Автор неизвестен - Европейская поэзия XVII века

• Название: Европейская поэзия XVII века
• Автор: Автор неизвестен
• Жанр: Поэзия

В сборник вошли произведения авторов таких стран как:

Албания (Лек Матренга, Пьетер Буди, Люка Богдани и др.);

Англия (Томас Кэмпион, Джон Донн, Роберт Геррик, Сэмюэл Батлер и др.);

Венгрия (Миклош Зрини, Иштван Дендеши);

Германия (Фридрих Шпее, Роберт Робертин, Симон Дах, Иоган Рист, Пауль Флеминг, Иоганн Клай, Катарина Регина фон Грейфенберг и др.);

Далмация (Паское Примович, Мехмед, Иван Гундулич и др.);

Дания и Норвегия (Андерс Арребо, Томас Кинго, Педер Дасс, Лауридс Кок);

Исландия (Бьярни Йоунссон, Хадльгримур Пьетурссон, Стефаун Оулаффсон);

Испания (Луис де Гонгора, Кристобаль де Меса, Родриго Каро и др.);

Италия (Бжордано Бруно, Томмазо Кампанелла, Чиро ди Перс, Джамбаттиста Марино, Франческо Браччолини, Антонио Галеани, Леонардо Квирини, Джузеппе Баттиста и др.);

Нидерланды (Якоб Катс, Самюэл Костер, Гуго Гроций, Ян Лейкен);

Польша (Даниэль Наборовский, Кшиштоф Опалинский, Збигнев Морштын, Вацлав Потоцкий и др.);

Португалия (Франсиско Родригес Лобо, Жеронимо Баиа, Виоланте до Сеу и др.);

Франция (Франсуа де Малерб, Онора де Ракан, Пьер Мотен, Этьен Дюран, Теофиль де Вио, Жан Оврэ, Клод де Бло, Гайом Кольте, Поль Скаррон, Сирано де Бержерак, Клод Ле Пти, Пьер Корнель, Мольер, Жан де Лафонтен, Жан Росин, Шарль Огюст де Ла Фар, Шарль Перро и др.);

Чехия и Словакия (Шимон Ломницкий, Ян Амос Коменский, Адам Михна из Отрадовиц, Элиаш Лани, Штефан Пиларик и др.);

Швеция (Георг Шерйельм, Лассе Лусидор, Скугечер Бергбу, Юхан Руниус и др.).

Перевод: М.Ломоносова, В.Левика, А.Шараповой, Ю.Вронского, Веры Потаповой, М.Кудрина, В.Дмитриева, М.Кудинова, В.Курочкина, О.Румера, А.Эппеля, Д.Сильвестрова, В.Вебера, У.Солоновича, С.Ошерова и др.

Вступительная статья Ю.Виппера, примечания Т.Серковой, В.Муравьева, О.Россиянова, С.Шлапоберской, А.Романенко, И.Бочкаревой и др.

---

О СОЛИ

Соль — это чудный дар, что нам дала природа:
Соль не позволит сгнить припасам морехода,
Все то, что человек несет к себе на стол —
Всему потребна соль, или хотя б рассол.
Стряпуха прекратит работу поневоле,
Когда на кухне нет рассола либо соли,
И если соли кто к столу не подает —
Обязанность свою забыл постыдно тот.
Уместна к мясу соль, уместна к рыбе тоже,
Коль соли нет — она златых монет дороже,
Но солью надобно хозяйствовать хитро —
Коль меру позабыть, то станет злом добро!

О ВИНЕ

О властное вино! О сладость винограда!
Тебе, как ничему другому, сердце радо!
Ты гонишь страхи прочь, — и робкий, не стыдясь,
Беседует с любым — король то будь иль князь.
Тебя испивший — худ, себе же мнится — тучен,
Невиданно силен — хотя вконец измучен,
Премудрым станет тот, кто изопьет вина:
Хмельная голова империи равна.
Младая женщина прильнет к тебе однажды,
Чем больше будет пить — тем больше будет жажды,
Когда ж опа тобой упьется допьяна —
О муже собственном забудет вмиг она.
Ты душу темную повергнуть в блеск способно,
И смутный ум возжечь поэмой бесподобной,—
Властитель не один, испив тебя, порой
Не в силах был собрать бродящих мыслей строй.
Воздействие твое стремительно и грозно,
Различных ты людей преображаешь розно:
Один, испив тебя, — ленивая овца,
Макаке стал другой подобен до конца.
Он будет пить — пускай ему брести далёко,
Затем болтать начнет, как скверная сорока,
Чтоб в образе свиньи позор принять сполна.
О юность нежная, взгляни на власть вина!

ПОХВАЛА ГОЛЛАНДСКОМУ МАСЛУ

Все, что написано о масле было прежде —
Рекомендую я перечитать невежде:
Известно ли кому в моей родной стране,
Что масло здешнее — везде в большой цене?
Молочный сей продукт не ценят зачастую,
Но возношу ему хвалу я не впустую;
Ведь масло доброе, сбивален наших дар,
Признаньем мировым прославленный нектар!
Готов поспорить я: подобного вовеки
Не знали римляне и не вкушали греки!
Голландия, тебе для блага дал господь
Продукт, что радует и укрепляет плоть!

САМЮЭЛ КОСТЕР

ПОХВАЛА СЕЛЬСКОЙ ЖИЗНИ

Блажен, кто нынче может,
Покинув град, бежать к зеленым нивам,
Алчба его не гложет
Среди полей, в труде неторопливом;
За годом год
Его влечет
Прочь от корыстных целей
Раздолье луга
И полная округа
Птичьих трелей.

Он кров не променяет
Убогий— на высокие палаты,
Где удержу не знает,
Всяк лжет и грабит, не боясь расплаты:
Сколь ни желай,
Не виден край!
Презрев сии заботы,
Богам кто внемлет,
Тот радостно приемлет
Их щедроты.

Когда к греху мы склонны,
На что нам благородное обличье,
Сверкание короны
И даже королевское величье?
Грех всякий раз
Марает нас.
О нет. Куда как сложно
Среди придворных
Жить без грехов позорных!
Да разве можно?

ДАНИЭЛ XЕЙНСИЙ

* * *

Блажен боец в бою, в слепом водовороте
Ожесточенных душ и иссеченной плоти,—
С мечей бегут ручьи и шелк знамен багрят,
И каждый, кто падет на поле брани, — свят.
Увы! меня страшит сражение иное:
Пошел я на свою любимую войною,
Она мой лютый враг и лакомый трофей;
Сердечко — бастион, одетый в медь грудей.
Дамаск ее лица горит, как гибель, хладно,
Смола кипящих слов черна и беспощадна,
Две тучи стрел из глаз отточенно остры,
А в гордом замке жгут для пленников костры.
О, крепость без любви! о, каменная глыба!
Возлюбленный палач! пленительная дыба!
Опустоши меня, мечта моих скорбей!
Тоске моей ответь и страсть мою — убей!

DOMINAE SERVITIUM, LIBERTATIS SUMMA EST[8]

Вы, завистники мои,
Ненавистники мои,
Знайте: никакой навет
Мне не страшен; в мире нет
Сил могущественней той,
Что отныне мне судьбой
Во владение дана,
Как великая страна.
Ни владыки, ни князья
Не богаты столь, как я,
Обойдите целый свет —
Богачей подобных нет,
В самой дальней стороне
Не найдете равных мне!
Стал давно, в полночный час,
Я рабом прекрасных глаз.
Не о злате я мечтал,
Не о власти помышлял,—
Самой высшей из наград
Мне был этот милый взгляд.
Прямо в сердце, как Эрот,
Ранит сладкий женский рот,—
Словно двери в свой чертог
Отворяет юный бог —
Рдяны двери, как коралл,
В глубине — Эрота зал,—
Вот уже который год
Сердце там мое живет.
Отдаю его, — владей,
Милый вор души моей;
Самой острою из стрел
Ты сразить меня сумел.
Боль любви в строках моих,
Сам творец замыслил их
В миг блаженства средь светил
И в уста мои вложил,—
Опьяняющий нектар,
Дар земли и неба дар,
В храме том я только жрец,
Там свобод моих венец.

ГОСПОДИНУ ПОСЛУ ЯКОБУ ВАН ДЕЙКУ

О радостях любви, о юношеском счастье,
О чарах наших чувств и чуде чистой страсти
Я пел. Но будет мне! Киприду прогоню
И сердце закую в жестокую броню,
Дабы меня стрела слепая не задела.
Пора приняться мне за истинное дело!
Пора воспеть того, кто духом тверд и прям,
Как Евой пренебречь решившийся Адам.
Цирцеей греческой зовет любая дама
Скорей на лоно пасть. — Увы, не Авраама1 —
Плоть совращает дух. Она, скажу всерьез,—
И сводня, и клиент, и шлюха, и матрос.
Плоть — худшая из бездн. Плоть — воплощенье ада.
И как жалка, кратка, как низменна награда,
Которою одной живет и дышит плоть…
Тебя воистину благословил господь,
О мой посол ван Дейк, муж подлинно достойный,
И с дамой и с врагом подчеркнуто спокойный,
Снискавший похвалу страны и короля…
Родит таких, как ты, раз в триста лет земля!

ЮСТУС ДЕ ХАРДЁЙН

* * *

Ни пенящихся волн, чье имя — легион,
Ни северных ветров, ни злого снегопада,
Ни страшного дубам и древним липам града,
Ни стрел Юпитера, которым нет препон;

Ни Пса, всходящего ночами в небосклон,
Ни псов, что на земле страшней исчадий ада,
Ни Марса — пусть ему неведома пощада,
Пусть кровью Фландрии омыт по локоть он;

Ни пули, ни копья, ни шпаги, ни кинжала,
Ни ножниц грозных прях, ни огненного жала,
Ни пасти Цербера, ни клювов Стимфалид

Я не боюсь, — но нет мучительнее казни,
Чем смех презрительный и холод неприязни,
Что Розамонда мне взамен любви сулит.

* * *

Ни белокурый блеск зачесанных волос,
Ни ясное чело, ни правильные брови,
Ни профиль, коему всечасно в каждом слове
Из уст поклонников звучит апофеоз;

Ни губы, что алей порфирородных роз,
В которых и шипы и нектар наготове,
Ни добродетель, что возжаждавшим любови
Остаться ни при чем, увы, грозит всерьез;

Ни ласковый багрец, украсивший ланиты,
Ни перлов ровный ряд, что между губ сокрыты,
Ни речь, разумная, но сладкая, как мед,—

К совсем иному я влекусь не без опаски,
Тревожит сердце мне, волнует и гнетет
Не что иное, нет, как только ваши глазки.

* * *

О липа, гордая своей листвой чудесной,
Меня и госпожу видала ты не раз,
Бродивших близ тебя, — и ты от зноя нас
Всегда звала прийти под твой шатер древесный.

Расти же, возноси к обители небесной
То имя, что коре твоей дарю сейчас,
Пускай живет оно, когда замрет мой глас,
И не воздаст хвалы насмешнице прелестной.

Прости, кору твою ножом я надорвал
И Розамонду здесь по имени назвал —
Но в сердце у меня зарубки те же ныне.

Сколь родственна теперь у нас с тобой судьба;
Израненная, ты печальна и слаба,
А я стрелой пронзен и обречен кончине.

* * *

Слепец, отягощен своей шарманкой старой,
Ты по дворам бредешь, прося гроши на хлеб.
Несчастен твой удел, печален и нелеп,
Страшней, чем слепота, не может быть удара.

Подобная меня, увы, настигла кара,
Ужасный жребий мой не менее свиреп,
Не ведает никто о том, что я ослеп,
Что навсегда лишен божественного дара.

Еще страшней ущерб мне ныне рок нанес:
По улицам тебя водить приучен пес,
А мне слепой божок лишь бездорожье прочит,—

Я так же, как и ты, скитаться принужден:
Ты голоден, а я любовью изможден,
Но ни тебе, ни мне помочь никто не хочет.

* * *

Меня оставил сон! Бессонница на ложе
Ко мне взошла, и я не сплю уже давно.
Забвенья не дают ни отдых, ни вино,
И бденье вечное на сущий ад похоже.

Опять гнетущий страх, опять мороз по коже;
Ни на единый миг забвенья не дано.
Лишь обрету покой — пусть это мудрено,—
Как вновь забота мне твердит одно и то же.

Полуночной порой я числю каждый час,
Стенаю и мечусь, надеюсь всякий раз,
Что, может быть, усну — но скоро нет надежды.

Сгубили мой покой заботы бытия,
Целительного сна уже не встречу я,
Пока последний сон не ляжет мне на вежды.

* * *

Грешник сетует:
Мирского не хочу я доле длить веселья,
О нет, — отныне я глубоко в лес уйду,
Чтоб волю дать слезам и тайному стыду,
Чтоб домом стала мне заброшенная келья.

Там, в сумраке чащоб, где скалы да ущелья,
Я сердца возожгу погасшую звезду,
Там ужас и тоска заменят мне еду,
А слезы — питие, — нет в мире горше зелья.

Накину рубище на скорбные плеча,
И, в сумраке лесов печально жизнь влача,
Весь вероломный Мир презрением унижу;

И, гордый дух сковав надеждою одной,
Увижу облик свой, греховный и больной,
И совесть бедную со стороны увижу.

ГУГО ГРОЦИЙ