Алан Савадж - Последний знаменный

• Название: Последний знаменный
• Автор: Алан Савадж
• Издательство: Центрополиграф
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1995
• ISBN: 5-218-00002-7

Роман Алана Саваджа «Последний знаменный» посвящен истории Китая с середины XIX в. до начала XX в. Это время развала Китайской империи и заката маньчжурской династии. На фоне этих событий перед читателем представлена жизнь семьи Баррингтонов — европейских купцов, давно принявших китайское подданство.

---

Правда, поэтому он и нажил себе врагов куда больше, чем любой другой евнух. Его звезда неразделима с ее: если Цыси падет, то и ему несдобровать. Без сомнения, рано или поздно это должно произойти, но пока его гораздо больше заботило обладание ею. Пусть Жунлу делил с ней ложе и, как предназначено природой мужчине и женщине, засовывал свою торчащую колотушку в столь желанную щель, все равно ему отводилась роль не большая, чем дилдо[2]. А Чжан купал свою госпожу, одевал ее и прислуживал ей, своими нежными пальцами он удовлетворял ее желания так умело, как Жунлу никогда не смог бы. Именно Чжан Цзинь по-настоящему владел ею.

Наиболее близка она была ему в утренние часы. Но по мере того как тянулся день, она постепенно отдалялась. Сначала она накладывала блестящий грим, надевала тяжелые платья, заправляла свои неправдоподобной длины ногти в серебряные напальчники, украшенные перьями зимородка, вставляла сердоликовые и золотые булавки в поднятые в причудливой прическе волосы, а потом становилась почти чужой, подписывая декреты и размышляя о государственных делах.

Она возвращалась к нему в полдень, с большим удовольствием участвуя в любительских постановках — в развлечении, которое также нравилось и ее сыну-императору, где евнухи исполняли роли почти всех персонажей.

Но теперь ее приходилось делить со многими другими, прежде всего с Тунчжи.

А утром... Она сидит в постели обнаженная, и роскошные волосы распущены и прикрывают лицо, спускаясь ниже плеч. Ее грудь, довольно большая для маньчжурки, еще высокая и упругая, слегка колышется, и тело — теплое и румяное. Самая желанная женщина в мире! Разве не мог евнух испытывать желание, даже если и не мог удовлетворить его?

— Что там, Цзинь? — Голос Цыси звучал низко.

— Маршал прибыл.

— В такое-то время?

— У него важное сообщение, ваше величество.

— Как себя чувствует император?

— Пока не могу ответить, ваше величество. Доклада из императорских апартаментов еще не поступало.

Цыси прислушалась к свисту ветра снаружи. Шел январь 1875 года по варварскому календарю. Императору должно было исполниться девятнадцать лет, и последние два года он, во всяком случае формально, правил Китаем. Однако самочувствие его ухудшалось, много времени отнимали развлечения с красавицей женой. А тут еще нарастал кризис в отношениях с Францией из-за резни в Тяньцзине. Поэтому вся полнота власти постепенно перешла в руки его матери.

Цыси такое положение вполне устраивало, даже несмотря на то, что строптивый сын время от времени заявлял о себе. Как это случилось, например, когда Цыси начала изыскивать средства на восстановление Юаньминъюаня, а император распорядился все работы прекратить.

Императрица не на шутку разозлилась. Не меньше она была раздосадована и когда он, в нарушение правил, давая аудиенцию послам варваров, не потребовал у них выполнить ритуал коутоу встать перед ним на колени и стукнуться девять раз головой об пол. Он даже позволил им обосноваться в Пекине — в Татарском городе, — хотя их дома были названы дипломатическими миссиями, а не посольствами.

Цыси пришлось стерпеть эти оскорбления: сын был единственным источником ее власти. Она ничуть не сомневалась в том, что Алюта, которая была на три года старше мужа, подбивает его взять на себя все полномочия и отправить обеих вдовствующих императриц в почетную отставку.

Цыси считала свою ненавистную невестку достойным потомком предателя Чэна, и поскольку она, не в пример своему болезненному мужу, отличалась крепким здоровьем, недалек уже тот день, когда она сама возьмется править страной как вдовствующая императрица.

Цыси была крайне этим обеспокоена. К тому же императора посетили «небесные цветы» в прошлом декабре, хотя в детстве его привили от оспы китайским методом, поместив струп больного в его ноздрю, но после болезни он стал еще слабее, чем прежде.

Цыси встала с постели, и Чжан Цзинь помог ей одеться. Затем она села, а он надел ей на ноги шлепанцы, собрал волосы с ее лица и завязал их лентой из желтого шелка. Вдовствующая императрица обычно не считала возможным появиться на людях в таком дезабилье, но если того требовали интересы государства...

Простыни приподнялись вновь.

— Оставайся, — сказала Цыси и направилась к двери, которую Чжан Цзинь торопливо открыл для нее.

Ли Хунчжан в одиночестве ждал посреди вестибюля. Только он единственный из всего населения Китая мог осмелиться поднять вдовствующую императрицу с постели, осмелиться ожидать, что она выйдет к нему, не задерживаясь на предусмотренный придворным этикетом двухчасовой туалет.

Завидев ее, он упал на колени и прижал голову к полу.

— Встань, — приказала Цыси. — Что стряслось на этот раз?

До резни в Тяньцзине она знала этого человека лишь мимолетно, больше по слухам. Но с началом этого кризиса, когда французские, британские и американские канонерки засновали вверх и вниз по рекам, когда одна за другой зазвучали угрозы, она в полной мере оценила Ли и как пламенного патриота, и как искусного дипломата. После смерти Цзэн Гофаня, случившейся годом раньше, Ли Хунчжан стал самым видным из ее китайских министров. Возможно, он слишком любил вносить поправки, она же инстинктивно обычно принимала прямой вызов. Но все его методы оказывались на удивление успешными. И если сейчас французы осуществляли широкое вторжение в Индокитай, то им переходили по наследству кровавые неудачи политики Пекина в отношении вьетнамского народа, который, насколько знала Цыси, был самым непокорным в империи. К ее глубокому удовольствию и радости, французы ни в коей мере не могли обвинить ее правительство в откровенном подстрекательстве вьетнамцев к сопротивлению, даже если она тайно и поощряла «повстанцев» громить варваров там, где это возможно. Более того, чтобы их продвижение во Вьетнаме не сдерживалось официальными властями Китая, французы попытались подружиться с Цинами, даже прислали офицеров для обучения новой китайской армии и построили огромный арсенал в Фучжоу для ее снабжения.

Вот если бы ей удалось создать еще и флот...

— Сегодня боги с нами, ваше величество, — сказал Ли, поднимая голову. — Неделю назад в Тяньцзинь пришел корабль, и почта доставлена в Пекин. Ваше величество, Британия согласилась направить миссию для оказания помощи в создании флота.

— Можем ли мы им верить на этот раз?

Она не могла забыть, как десять лет назад, когда она впервые попыталась заручиться помощью Британии в строительстве боевых кораблей, агент Лондона просто-напросто сбежал, прихватив миллион таэлей китайского серебра.

— Я уверен в этом, ваше величество. Этот Лей оказался отъявленным мошенником и подлецом... Теперешнее же соглашение заключено с британским правительством.

Цыси села.

— Итак, французы дадут нам армию, британцы — флот. Однако когда последний раз мы оказались в состоянии войны, британцы и французы объединились в борьбе против нас.

— Вы правы, ваше величество. Но мне известно из высшей степени авторитетного источника о взаимной ненависти Британии и Франции. Они готовы сделать все, чтобы нанести ущерб друг другу.

— Будем это иметь в виду. Нам следует встретить британскую миссию должным образом. Надо еще подумать, как лучше ее использовать. Передайте в Шанхай Джеймсу Баррингтону нашу волю: прибыть к нам в Пекин для встречи.

Ли помрачнел. Лично ему нравился Джеймс Баррингтон, и он в высшей степени уважал его как человека, как солдата и как предпринимателя. Но ему пришлось не по душе намерение императрицы ввязывать варвара в чисто китайские дела. И больше всего не понравилось ее слишком явное расположение к варвару.

— Он нам посоветует, как лучше вести себя с англичанами, — пояснила Цыси. — У вас что-то еще?

— Британцы наверняка потребуют определенных концессий, ваше величество. Скорее всего попросят разрешения построить железную дорогу.

Цыси видела фотографии железных дорог, существующих в Англии и в Соединенных Штатах. До сих пор ее отношение к ним не определилось.

— Зачем?

— Соединив наши главные города, ваше величество, они облегчают перевозку грузов и людей из одного места в другое.

— Существует ли при этом какая-либо опасность для нас?

— Британцы ответят — «нет», ваше величество. Тем не менее они потребуют права на эксплуатацию этих дорог и, я подозреваю, используют их для проникновения в глубь Китая.

— Мы должны тщательно изучить этот вопрос, — сказала Цыси, — а пока не будем отвечать ни «да», ни «нет», — Она обернулась на стук во внешнюю дверь. Похоже, случилось что-то из ряда вон выходящее.

Чжан Цзинь открыл дверь и впустил одного из евнухов императора, который боязливо вошел и рухнул на колени.

Цыси поднялась, задрожав всем телом: