Кайрин Дэлки - Война самураев

• Название: Война самураев
• Автор: Кайрин Дэлки
• Издательство: ООО «Изд-во АСТ»
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-17-050750-4, 978-5-403-00038-3

Земля Ямато стала полем битвы между кланами Тайра и Минамото, оттеснившими от управления страной семейство Фудзивара.

Когда-нибудь это время будет описано в трагической «Повести о доме Тайра».

Но пока до триумфа Минамото и падения Тайра еще очень далеко.

Война захватывает все новые области и провинции.

Слабеющий императорский двор плетет интриги.

И восходит звезда Тайра Киёмори — великого полководца, отчаянно смелого человека, который поначалу возвысил род Тайра, а потом привел его к катастрофе…

(обратная сторона)

Разнообразие исторических фактов в романе Дэлки потрясает. Ей удается удивительно точно воссоздать один из сложнейших периодов японского средневековья.

«Locus»

Дэлки не имеет себе равных в скрупулезном восстановлении мельчайших деталей далекого прошлого.

«Minneapolis Star Tribune»

---

— Как там, наверху? Что происходит? — кинулись расспрашивать женщины.

Томомори криво ухмыльнулся:

— Прихорошитесь, дамы. Скоро вы встретитесь с доблестными кантосскими витязями. — И он вышел в гробовой тишине — никто не мог слова молвить от потрясения.

Тем временем, пока все отвлеклись на Томомори, Нии-но-Ама тихонько сняла Кусанаги со стойки и спрятала под кимоно. Потом она мягко взяла Антоку за руку и вывела на корму, подальше от остальных.

— Час настал. Ты готов?

— Да, обаасан, — кивнул Антоку.

— Помнишь, как я тебя учила? Только поспеши. Антоку встал на колени, сложив ладошки, и поклонился сначала востоку — простился с великим святилищем в Исэ, — повернулся к западу, шепча имя Будды Амиды, и лишь потом поднялся.

— Я готов, обаасан.

— Тогда пойдем. Скоро ты встретишься со своим прадедом, что живет в подводном дворце. — Нии-но-Ама нагнулась и взяла Антоку на руки.

В этот миг несколько фрейлин увидели их.

— Госпожа! Государь! Что вы делаете? Нии-но-Ама обернулась:

— Я не желаю оставаться в этом мире и попадать в руки Минамото. Все, кто верен нашему императору, — за мной.

Подобрав разделенный край нижнего платья, Нии-но-Ама разбежалась изо всех сил и перепрыгнула низкий борт челнока.

Ледяная вода поначалу оглушила ее, но она все же сумела удержать Антоку. Постепенно ее кожа обернулась крепкой чешуей, руки — перепончатыми лапами, а развевающиеся в волнах многослойные одежды — длинным хвостом. Рот стал пастью, зубы — клыками. Мощные гребки задних ног увлекали ее глубже, глубже…

Когда водная толща совсем потемнела, она бросила последний взгляд на внука, на его почти безжизненное лицо. Мальчик, казалось, мирно спал, но душа его была уже далеко.

Вокруг, совсем рядом плыли другие драконы, приветствуя ее взмахами хвостов. Впереди, в самой глубине, дракониха, которую звали однажды Токико, увидела огни отцовского дворца, манящие домой.

Кэнрэймон-ин в ужасе смотрела, как ее мать и сын скрылись в морской пучине. Еще одна дама схватила шкатулку со священным зерцалом и тоже бросилась к борту. Однако стрела, пущенная с подошедшего корабля Минамото, пришпилила ее кимоно к палубе и дама упала на бегу, выронив ношу.

Кэнрэймон-ин шагнула к шкатулке, но в этот миг с неба дождем посыпались стрелы. Поняв, что ее время на исходе, она повернулась и кинулась с кормы в воду.

Быть может, она слишком высоко прыгнула, перед тем как упасть в воду, или чересчур исхудала за последнее время, но море не приняло ее. В объемистом кимоно застряли пузыри воздуха, а тугой шелк не пускал их наружу. Она плавала на поверхности, как цветок лотоса.

— Нет! — кричала Кэнрэймон-ин, борясь с пузырями. — Пусти меня! Возьми меня тоже!

Тут что-то воткнулось ей в волосы и с силой дернуло. Кэнрэймон-ин взвизгнула и ухватилась за рукоятку багра, которым ее подцепили. Но как она ни пыталась освободиться, все было тщетно. Ее тащили по воде, пока она не ударилась головой о борт, а потом чьи-то руки стали тянуть ее в воздух.

— Нет! — снова закричала Кэнрэймон-ин, лягаясь и отбиваясь кулаками от цепких мужских рук. — Пустите! Дайте умереть! Дайте умереть! Дайте умереть!

Бесполезно. Ее, словно рыбу, швырнули на палубу, и какой-то белокожий усатый молодой воин уставился на нее:

— Кто такая?

— Дама императорской крови, — ответил другой голос. — Императрица, мать Антоку.

— О-о! — Юноша удивленно поднял брови и отвесил легкий поклон: — Весьма польщен, государыня. Я — Минамото Ёсицунэ. — Затем он повернулся к кому-то стоящему рядом и приказал: — Отведите ее вниз и позаботьтесь как следует.

Когда Кэнрэймон-ин уводили, она плакала навзрыд, закрывая лицо рукавами. «Даже умереть с честью — и то не сумела…»

Тайра Мунэмори, стоя на своей ладье, потрясенно-заворожен-но смотрел, как женщины и воины Тайра один за другим прыгают в воду. Командующий Томомори повесил на шею якорь, чтобы погибнуть наверняка, и бросился с борта. Сестра, мать, император, остальные… Рядом стоящие воины с отвращением поглядывали на Мунэмори, готовясь последовать за государем. С бортов сбили рейки, чтобы можно было умереть без помех.

Мунэмори посмотрел на воду — должно быть, очень холодную. Он не мог пошевелиться, только судорожно гадал: «Что бы Син-ин посоветовал? Как быть?» Однако дух Син-ина исчез, и, как порой думал Мунэмори, вместе с его собственным.

— Ой! — обронил кто-то рядом и будто невзначай спихнул его за борт.

Тем бы все и закончилось, но князь Киёмори, выросший у моря, научил плавать всех сыновей. И Мунэмори бесцельно метался из стороны в сторону, пока его не заметили с корабля Минамото и не втащили на палубу.

— Так-так, кого это мы выловили? — спросил маленький юноша с усиками. — Похоже, самую крупную рыбу. Я-то надеялся прищучить твоего отца, но, пожалуй, и ты сгодишься.

Так, под звучный хохот Минамото, Мунэмори с позором отправили в трюм.

У каретного окна

Прошел месяц. В полдень двадцать шестого дня четвертой луны второго года Гэнрэки государь-инок Го-Сиракава велел остановить карету на обочине перед дворцом Рокудзё, с недавних пор столичной усадьбы Ёсицунэ. Ин должен был узнать, верны ли донесения. Затаившись в карете, он стал смотреть, как к дворцовым воротам подъезжает воловья упряжка в окружении конников.

Быков распрягли, а из повозки вывели человека. Лицо его исхудало, щеки и глаза ввалились, но Го-Сиракава все равно узнал новоприбывшего.

— А-а, Мунэмори-сан. Как ты стал схож с моим братцем, Син-ином! Впрочем, у тебя недостало храбрости даже на то, что сделал он, — стать демоном. Ты только тень демона, тень своей прежней сущности, тень величия Тайра.

Мунэмори без церемоний увели за ворота. Го-Сиракава велел вознице трогать. Когда карета покатилась обратно, он осознал, зачем приезжал. Ему нужно было в последний раз посмотреть на бывшего министра, как плакальщику — проститься с телом любимого человека, прежде чем его сожгут на костре. Убедиться, что его больше нет. Убедиться, что война закончена. Убедиться, что Тайра наголову разбиты и что в страну наконец вернулся мир.

Камакура

Стоял седьмой день шестой луны. Минамото Ёритомо сидел за бамбуковой ширмой в ожидании пленника. Его советники-вельможи предположили, что теперь, когда Мунэмори лишили всех чинов, властителю Камакуры будет негоже принимать его лично, а препоручить допрос следует подчиненным, самому наблюдая из укрытия.

Три месяца со дня получения им вестей о победе при Дан-но-ура протекли как в тумане, в безвременье. Сколько Тайра погибло или попало в плен… Маленький император утонул. Священный меч пропал. Для поисков, по слухам, наняли лучших ныряльщиц, но все оказалось напрасно.

«В какой странный новый век мы вошли, — думал Ёритомо. — Если уж одно из священных сокровищ утрачено, мир никогда больше не станет прежним».

А еще кругом славили Ёсицунэ. Ёсицунэ, Ёсицунэ — его имя было у всех на устах. Не проходило ни дня, ни даже часа, чтобы Ёритомо не услышал похвалы в его адрес. Государь-инок уже пожаловал ему новый чин, новые земли, новый столичный дворец, не спросив позволения у Ёритомо.

Однако нашлись и такие, кому младший из Минамото был не по нраву. Полководец Кагэтоки прислал на него жалобу — Ёсицунэ-де слишком хвастлив и прочит себя в главнокомандующие, даже более того — хочет подмять под себя брата и стать сегуном. «Надо его остановить», — подумал Ёритомо. Он нарочно запретил Ёсицунэ показываться в Камакуре, куда тот доставил пленных Тайра, но и этого ему показалось мало. «Я должен быть убедительнее в своем недовольстве».

От размышлений властелина Камакуры оторвал глашатай, объявив о прибытии заключенного. Ёритомо выглянул в щель бамбуковой ставни и увидел, как открылась дверь сёдзи.

— Изменник трона, Тайра Мунэмори, — произнес кто-то из вельмож, и пленника ввели.

Ёритомо чуть не ахнул. Одет Мунэмори был совсем просто — в строгое белое платье и черную шапочку, но лицо… Его можно было принять за Син-ина, если бы не глаза — они смотрели рассеянно, словно вся его наружность была только фасадом, за которым скрывалась пустота.

Низкорожденный министр по имени Хики Ёсикадзу сел рядом с Мунэмори и прочел для него послание Ёритомо:

— «Личной вражды к вам или вашему клану я не держу: ведь именно милостью вашего отца я остался в живых, когда мой смертный приговор был заменен изгнанием в Идзу. Однако, повинуясь воле государя, я был вынужден пойти против Тайра войной. Тем не менее я чту вас как собрата по оружию и рад, что нам выпала возможность встретиться».

Ёсидзаку поклонился и стал ждать ответа Мунэмори.

Тайра, однако, повел себя нелепо. Сначала он, резко дернувшись, сел, словно кукла, потом угодливо, почти раболепно, пал ниц перед Ёсидзаку — мелким безродным чиновником. Когда же он снова поднялся, Ёритомо услышал его слова — но не ответ, подобающий воину, а мольбу о пощаде.