Антон Леонтьев - Восьмой смертный грех

• Название: Восьмой смертный грех
• Автор: Антон Леонтьев
• Жанр: Детектив
• Год: 2005
• ISBN: 5-699-08429-0

Кирилл Терц, спившаяся кинозвезда, решил покинуть этот бренный мир. Он уже пришел в заброшенный порт с твердым намерением утопиться, но его планам помешали какие-то таинственные личности, увозившие на яхте… маленькую девочку. Кирилл стал свидетелем похищения ребенка! Это его до крайности заинтриговало… А когда он узнал, что украдена дочка его коллеги Денизы Ровиго, одинокий актер забыл о своих недавних планах и решил помочь ей. Поиски привели его в Рим, на международную конференцию, которую устраивал крупный косметический концерн… Лена Монастырская, молодая сотрудница российского филиала концерна «Хаммерштейн», была счастлива, что в Рим поедет именно она. Ее радость даже не омрачали странные события, предшествовавшие поездке, – полусумасшедшая жена уволенного за шпионаж сотрудника вручила ей документы, в которых шла речь о весьма неблаговидных делах владельцев концерна. Кирилл и Лена еще не знали, что им суждено встретиться и объединиться перед лицом опасности: Магнусу Хаммерштейну очень не понравилось, что кто-то сует нос в его дела…

---

Кто бы это ни был, он не сможет остановить их. Тереза Ровиго стала жертвой похищения, и вскоре об этом узнает весь мир. Ее мать, киноактриса Дениза, будет надеяться, что за дочь потребуют выкуп, но тщетно, этого не произойдет. Тот, на кого они работают, никогда не требует выкупа. Дети просто исчезают, а затем… Что происходит с ними потом, не знал никто из похитителей. Им платили не за то, чтобы они задавали вопросы. Нужно приготовиться, через два месяца им предстоит похитить несколько детей из Канады…

И все же в старом порту кто-то был, подумал в который раз похититель, когда они прибыли на яхту. Какая разница, этот кто-то, если что и видел, все равно ничего не понял. Призраки не приносят вреда.

КИРИЛЛ

Время действия: 30 мая

Место действия: Великое княжество Бертранское (Лазурное побережье)

Единственный выход, который я видел для себя из сложившейся ситуации, был очевиден. Самоубийство – и никаких терзаний.

Вот и все, что мне оставалось сделать. Покончить с собой – таков трагический финал моей жизни, имя которой – фарс. Окончательное решение временных проблем.

Что ж, видимо, для этого действительно пришло время. Мысль о том, чтобы разрубить гордиев узел кошмарных обстоятельств таким незатейливым способом, пришла ко мне в тот момент, когда я всматривался в собственное отражение, находясь в пентхаузе самого роскошного отеля княжества Бертранского.

– Ну что, старый дурень, теперь-то ты понимаешь, что жизнь твоя закончилась, – спросил я сам у себя. Отражение предпочло промолчать. Я провел пальцами по своему лицу. Боже, неужели с тех пор, как мне было двадцать, прошло больше сорока лет? Да нет же, почти пятьдесят! В прошлом месяце мне исполнилось шестьдесят восемь.

Я всмотрелся в свое отражение. Старость – это остров, окруженный смертью. Ведь когда-то я был красив, более того, я переспал почти со всеми наиболее желанными женщинами мира. С теми во всяком случае, которые блистали в голливудских фильмах.

Серая, морщинистая кожа, узкие красные глаза, резкие морщины, седина, уступающая место обширной лысине. А фигура? Когда-то идеальная, сейчас она напоминала мешок картошки – вот он, результат постоянных излишеств и пороков!

Но, несмотря на неизбежные проявления старости, женщины по-прежнему ценят во мне непонятный магнетизм и животную сексуальность. Они закрывают глаза на мой возраст, на то, что я давно из героя-любовника перешел в разряд пародийных фигур. Только несколько месяцев назад мое имя было в списке трех наиболее сексуальных и привлекательных мужчин-актеров. Двое других – Брэд Питт и Джордж Клуни – годятся мне по возрасту если и не во внуки, то уж точно в сыновья. И что же такого нашли во мне женщины? Во мне, Кирилле Терце, шестидесяти восьми лет от роду, обладателе трех «Оскаров» за лучшую мужскую роль?

В тот вечер, ужаснувшись своему отражению, я разбил зеркало бутылкой, которую держал в руке. Бутылка – вот моя единственная подружка уже многие годы. Вот и тогда я мешал виски «Джон Уокер» с рисовой водкой и запивал все это пенистым шампанским.

Мои бабка с дедом прибыли в Америку из России вскоре после революции. Точнее, из Грузии. Ведь я – потомок княжеского рода, моя полная фамилия – Терцишвили, однако Терц лучше звучит для американского уха. Бабка и дед так и не смогли приспособиться к жизни за океаном, от их семейного состояния моему отцу ничего не перепало. Впрочем, дед, кажется, промотал это состояние еще до того, как к власти в России пришли большевики.

Дед и бабка умерли вскоре после того, как осели в Нью-Йорке. Мой отец по счастливой случайности попал в добрые руки, его приемные родители были фермерами из Кентукки. Им требовались рабочие руки. Отец, грузинский князь, стал работником на кукурузных и пшеничных плантациях. Там он и познакомился с моей матерью, которая происходила из ирландской семьи.

Добрые фермеры, которые дали отцу незатейливую фамилию Джексон, стали жертвами Великой депрессии, разорились, папочке пришлось из деревни снова отправляться в город. Мама, в то время несовершеннолетняя, последовала за ним сначала в Чикаго, а потом на Восточное побережье. На свет я появился в Нью-Йорке, городе, куда когда-то прибыли мои именитые прародители. Отец снова из Джошуа Джексона превратился в Евгения Терцишвили.

Он вовсе не чурался преступать закон, более того, он считал себя бунтарем. Поэтому вполне закономерно, что его в итоге пристрелили полицейские. Но мама до умопомрачения обожала моего отца. Мне же не было до всего этого никакого дела.

Моя юность совпала со Второй мировой войной, молодость пришлась на послевоенные годы. Я работал в автомастерской и встречался со своей первой подружкой, когда меня открыли киношники. Как всегда, мне повезло: я как раз поссорился со своей девушкой, это произошло на улице, и свидетелем нашего бурного расставания стал помощник одного известного режиссера, группа которого снимала в Нью-Йорке эпизоды нового фильма. Они мучились в поисках подходящего актера на роль молодого бездельника. Тот, кто изначально должен был играть эту роль, сломал ногу, ему требовалась срочная замена.

Помощник режиссера почему-то решил, что я, двадцатилетний увалень, – самая подходящая кандидатура на эту роль. Его босс, знаменитый режиссер, был полностью с ним согласен. Я, прельщенный гонораром в двести долларов, согласился сыграть несколько эпизодов. Я всегда крепко стоял ногами на земле и не помышлял о Голливуде. Более того, даже не сказал матери о том, что был на съемочной площадке. Потому-то она и была так ошарашена, когда несколько недель спустя к нам домой заявился тот самый режиссер и предложил мне сыграть в его следующем фильме главную роль.

Я согласился не сразу, так как знал: кинокарьера – это нечто эфемерное, а вот автомастерская – вполне реальный заработок. Матушка моя так и хотела, чтобы я прославил нашу фамилию, и в особенности обожаемого ею мужа, моего покойного отца.

Дав согласие сниматься, я решил, что уступаю только под натиском матери. Сыграю эту роль, получу гонорар (кстати, целых три тысячи долларов!) и смогу открыть собственную автомастерскую.

Мы снимали по большей части в павильонах, однако на неделю поехали в Марсель. Я впервые попал за границу, в Европу, и был очарован и пленен красотой тех мест. Мне не верилось, что фильм «Под небом Марселя», в котором я играл очаровательного мошенника-ловеласа, станет сенсацией.

Он действительно не стал сенсацией. Он превратился в мегасенсацию. Буквально в одну ночь я стал знаменитым. По мне сходили с ума, тысячи дамочек писали письма, слезно умоляя осчастливить их. Мне не давали прохода на улице, пришлось даже переехать из нашего дома в гостиницу.

Я решил – надо подождать, и вся шумиха уляжется, появятся новые «звезды», я смогу вернуться к нормальной жизни и открыть свое автодело. Наивное заблуждение! Я уже никогда не вернулся к прежней жизни, так как получил «Оскар» за главную мужскую роль. Я не мог в это поверить. Как это мне, двадцатилетнему сопляку без всякого актерского образования, удалось с разбегу получить то, к чему другие стремятся десятилетиями, и зачастую безуспешно?

Именно тогда я и понял, что моя жизнь изменилась бесповоротно. Больше всего «Оскару» была рада моя матушка. А страшно недоволен происшедшим, более того, взбешен – я сам. Режиссер моего первого и второго фильмов пообещал, что сделает из меня суперзвезду, если я подпишу контракт с киностудией, на которую он работает. Я, не читая, подписал и потом целых двенадцать лет расплачивался за свою опрометчивость тяжким трудом и мизерными гонорарами во славу процветания кинобоссов.

Впрочем, денег у меня было более чем достаточно. Под влиянием моей матушки мы переехали в Беверли-Хиллз, в роскошные апартаменты с лазурным бассейном и семью слугами – все за счет студии.

Я-то думал, что являюсь «звездой», но, чтобы стать «звездой» в действительности, пришлось потрудиться. Тайно от всех, в первую очередь от своего агента и матушки, я женился. На своей подружке. На той самой, ссора с которой привела меня в лоно Голливуда. Каждая из моих жен (а у меня их за всю жизнь было четыре, не считая огромного количества любовниц, точное число коих мне самому неизвестно) приносила мне детей и «Оскара». Исключением стала только моя последняя супруга Дороти…

Я делал карьеру, зарабатывал славу и деньги. Моя первая жена, Вивиан, подарила мне сына и дочь, через четыре года я с ней развелся. В голову мне ударила собственная популярность, мне хотелось сладкой жизни, а Вивиан, тихая и покорная, только мешала этому. Я щедро обеспечил ее и детей, мы без проблем развелись, и на сегодняшний момент Вивиан – моя лучшая подруга. Я спал с ней в последний раз в 1961, когда президентом был еще Кеннеди, но это не мешает мне до сих пор нежно любить ее.

После нескольких лет разнузданной жизни я встретил Кэтрин, мою вторую жену. О, с Кэтрин у нас была настоящая страсть: мы могли устраивать ужасные ссоры, с летающими по дому ножами и разбитыми окнами, а затем столь же неистово любить друг друга среди этого хаоса. Союз с ней принес мне второго «Оскара» за роль примерного и чопорного отца семейства, а по совместительству маньяка Джона Уиллера в драме «По ту сторону добра». Кэтрин родила мне двух дочерей. Мы бы до сих пор ссорились и мирились с ней, если бы… Если бы она не погибла ненастной ночью после очередной нашей ссоры на автотрассе. Вместе с двумя девочками, которых взяла с собой в машину, убегая от меня к своим родителям.