Кристин Орбэн - Шмотки

• Название: Шмотки
• Автор: Кристин Орбэн
• Издательство: Азбука-классика
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-352-02081-4

Дьявол носит не только Prada!

Мэрилин Монро, как известно, утверждала, что бриллианты – лучшие друзья девушек. Красотка Дарлинг, героиня нашумевшего романа знаменитой французской писательницы Кристин Орбэн, уверена, что ее лучшие друзья – это ШМОТКИ. В ее коллекции Шанель соседствует с Кристианом Диором, Прада с Сальваторе Феррагамо, и имя им легион. Дарлинг ищет у них утешения, беседует с ними, советуется. Порой она способна познакомиться в клубе с мужчиной лишь потому, что ей кажется, что рядом с ним ее платье будет лучше смотреться. Дарлинг вовсе не жертва моды. Просто она живет в мире высокой моды, и шмотки для нее так же наделены душой, как и окружающие ее люди: эксцентричная графиня Лавиль, сосед-философ, страдающий от несчастной любви, знаменитый хирург, гоняющий по Парижу на мотоцикле.

Но стоят ли все бутики Парижа одного поцелуя, можно ли отдать блистательный мир моды и всех кутюрье в придачу за утро с любимым?..

---

КОРНИ.

Потому что это скрытый лик деревьев и всех разумных существ; корни – потому что невозможно выстоять без корней. Даже деревце бонсай умудряется расти и выпрямляться, хоть у него совсем короткие корни. Мне мало что известно о моих, знаю только, что долго мне не выстоять, несмотря на то, что у меня есть комоды в стиле Людовика XV, набитые беретами, – материнское наследство.

Секрет, Бриллиант и Корни – вот что принес прилив нынешнего утра. Странно.

Я так увлеклась этим, что разоткровенничалась, как в школе.

Я слишком лихо завернула. С в слове Секрет, оно свистит, извивается и ускользает; С дает толчок первому слову, которое закрывается, как дверца сейфа, задвинутая на задвижку Т. Разве мне ведомы мои секреты? Мне, разумеется, знакомо платье — Первого Поцелуя, но есть еще другие платья с секретом, спрятанные в моем шкафу, в моей памяти, их еще предстоит открыть. Есть секреты с часовым механизмом, как забытые бомбы, что взрываются спустя годы.

Когда я повстречала незнакомца номер 2, на мне был пиджак «Lee» с заклепками и мягкая, льющаяся юбка, размер S, стопроцентный ацетат, впереди короче, чем сзади, от «Comme des Gargons». Наши взгляды медленно скрестились, возможно, руки тоже. Он положил свою на мое запястье. Потом наступил час. Час чего? Час расставания, поскольку прозвенел звонок, возвещавший о конце перерыва, ему нужно было идти на деловую встречу, мне – отправляться на поиски черно-белого обруча для волос, обтянутого тканью в елочку, придуманного ночью. Я знала, что придет день и мы с незнакомцем номер 2 встретимся; да, мы пропустим несколько свадеб и встретимся и обретем друг друга. Он отменит ради меня несколько встреч, я куплю трусики и бюстгальтер, чтобы он снял их с меня; и таким образом пиджак «Lee» и юбка от «Comme des Gargons», купленная в стоке Сен-Фрускена, станут секретной частью целого. Большое чувство подобно приключению, растянувшемуся на тысячу дней и девятьсот девяносто девять ночей.

Мое Б в слове Бриллиант огромно, на глазок – каратов тридцать. Оно округленное, импозантное, пузатенькое. В бриллианте я предпочитаю грани кристалла – они всегда больше по размеру, более цветные, не такие резкие. Я написала Бриллиант с заглавной буквы, поскольку это редкость. Ведь каждая жизнь уникальна; как драгоценному камню, ей нужна особая огранка. Со вниманием и особым подходом. Создать из своей жизни бриллиант. Веселый, искрящийся гардероб.

Две согласные, рождение и смерть, открывают и закрывают слово «Бриллиант», внутри которого прогуливаются буквы. Жизнь – это когда согласные разгуливают как гласные, трудны только начало и конец. В этом слове заключена его собственная история. Оно начинается с заглавного Б, с нажимом выписанного на отбеленном полотне, а заканчивается строчным «т». Совсем мелким, потому что, когда жизнь истрачена без остатка, вмешивается смерть. Когда ты не можешь ни сказать, ни надеть ничего нового, приходит маленькое «т» и мягко провожает нас к выходу.

КОРНИ. Р в этом слове – злая буква. Ребекка одевалась у Ворта, и она была злой.

Ничего приятного не начинается с Р. Наши корни всегда сплетены. Кому бы понравилось смотреть на совокупление собственных родителей?

Мой будущий муж номер 1 вошел в комнату и сказал:

– Дарлинг, зачем ты исчиркала прекрасное подвенечное платье, которое я тебе подарил?

Я ответила:

- Потому что белое не способно говорить, а у меня было что сказать тебе.

– Здесь написано «Бриллиант». Хочешь, чтобы я тебе подарил кольцо?

– Нет.

– В таком случае мне неясно твое послание.

Тогда я повернулась к нему спиной, и муж номер 1 смог прочитать то, что было написано ниже талии смывающимся черным фломастером:

ТЕМ ХУЖЕ, ТАКОВА ЖИЗНЬ.

Подвенечное платье

Самое скверное то, что такому платью должна сопутствовать любовь, без любви оно утрачивает смысл.

В такой день следовало бы надевать нечто, содержащее хоть крупицу истины, но именно с истинными вещами – наготой, молчанием – у меня сложные отношения. Если я люблю ткани и слова, то потому, что и те и другие окутывают истину. Истина – не слишком воспитанная особа, она резка и ограниченна.

Я задаю себе вопрос: что, если я не способна выразить себя иначе, я прячусь за красивым бельем, вместо того чтобы обнажаться, демонстрируя себя? Но ведь необходимо, чтобы тот, кому я это демонстрирую, был в состоянии понять язык шмоток.

Подвенечное платье всегда белое – поскольку оно кодифицировано, социализировано, репертуаризировано, банализировано, вульгаризировано – как поваренные книги; подвенечные платья можно купить в супермаркете, как картошку, – это ничто, меньше, чем ничто. Белое платье – это униформа любви. Белое платье предназначено для бракосочетания в первый и последний раз с Боженькой или с мужчиной,– но я не верю ни в того, ни в другого.

В один прекрасный день кто-нибудь должен был бы провозгласить, что белый – цвет голубиной чистоты и свежевыпавшего снега – является цветом любви.

Я обнажена, мне пришлось надеть платье, которого я не выбирала, которое не говорит ни о чем личном, я обнажена перед лицом моего мужа, смолкнувшего, чтобы получше разглядеть меня, потому что для него любовь – это жесты, доказательства, а не слова.

Любовь это нагота тела в молчании или крике. Такая любовь нагоняет на меня страх, я не желаю, чтобы мужчина любил меня иначе, чем втайне, я не хочу, чтобы он любил меня в боли, в моем истинном «я», потому что именно это мне хотелось бы забыть.

Меж тем на вопрос: «Вы выйдете за меня замуж?» – я ответила «да». Мне следовало бы презирать себя: мужчина, который женился на мне, выглядел как друг, а не как любовник. Теперь-то я отлично различаю эти разновидности. Друг пригож, приветлив, как тот тип из автомата. Улыбка бывшего любовника окрашена мужской признательностью, счастливыми воспоминаниями, которые не выцветают с годами. Бывший любовник движется ко мне, раскрыв объятия, а на его лице играет улыбка. У моего мужа номер 1 с первого дня нашего знакомства на лице застыло выражение человека, которого я могла бы полюбить – когда-то, но это время давно прошло.

Я влезла в громоздкое подвенечное платье в надежде обрести нечто – быть может, любовь, готовую к употреблению? Я хотела бы наткнуться там, под нижними юбками, на секрет влюбленных пар, дружных семей, на магическую формулу, сливающую воедино образцовую супругу, внимательную мать семейства, утонченную любовницу – словом, на квинтэссенцию женщины. Символ белизны и непорочности был на редкость мощным! И в результате – ничего. Никогда еще такой внушительный объем, столь громадная поверхность почвы не приносили мне такой скудный урожай.

Меня предало подвенечное платье, но не любовь.

Ну что ж, я хотя бы попробовала. Женщина ведь обязана жить с мужчиной, не так ли? Повсюду вокруг меня люди живут парам мне тоже следовало попытаться.

Как узнают, что любят? Как узнают, прошла ли любовь или же и вовсе не начиналась? Я была бы счастлива пережить великую любовь, но, увы, сердцем я сознавала, что не испытала ничего подобного. Я не уехала немедленно, нет. Прибыв в пункт назначения, я осталась там, предоставив себя в распоряжение окружающих. Мне ненавистен тюль, традиционные снимки в пластиковой рамочке: чета новобрачных на вершине лестницы, расфуфыренные по случаю торжества родственники, розовое боа вокруг тетушкиной шеи.

Он был обманут, как и все, поскольку мужчины тоже обманываются. После они осваивают, каким образом можно успешно сочетать мечту и реальность. Я никогда не могла понять, как мой муж мог полюбить такую женщину, как я. Бывают на свете мужчины, которые воздерживаются от того, чтобы потребовать то, чего ты им дать не в состоянии. Может, ему и нравилось это мое сопротивление.

Позднее у моего мужа номер 1 возникла резко отрицательная реакция на платья, поначалу он относился к ним как к друзьям, пока до него однажды не дошло, что это соперники. Я не выбирала платья, преследуя определенную цель – очаровать мужа, я выбрала мужчину, стремясь, соответствовать определению элегантной женщины, которое сформулировал Ив Сен-Л оран: черный пуловер, черная юбка, рядом мужчина, на которого она опирается. Меня забавляли эти брачные доспехи из шерсти. Никогда еще мне не доводилось вырядиться подобным образом. Муж настоял, чтобы я облачилась в один из тех бесцветных костюмов, в которых некоторые женщины выглядят шикарно, – так сказать, и в пир, и в мир, и в добрые люди. И вот, в тот самый момент, когда я уступила его воле и надела пресловутый костюм, меня пронзило ощущение, что между мной, Дарлинг, и другими людьми возникло противоречие. Этот мой поступок породил расхождение между тем, что мне хотелось сообщить, и тем, что воспринимают окружающие, между манией заметать следы и внутренним раздражением, неким самоумалением. Я вновь задумалась о слышанной накануне вечером фразе: «Ни в коем случае не следует плохо отзываться о себе самой, люди повторят ваши слова, уже не сознавая, от кого они это слышали». Прогуливаясь в день свадьбы в длинной черной накидке с капюшоном, я пыталась выделиться, я отзывалась о себе плохо, и люди передавали это дальше, забывая о том, что источником была я сама.