Автор неизвестен - Европейская поэзия XVII века

• Название: Европейская поэзия XVII века
• Автор: Автор неизвестен
• Жанр: Поэзия

В сборник вошли произведения авторов таких стран как:

Албания (Лек Матренга, Пьетер Буди, Люка Богдани и др.);

Англия (Томас Кэмпион, Джон Донн, Роберт Геррик, Сэмюэл Батлер и др.);

Венгрия (Миклош Зрини, Иштван Дендеши);

Германия (Фридрих Шпее, Роберт Робертин, Симон Дах, Иоган Рист, Пауль Флеминг, Иоганн Клай, Катарина Регина фон Грейфенберг и др.);

Далмация (Паское Примович, Мехмед, Иван Гундулич и др.);

Дания и Норвегия (Андерс Арребо, Томас Кинго, Педер Дасс, Лауридс Кок);

Исландия (Бьярни Йоунссон, Хадльгримур Пьетурссон, Стефаун Оулаффсон);

Испания (Луис де Гонгора, Кристобаль де Меса, Родриго Каро и др.);

Италия (Бжордано Бруно, Томмазо Кампанелла, Чиро ди Перс, Джамбаттиста Марино, Франческо Браччолини, Антонио Галеани, Леонардо Квирини, Джузеппе Баттиста и др.);

Нидерланды (Якоб Катс, Самюэл Костер, Гуго Гроций, Ян Лейкен);

Польша (Даниэль Наборовский, Кшиштоф Опалинский, Збигнев Морштын, Вацлав Потоцкий и др.);

Португалия (Франсиско Родригес Лобо, Жеронимо Баиа, Виоланте до Сеу и др.);

Франция (Франсуа де Малерб, Онора де Ракан, Пьер Мотен, Этьен Дюран, Теофиль де Вио, Жан Оврэ, Клод де Бло, Гайом Кольте, Поль Скаррон, Сирано де Бержерак, Клод Ле Пти, Пьер Корнель, Мольер, Жан де Лафонтен, Жан Росин, Шарль Огюст де Ла Фар, Шарль Перро и др.);

Чехия и Словакия (Шимон Ломницкий, Ян Амос Коменский, Адам Михна из Отрадовиц, Элиаш Лани, Штефан Пиларик и др.);

Швеция (Георг Шерйельм, Лассе Лусидор, Скугечер Бергбу, Юхан Руниус и др.).

Перевод: М.Ломоносова, В.Левика, А.Шараповой, Ю.Вронского, Веры Потаповой, М.Кудрина, В.Дмитриева, М.Кудинова, В.Курочкина, О.Румера, А.Эппеля, Д.Сильвестрова, В.Вебера, У.Солоновича, С.Ошерова и др.

Вступительная статья Ю.Виппера, примечания Т.Серковой, В.Муравьева, О.Россиянова, С.Шлапоберской, А.Романенко, И.Бочкаревой и др.

---

ДЖУЗЕППЕ БАТТИСТА

ОБМАНЩИЦА

Как только Ниче открывает рот,
Я слышу ложь. Обман — любое слово!
Она добра со мной, когда сурова,
Гоня меня, она меня зовет.

То благостна, то холодна, как лед,
То оставляет, то помочь готова,
То истязает, то лелеет снова
И делает неощутимым гнет.

Изолгалась— и этим побуждает
Забыть ее, себе не портить кровь.
Забуду! Гнев по праву побеждает…

Но скоро передумываю вновь:
Коль скоро правда ненависть рождает,
Должна неправда порождать любовь.

РУЖЬЕ

Немецких рук работа, сей снаряд
Чуть запалит селитру в смеси с серой,
Узду свинцу ослабит, птице серой,—
Что твой перун из громоносных гряд!

Пусть зверь резвей парфянца во сто крат,
А не уйдет от смерти огненерой;
Горошины мгновенного холерой
Обрушат стаю птиц, как страшный град.

Он изрыгает молнии и громы
И рыцарей умеет уложить
Стогами окровавленной соломы.

Так что же, Смерть, косой тебе косить.
Орудья новые тебе знакомы,
Учись у мира — мир перуном бить.

ЧЕЛОВЕКУ ДОЛЖНО БЫТЬ МИРНЫМ

Чтобы в смертельной схватке уцелеть,
Клыки и лапы служат псу защитой,
Сражается рогами бык сердитый,
Врага стараясь на рога поддеть.

Свой коготь точит в зарослях медведь.
Гирканский хищник — зуб свой ядовитый,
И дикобраз, иголками покрытый,
Спокоен: ведь его не одолеть.

Других примеров под луной немало:
Бесстрашный клюв — оружие орла,
Пчеле дано игольчатое жало…

И только нам природа не дала
Оружия. Разумное начало —
Чтоб люди людям не чинили зла.

ОСУЖДАЕТ СООРУЖЕНИЕ РОСКОШНЫХ ЗДАНИИ

Поветрие! Не счесть глубоких ран,
Оставленных на теле гор металлом,
И на судах настало время скалам
Пересекать волнистый океап.

И в центр земли безжалостный таран
Упорно острым проникает жалом,
И царь айда — в страхе небывалом,
Что солнце озарит подземный стан.

Роскошные дома растут все выше,
Все больше заслоняя белый день,—
Вот-вот Юпитер крикнет: «Эй, потише!»

Все выше… А зачем — подумать лень.
Порою царства гибнут ради крыши,
А что подарит крыша? Только тень.

ДЖУЗЕППЕ АРТАЛЕ

БЛОХА НА ГРУДИ ПРЕКРАСНОЙ ДАМЫ

Всего лишь пятнышко, но как проворна!
Ты отыскала сладостное лоно,
И там, где солнца луч скользит влюбленно,
Ты тьмы крупица, жалящей, тлетворной.

На перламутре белом точкой черной
Несешь в ложбинке караул бессонный,
Собой являя образ воплощенный
Стихии малой, но, увы, бесспорной.

Неуловима и едва заметна —
Смущать покой — твое предназначенье.
Ты черный атом страсти безответной.

Ты боль мне предвещаешь и томленье
И призвана быть вестницей секретной
Души таверной, что сама — смятенье.

МЕЧТА

Взойдет мечта, лишь солнце канет в море —
На море слез нисходит, боль смягчив.
Горю любовью к Лидии, ио горе
Во сне безмолвствует, и я счастлив.

На стрелы гнева не скупятся зори.
Я обретаю мир, глаза смежив.
Презренье, что ловлю я в каждом взоре,
Ночами гаснет, и опять я жив.

Истома, ночь мечты неодолимой
Одна мне утешение несет,
Но боль к утру вдвойне невыносима.

О боже, смилуйся! Пусть боль невзгод
В груди растает; пусть любовь незримо
Живет лишь в грезах иль навек заснет.

ДЖАКОМО ЛУБРАНО

КОМАРУ, МЕШАВШЕМУ ЛИТЕРАТУРНЫМ ЗАНЯТИЯМ АВТОРА

Ты будишь ярость, круг чертя за кругом,
И силы нет терпение напрячь,
Твои уколы, маленький палач,
Мешают образованным досугам.

Твоей трубы в звучании упругом
Триумф звенит, безжалостный трубач,
Ты ранишь веки сопные — хоть плачь,
Ты заставляешь сон бежать с испугом.

Гудящий атом, ты снискал хулу,
Вонзая жало и в лицо и в руку,
Гул превращая в звонкую стрелу.

По вкусу кровь кусающему звуку,
На горе нам. Проклятие теплу!
Терпеть — и от кого — такую муку!

ФАНТАСТИЧЕСКИЕ БЕРГАМОТЫ, В ИЗОБИЛИИ ПРЕДСТАВЛЕННЫЕ В САДАХ РЕДЖО-ДИ-КАЛАБРИИ

Каприз природы, буйных снов расцвет,
Фантазии причуда воспаленной,
Ветвистые Протеи, вздор зеленый,
Кошмары, бергамоты, зримый бред,

Подобье рати Кадма, — разве нет? —
К осеннему турниру снаряженной,
Или уроды, ветреной Помоной
Из-под земли рожденные на свет.

Перед тобой химеры, мир звериный,
Медвежья морда, щупальца медуз,
И лапа тигра, и клубок змеиный.

И в страхе ты предчувствуешь укус…
А вот рога торчат густой щетиной…
Но и у страха запах есть и вкус.

МОЛЬ

Подумать только, сколько зла от моли!
Страницы просвещенные грызя,
Моль обрекает книги жалкой доле,
Посмертной жизни мудрецов грозя.

Она для распри расчищает поле,
Дух разума безжалостно разя:
Как можно рассуждать о некой школе,
Коль половины букв прочесть нельзя?

Кем рождена, того злодейка гложет,
К наследию духовному глуха,
Прожорливости утолить не может

И, призрак первородного греха,
Страницы искалеченные множит:
Где проползла она — лежит труха.

ФЕДЕРИКО МЕНИННИ

СУЩНОСТЬ БЫТИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО

Страницы, из которых узнаю
Так много я, бросают вызов Лете
И дальше мудрость понесут свою —
Тем, кто нуждаться будет в их совете.

Обитель эту, где себе даю
Я от радений отдых, стены эти
Другой другому предпочтет жилью,
Когда пребудет все, как есть, на свете.

На этом ложе, где в объятьях сна
Я от себя как будто отлучаюсь,
Другой уснет в другие времена.

Я неотступной думой огорчаюсь:
Безжизненным предметам суждена
Большая жизнь, а я, увы, скончаюсь!

ЛОЖЬ, ЦАРИЦА МИРА

И разумом и взором разумею,
Что в мире ложь царит, и только ложь.
Придворную увидишь галерею —
Не лица у людей, личины сплошь.

Когда брожу порою по музею,
Приукрашеньем каждый холст хорош.
Я перед лжекрасавицею млею:
Обман — однако глаз не отведешь.

Студенты изучают небылицы,
И небо лжет, воздушную дугу
Деля на разноцветные частицы.

Но разве я другим пенять могу,
Что нет превыше лжи для них царицы,
Когда я сам, учась у Феба, лгу?

ТОММАЗО ГАУДЬОЗИ

УПОТРЕБЛЕНИЕ ТАБАКА

Уже, казалось, исчерпал до дна
Спесивый смертный море наслаждений,
В пирах и на одре любовных бдений
Дань роскоши платить любя сполна.

Все, что земля приносит и волна,—
Все наше, все для наших вожделений,—
Вот главное из общих заблуждений
И в прежние и в наши времена.

И наконец изысканное блюдо
Ноздрям голодным бренный мир принес
Индийский дым из малого сосуда.

Что дальше? Мир катится под откос!
Табак — его последняя причуда —
Усладою мирскою тешит нос.

ИГРА В КАРТЫ

Фортуна шутит. Для нее игра —
Дарить и отнимать одновременно,
То вознося, то ставя на колена,
И счетом битва — цифрами хитра.

Сверкает злато, груда серебра,
Влечет несметных воинов арена.
Фортуна к ним скупа попеременно
И — столь же неояшданно — щедра.

Ты видишь, как своей беды грядущей
Виной рука бывает: риск велик,
И жребий в ней самой — в руке сдающей.

Я на примере карточном постиг,
Что в жизни все решает миг бегущий.
Один короткий неделимый миг.

СМЕРТЬ СГЛАЖИВАЕТ ВСЕ РАЗЛИЧИЯ

Добычу Марса, алчного жнеца,
Я озирал, на поле сечи стоя, —
На этом лоне жуткого покоя,
Где спал мертвец в объятьях мертвеца.

Белели кости павших в гуще боя,
И труса отличить от храбреца,
Безродных — от рожденных для венца
Пытался я, догадки втуне строя.

И я подумал: если всех одна
Материя для жизни породила,
И смерть должна рожденью быть равна.

Коль скоро смертным суждена могила,
Возьмет и роскошь бренную она.
Людскому веку — краткий миг мерило.

БАРТОЛОМЕО ДОТТИ