего пленника.

1791

Увы! Жизнь идет, а смерть торопит. 5-го апреля, в Лазареве воскресение, когда батюшка и матушка отправились к литургии, возле голощаповской мельницы Авдотье Матвеевне сделалось дурно. Здесь когда-то, едучи венчаться с нежеланным, она впала в обморок, решивший ее участь в пользу Андрея Васильевича. Здесь, выйдя из экипажа, она умерла.

— Итак, свершились наши предчувствовать; ах, когда б они нас всегда обманывали!.. Несчастный родитель!.. Злосчастнейшие дети!.. увы… трепет объемлет чувства наши; дух, горесгию томимый, едва не прервет дыхание наше. Жестокий удар! Уже ты свершился над нами. О! ты неумолимая смерть! и ты не сжалилась над сею жертвою, тобою поверженною? Ах! ты избираешь мету гораздо чувствительнейшую. Твоя жестокая коса пожинает класы самые наичувствительнейшие!.. — Так роптал Аврам.

Но на могилу в Голощапово он попадет только чрез семь лет: служба царская неотложна.

Лето братья пробыли в Кронштадте на кораблях, осенью великий князь отправил их в Гатчину.

Гатчина и Павловское были Петербургом и Москвой несуществующего государства, великий князь Павел Петрович — государем царства своей мечты. В 782-м году он назначил барона Штейнвера начальствовать гремя гатчинскими ротами: "- Этот будет у меня таков, каков был Лефорт у Петра Великого". И как от Черного моря до Белого, как от Финского залива до Рифейских гор и Сибири разметнулась великая империя, так между Белым и Черным озерами Гатчины, от крутого берега Славянки до мариенбургских болот утвердилась, окрепла и выросла империя гатчинская.

В Петербурге смотрели на умственную империю, как на балаган: "Это были люди грубые, совсем не образованные, сор нашей армии; выгнанные из подков за дурное поведение, пьянство или трусость, эти люди находили убежище в гатчинских баталионах".

Павел Петрович был прямым правнуком Петра Великого. Святой Павел стоял по правую руку от святого Петра. Они были звенья одной цепи, отрезки одного луча. Их связывали кровь и предназначение.

Он любил острое слово и презирал длинные языки. Он был богопослушен, до тонкостей знал православный обряд и не терпел разврата. В кабинете гатчинского дворца, в том углу, где он молился, паркет был протерт его коленями.

Ему близилось к сорока, а власть его была игрушечна. Его венценосная мать — государыня Екатерина, по чьему наущению был заколот или задушен (он не знал, как именно) Петр III, его отец, — не пускала его к управлению страной. Он боялся ее и ненавидел.

А когда-то и государыне Екатерине близилось к сорока и был в ее глазах нестарческий блеск. Она любила, чтобы, ее любили. Среди прочих путей к любви она стала на шаткую дорогу рассуждений. Она не сразу поняла, что для строгого уклада подначального бытия вольтерьянство хуже хмеля. Сначала они рассуждали, потом стали поносить ее бранными словами чуть не вслух. "Знай, — сказали они, что от всеснедающего времени ничто укрыться не может. Оно когда-нибудь пожрет и твою слабую политику. Когда твои политические белила и румяна сойдут, тогда настоящее бытие твоих мыслей всем видным сделается". -То было неожиданное оскорбление. Она сделала так, чтобы они рассуждали о других предметах — о душе, о боге, о просвещении. Она почти научилась скрывать свой гнев даже против масонов. Она верила в усмиряющую силу разумного слова. И только когда они преступали границы приличий, приходилось отправлять их в Сибирь или в Шлиссельбург. Но то были крайние меры. Она была умной женщиной.

Сын же ее, Павел — и в том она уверялась день от дня — был без ума. В нем заключалась особая, редко случающаяся, несоразмерность: в душе жила ясная сила добра и порядка, но сила сия осуществляла себя чрезъестественным образом. Добро и порядок он разумел особенно. Плохо прикрепленная сабля, неосторожно громкое сморкание или сонный взгляд казались ему признаками приуготовлений к бунту. Он не умел сам измерять ни свой гнев, ни свое веселие; ему нужно было доверенное лицо — наперсник. Павел твердо помнил, что величие государя связано с женщиной. Супруга Мария Феодоровна была ему супругой. А ему нужна была преданная и чистая душою — та единственная, которая и умирая помнила о нем, и на небесах бы вечно за него молилась. Наследник чувствовал себя Иосифом Прекрасным, брошенным и ненайденным.

Вышло само собою, что одна из фрейлин — Катерина Ивановна Нелидова — все более обращала на себя взоры великого князя и постепенно стала для него тем, о ком он мечтал. Она считала, что хранить цесаревича определил ей господь. Когда Мария Феодоровна жаловалась государыне на то, что взоры и речи Павла Петровича теперь обращены только на Нелидову и только к Нелидовой, венценосная свекровь, обняв за плечи, подвела ее к зеркалу: "-Посмотри, какая ты красавица, а соперница твоя — petit monstre [Маленькое чудовище (фр.).]; перестань кручиниться и будь уверена в своих прелестях".

Катерина Ивановна и впрямь не была прекрасна лицом, имея картофелеподобный нос, широкие губы и привычку морщить лоб. Она искупала недостаток прелестей — грацией легких движений. Мария Феодоровна ревновала. Но Нелидова владела именно душой Павла Петровича и, кажется, сохранила до старости девический стыд ("Разве я искала в Вас для себя мужчину? Клянусь вам, с тех пор, как я к вам привязана, мне все кажется, что вы моя сестра"). И чем более становилась необходима Катерина Ивановна великому князю, тем выше поднимались все ее протеже. Нелидова уже не просила о своей родне — Павел Петрович сам помнил ее смоленских родственников.

30-го августа он произвел Аврама в секунд-майоры и сделал главнокомандующим своей мечтательной империи — командиром Гатчинской, Павловской и Каменноостровской команды.

1792

В Гатчине Большой проспект упирался в коннетабль. Так называлась колонна на площади, где совершали развод караула: по-гатчински — вахт-парад. Вахт-парадом командовал Аврам. В двадцать четыре года он возвысился на немыслимую ступень жизни.

18-го марта 1792-го года. Каменной остров.

…Ах, батюшка! Не могу вам описать, сколько нас любит Его Императорское высочество! ибо когда я стану писать все подробности, то многие не поверят, только скажу: что мы во весь наш век счастливы бы были, когда оная будет такова, как теперь…

19-го апреля 1792-го года. Санкт-Петербург.

…Брат Алексашинька у меня жил всю святую неделю, и Его Императорское высочество, узнав об оном, приказал его к себе представить, и он так ему полюбился, что я его каждый день во всю неделю возил с собою к нему… и он гак утешал Его высочество, что несколько раз хохотал, смотря на его проказы, и он так смел, как будто всегда был при государе.

10-го июня 1792-го года. Павловское.

…О болезни ж моей вы не сумневайтесь; она мне к здоровью послужит. Вам известна моя рана на ноге… сделали мне операцию, разрезав больное место вдоль. И теперь мне невозможно никуда выходить… Чрез шесть недель, меня уверяют, что я буду здоров… Его Императорское высочество чрез день сам меня всегда навещает, и каждый день два раза присылает справляться о моем здоровье…

Итак, свидетельствуя мое глубочайшее высокопочитание и преданность пребуду ваш, милостивый государь батюшка! Покорнейший сын

Аврам Боратынский.

1793

Когда великий князь верил кому, то бывал щедр: генваря 4-го Аврам был повышен до премьер-майоров, июня 1-го до подполковников. В подчинении у него было без малого две тысячи человек. Само присутствие Катерины Ивановны при дворе цесаревича возвышало ее родню.

Натурально, Катерину Ивановну ненавидели все, кто не мог преступить магической черты, очерченной ею вкруг души цесаревича, и, разумеется, мечтою их было удаление Нелидовой. При дворах всегда складываются партии. Первенствуют достигшие самых уязвимых частей повелителя; вокруг них собираются люди, не имеющие прямого доступа, например, к горлу своего благодетеля, каковой возможностью пользуются цырюльники. Цырюлники, камердинеры, наложницы — все они редко сами берут политическую ролю. Но, как суфлеры, не видные миру, они творят спектакль снизу; на них устремлены взоры трагических актеров в минуту отчаяния.