Леонид Влодавец - Клад под могильной плитой

• Название: Клад под могильной плитой
• Автор: Леонид Влодавец
• Издательство: ЭКСМО-пресс
• Жанр: Детские остросюжетные
• ISBN: 5-04-007135-3

Путешествие Сережи Рябцева на байдарках с родителями и их друзьями начиналось без особых приключений. Пока один из папиных друзей не рассказал жутковатую легенду о старинных разбойничьих селах и кладбище, где похоронены убитые разбойниками купцы и зарыты клады — сорок сундуков золота и серебра. И надо же такому случиться, что Сережка один, ночью попадает на это кладбище. А дальше разверзается земля и начинается такое, что и в страшной сказке не прочтешь…

---

А вот поди ж ты: дядя Толя сумел себе тут сказочный терем построить, живет, творит и бабушкам помогает. Потому что у него золотые руки и доброе сердце. И тетя Катя с Зоей от него не отстают, тоже своими руками создают себе красивую жизнь. А смогли бы здесь жить папа с мамой и Сережка? Нет! Даже не потому, что тут нет кардиологического центра, а потому что у них нет таких рук, как у дяди Толи, тети Кати или Зои. Папа вон даже дырку в бетонной стене, чтоб карниз повесить, как следует просверлить не может. А куда уж ему целый дом построить, да еще украсить его так, как это дядя Толя сделал! У мамы тоже с рукоделием плохо. Те же шторы, например, взялась подшивать на машинке — и получилось криво. Тут они бы небось совсем пропали. И он, Сережка, тоже пропал бы, потому что ничего руками делать не умеет.

От грустных мыслей Сережку спасли ужасно вкусные, испеченные тетей Катей в русской печке пирожки с луком и яйцами, с кислой капустой, с черникой прошлогоднего сбора и с мелкими-мелкими рыбками, типа кильки (эти пирожки поместному назывались «меевниками»). А тут еще Зоя напомнила дяде Толе:

Пап, ты же обещал рассказать им про то, что нам бабушка Марья рассказывала!

А почему бы тебе самой не рассказать? — улыбнулся дядя Толя.

Ну, у тебя лучше получится, — протянула Зоя. — Мне так не рассказать.

Да я, знаешь ли, боюсь, вдруг наши гости напугаются и обратно в Москву укатят! — хмыкнул дядя Толя. — Такая ужасная история…

А по-моему, — заметила тетя Таня, — ужасней того, что у нас в Москве наяву творится, ничего быть не может. То бандиты в кого-то стреляют, то террористы целые дома с людьми взрывают, на свалках то ртуть находят, то радиацию какую-нибудь, в больницах не то лечат, не то калечат — уж извини, Ваня, к тебе это не относится…

Да чего там извиняться, — печально вздохнул Сережкин папа, — уж я-то знаю, как у нас со здравоохранением… Мне еще повезло, в центре работаю. А в райбольницах даже на простые кардиографы денег нет.

Так что рассказывай, Толя, спокойно, — усмехнулся дядя Олег, — нас ничем не напугаешь.

Хорошо, — прищурился дядя Толя. — Тогда «слушайте и не говорите, что не слышали»! Помните, как в «Ходже Насреддине»?

— Помним, помним! — закивали все, даже те, кто, как Сережка, например, про Ходжу Насреддина не читал.

В общем, точной даты событий бабушка Марья не знает, так что будем говорить, как в обычной сказке: «Давным-давно…» Итак, давным-давно, в наших местах на Старице стояли три села. Как их называли, Марья точно не помнит, а на старинном чертеже только домики какие-то нарисованы, без названий. Потому что села эти были не простые, а разбойничьи…

Уже интересно! — воскликнул дядя Витя.

В те времена по Старице пролегал путь дальше, на север, по нему купцы ездили аж до Ледовитого океана. Летом на стругах — это такое речное судно было, а зимой тоже по рекам, но на санях, дорог-то через леса никаких не было. Ездили они, конечно, за мехами, за моржовой и мамонтовой костью, за рыбой, солью, даже за жемчугом.

Ты не перепутал? — усмехнулся Сережкин папа. — По-моему, они к Ледовитому океану ездили, а не в Карибское море или в Персидский залив…

Ничего не перепутал, — уверенно сказал дядя Толя, — здесь в старину в речных ракушках было полным-полно жемчуга. Не такой крупный, как в Индийском или Атлантическом океане, и ценился речной жемчуг не так дорого. Доставался он намного дешевле, чем океанский, потому и прибыль была немалая.

Давайте не будем его перебивать, — предложила тетя Клава, — а то так все впечатление теряется.

Так вот, — продолжил дядя Толя, — разбойники эти были очень хитрые и коварные. Если одинокое купеческое судно с грузом шло — или по зиме небольшой обоз, — то они без разговоров нападали, всех убивали, а товар захватывали. Но если целый караван или обоз в несколько десятков саней двигался, а купцы с собой большую вооруженную охрану везли, разбойники поступали иначе. Когда купцы ехали за товаром, они их не трогали, даже встречали хлебом-солью, кормили-поили и в бане парили. Когда же купцы ехали обратно, то их «старые знакомые» встречали вроде бы хорошо, только подсыпали им в питье отраву и умертвляли, а потом тайно хоронили в глухом лесу.

Но разбойники убивали не всех купцов. Находились среди них злодеи и жаднюги, которые договаривались с разбойниками, покупали у них награбленное добро за полцены — разбойникам-то оно даром доставалось! — и везли продавать в города, наживаясь на чужой беде. Эти купцы намекали другим, что, мол, если хочешь благополучно доехать и домой вернуться, то бери с собой три мешка золота или девять мешков серебра — в каждом разбойничьем селе платить дань, откупаться.

Прямо как рэкетиры! — вырвалось у Сережки, и папа на него посмотрел укоризненно: мол, условились же рассказчика не перебивать!

Да, похоже! — кивнул дядя Толя и продолжал:

Купцы, конечно, чтоб жизни свои спасти и товар уберечь, стали платить дань, и потекло злато-серебро к разбойникам ни за что ни про что. Набралось аж сорок сундуков по сорок пудов в каждом!

Ух, ты! Это ж сколько на доллары будет?! — с усмешкой произнес Степа, и стало ясно, что он всю эту историю воспринимает как детскую сказку.

В те времена, — улыбнулся дядя Толя, — доллар еще и в проекте не числился.

Ох уж эта молодежь! — проворчала Сережкина мама. — Все на доллары меряет…

Время такое! — 'вздохнул дядя Витя. — Жизнь заставляет.

В общем, награбили разбойники много, жили припеваючи, в дорогие одежды рядились, ели-пили всласть, но не все коту масленица, приходит, как говорили, и Великий пост. Нашлись купцы, которые решили с разбойниками покончить и пошли к царю с челобитьем, то есть с жалобой. Дескать, бьем челом низко, Великий Государь, наведи, Христа ради, на речке Старице порядок. Мы-де, тебе, царю, подати-налоги платить обязаны, а не этим злодеям-душегубам. Царь — бабушка Марья утверждает, что это Иван Грозный был, — конечно, рассерчал и послал на реку Старицу своих стрельцов и пушкарей с воеводой. Повеление дал: разбойников истребить, села сжечь, а все злато-серебро, меха и иной награбленный товар изъять в доход государства. Воевода посадил свое войско на струги, напал на разбойничьи села, разбойников большей частью перебил, а тринадцать забрал в плен. Но вот золота и серебра, как ни искали, найти не могли. Велел тогда воевода уцелевших разбойников жестоко пытать: на дыбу подвешивать, огнем жечь, пальцы топорами рубить, ногами в кипяток или в кипящую смолу опускать — чтоб сказали, где сокровища спрятаны. Один за другим двенадцать разбойников от мучений умерли, но так ничего и не сказали. Остался один, тринадцатый, который заявил: мол, знаю я, где сокровища спрятаны и смогу показать, если ты, воевода, отпустишь меня живым. Готов, дескать, клятву дать, что разбойничать не буду, а уйду до скончания века в святую обитель — бабушка говорила, что в Соловецкий монастырь к святым отцам Зосиме и Савватию, — там стану грехи свои и товарищей моих усердно замаливать да молиться о душах безвинно загубленных…

И воевода его отпустил? — не вытерпел Васька.

Воевода подумал, что, если он к государю без сокровищ явится, тот подумает, будто воевода их себе присвоил, и велит главному царскому палачу Малюте Скуратову его пытать, а потом казнить. Поэтому и решил, что греха не будет, если он пообещает разбойнику выполнить его условия. Потом же, когда тот его отведет к сокровищам, казнит супостата. Кто за убийство лихого человека осудит? Да никто! Опять же, воевода решил, что раз сокровищ сорок сундуков по сорок пудов, то можно и царю-батюшке угодить, и себя не обидеть, и всех своих стрелецких голов-полковников, сотников и десятников оделить, и рядовых стрельцов — чтоб помалкивали. Только вот разбойник попросил, чтоб воевода в знак твердости своей клятвы крест поцеловал. Воевода, недолго думая, вынул нательный крест из-за пазухи и поцеловал. Тогда разбойник ему поверил и повел воеводу и триста стрельцов в дремучий лес, в овраг, на тайное кладбище, где разбойники без креста и молитвы убитых купцов зарывали. И показал разбойник в овраге потаенную пещеру, где сорок сундуков золота лежало.

«Вот, — сказал разбойник воеводе, — я свое обещание исполнил, отпусти же и ты меня к святым отцам покаяться во грехах да помолиться о спасении душ погубленных!»

А воевода выхватил саблю и срубил разбойнику буйну голову, да еще и сказал: «Твоей душе черной никакое покаяние с молитвой не помогут!» И велел своим стрельцам да пушкарям тащить сундуки с сокровищами из потаенной пещеры. А каждый сундук-то — в сорок пудов! То есть по-нашему — шестьсот сорок килограммов. Работа тяжкая, а время уж к полуночи шло…

И вот ровно в полночь, когда стрельцы последний сундук из пещеры вытащили, из оврага донесся петушиный крик. А потом молния сверкнула, гром прогремел, и все тайные могилы, в которых убиенные захоронены были, в одночасье разверзлись. И восстали из них покойники, и стали хватать стрельцов и начальников, душить их и под землю утаскивать. Те, конечно, обороняться пытались, саблями мертвецов рубили, пиками кололи, стреляли из пищалей да пистолей, но ничего поделать не смогли — мертвецы-то уж мертвые, обычным оружием их поразить нельзя. Кроме того, стрельцов всего три сотни, а мертвецов — тысячи. Вскоре все войско погубили, в живых остались только воевода да иеромонах, стрелецкий священник. Взобрались те на сундуки с золотом, молятся и крестятся, но и это не помогает. Мертвецы их со всех сторон обступили, воют страшными голосами, руки костлявые тянут, пустыми глазницами светят, вот-вот воеводу схватят, а иеромонаха не трогают, потому что на груди у него большой свяченый крест висел. У воеводы же только нательный крестик, на котором он ложную клятву дал, — так он раскалился докрасна, жжет его каленым железом. Не выдержал воевода боли, сорвал с себя крест и бросил наземь. В тот же миг вырвался из-под земли черный демон с крыльями, схватил воеводу в когти и унес в преисподнюю. А иеромонах свой крест не бросил, верой в господа не поступился, и не смогла его одолеть нечистая сила, хоть и долго еще мертвецы его пугали.