Алан Савадж - Последний знаменный

• Название: Последний знаменный
• Автор: Алан Савадж
• Издательство: Центрополиграф
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1995
• ISBN: 5-218-00002-7

Роман Алана Саваджа «Последний знаменный» посвящен истории Китая с середины XIX в. до начала XX в. Это время развала Китайской империи и заката маньчжурской династии. На фоне этих событий перед читателем представлена жизнь семьи Баррингтонов — европейских купцов, давно принявших китайское подданство.

---

Времени на сожаления и колебания не оставалось. Он чиркнул спичкой, бросил ее в кучу мебели, дождался, пока огонь как следует займется, затем вышел из дома и запер за собой парадную дверь. С улицы пока не замечалось ничего подозрительного; огромный дом просто светился вечерними огнями, как обычно...

Моника и Сунь ждали его с лошадьми.

— Почему мы не можем воспользоваться сампаном? — спросила Моника. — Он не готов?

— Конечно, готов, и Юнь все о нем знает. Нам придется ехать через сельские районы и искать Чан Кайши.

Он вывел их через двор на дорогу — лошадей держали под уздцы — подальше от остальных домов концессии; несколько человек встретились им, но ни один из них не поприветствовал, так как не узнал в темноте.

Вскоре позади послышались крики, и они оглянулись. Пламя вырвалось из окон поместья и поднималось длинными языками. Тревожные крики усиливались, в отдалении слышался звон пожарного колокола.

— Пора ехать, — сказал Роберт, вскочив в седло.

Юань Шикай оторвался от доклада, который он изучал, сидя за столом. Его движения были замедленными, как будто он сильно устал.

— Баррингтон, — произнес он. — Не могу поверить, неужели он осмелился на что-то противозаконное, когда в моих руках его сестра и приемный сын.

— Может, нам их казнить? — спросил один из его помощников.

— Нет, — возразил Юань. — Не сейчас. Они, возможно, еще пригодятся. Из доклада следует, что Баррингтон и Сунь бежали на лошадях на юго-запад. Наместник Юнь оказался дураком и не смог схватить их.

— Я считаю, посидев запертым в подвале горящего дома, он утратил лучшие черты своего характера, — сказал начальник штаба Ли Юаньхун. — Ему казалось, что он вот-вот умрет.

— Очень возможно, что и в самом деле умрет, — проворчал Юань. — Снимите его с должности, во всяком случае, и пошлите компетентного командира в Нанкин. Дайте ему карт-бланш на уничтожение этих повстанцев в кратчайшие сроки.

Ли поднялся:

— А Сунь? А Баррингтон?

— Суня казнить в тот же самый момент, как его схватят, — сказал Юань. — Он опасный человек и имеет слишком много тайных последователей.

— А Баррингтон и его жена?

— Они мне нужны живыми, — приказал Юань. — Баррингтон мне еще пригодится.

— Разве ему можно вновь доверять?

— Нет. Но я постараюсь, чтобы он больше не смог меня предать. Важно будет восстановить Дом Баррингтонов. Прежде всего для получения доходов от обмена товарами с заграницей, а кроме того, только через него мне удастся добиться финансирования. Необходимо будет также вернуть из Англии Джеймса Баррингтона; как только Баррингтон и его красавица жена окажутся в моей власти, я заставлю их вернуть сына домой. Тогда у нас будет хозяин Дома, которым я смогу управлять. Если это не удастся, то у нас всегда под рукой Мартин. Но оба они пока что слишком молоды. На некоторое время мы нуждаемся в Роберте Баррингтоне.

— Он будет у нас, — заверил Ли. Он подошел к двери, остановился и оглянулся. — Меня беспокоит твое здоровье, Шикай.

Маршал уронил голову, затем вновь поднял ее. Он с шумом дышал.

— Я устал, — проговорил он. — Разве и ты не устал бы, свались на тебя столько забот? Со мной все в порядке.

Юань направился на женскую половину в апартаменты Виктории.

— Итак, в Европе война, — заметила она. — На нас это как-то отразится? — Она была как обычно высокомерна и даже не встала при его появлении, что сделала бы всякая китайская женщина. Она осталась лежать на диване, одетая в очень дорогие шелковые панталоны и шелковую блузку голубого цвета, босиком, волосы свободно распущены. Самое красивое создание, которое он когда-либо видел, и она всецело его.

Внезапно он почувствовал отвращение к ней, но не захотел показать этого... пока. Он сел рядом с ней, погладил волосы; их мягкость, так отличная от волос китайских женщин, всегда удивляла его.

— Нам это на пользу, — ответил он. — Ты слышала известия из Шанхая? Только что пришел доклад. Твой брат связал свою судьбу с гоминьданом. — Виктория села, газета соскользнула с ее колен на пол. — Он бежал от этого идиота Юнь Личжоу и скрылся в глубине территории страны с женой, причем перед бегством сжег свой дом. Мне приходится признать, что он ведет себя экстравагантно.

— Что будет с ним? — прошептала она.

— Я не знал, что ты так его любишь, Вики.

— Он мой брат! Я не одобряю его поступок, разумеется, но мне бы не хотелось... — Она не осмелилась больше ничего произнести.

— Чтобы его обезглавили? Заверяю тебя, если мне захочется казнить его, то скорее всего я не ограничусь отсечением его головы. То же касается и его жены. Но я не желаю ему вреда. Он несчастный заблудший дурак. О, я собираюсь вернуть его и, конечно, проучить за его ошибки. Но казнь... это будет неправильно.

— А как же Сунь?

— Ах, доктор Сунь. У меня, нет причин сохранить ему жизнь. Но извини, Виктория, сомневаюсь, что тебе посчастливится увидеть его казнь. У меня нет желания тащить его в Пекин.

Виктория запустила руки в свои волосы:

— Что заставило Роберта совершить это?

Юань улыбнулся и погладил ее груди:

— Когда его поймают, мы и зададим ему этот вопрос. — Она вскрикнула, когда его руки внезапно сжались, и ее грудь пронзила острая боль.

Роберт стоял на холме и смотрел вниз, на бредущих мимо людей. То были остатки армии.

Но это, по сути, комплимент, поскольку они никогда не были армией. И вот, потрепанные артиллерией и пулеметами прекрасно подготовленных рекрутов Юаня, они отходили в горы южнее Ханькоу. С опущенными плечами, многие ранены... и все равно каждый шел с винтовкой и патронташем. Он услышал движение за спиной, оглянулся и увидел Чан Кайши, слезающего с коня.

— Нерадостное зрелище, — заметил молодой полковник.

— Похоже, я не приношу удачи воюющим армиям, — ответил Роберт. — Или военным флота.

Мрачное лицо полковника осветила полуулыбка:

— Мы переживем этого старого негодяя, Баррингтон.

Повстанцы разбили лагерь, предварительно убедившись, что преследующих правительственных войск поблизости нет. Сунь вел свой обычный прием посетителей, издавал декреты, выслушивал петиции, как будто он, а не Юань, правил Китаем, как будто его владения распространялись хотя бы на несколько квадратных миль, а не на несколько футов, занимаемых его армией.

Здесь же находилась и Моника, помогавшая китайским женщинам кормить мужчин. Она носила китайскую одежду, ее синие куртка и панталоны промокли от дождя, ботинки облипала грязь. Только золотисто-рыжий локон, выбившийся из-под шляпы, отличал ее от товарок. Этот локон и то, как засияли ее глаза, когда она увидела мужа.

— Я боялась... Но теперь ты здесь.

— Мы уходим через час, — предупредил он ее. — Люди Юаня слишком близко.

Ее плечи на мгновенье опустились:

— Дальше в горы? С такими темпами мы скоро окажемся в Кантоне.

— Ты окажешься там в любом случае. Сунь эвакуирует туда своих раненых, — объяснил Роберт. — Ты отправишься с ними и возьмешь билет до Гонконга. У меня там деньги на депозите, и ты можешь в безопасности ждать, пока я смогу приехать к тебе.

— Когда это случится?

— Сие известно только Богу. Видимо, когда Сунь устанет от борьбы.

Они жили в полевых условиях уже более полутора лет. Преследуемые правительственными войсками, гоминьдановцы всегда старались избегать окончательного катастрофического поражения. Но они не имели перспектив на победу, и среди них не место такой женщине, как Моника. Были моменты, когда Робертом овладевало полное отчаяние. В других условиях он бы и сам отправился на побережье, в Гонконг или даже в Европу за помощью. Но Европа, да и весь мир, были объяты войной. И в течение 1915 года не появилось никаких признаков, что союзники одерживают победу. Они потерпели поражение при Дарданеллах, а их широкомасштабная кампания на западном фронте утонула в грязи и крови; надежды на то, что 1916 год окажется для них более удачным, были весьма призрачны.

— Если ты останешься при армии, — сказала Моника, — тогда я тоже никуда не поеду.

— Это не твоя война, Моника.

— А она твоя?

— Да, она моя. Я однажды подвел Суня. Больше я не могу бросить его в беде.

— Но разве ты можешь помочь ему, воюя как простой солдат? Даже как офицер? Разве ты не сделаешь для него больше, если сам поедешь со мной в Гонконг добывать для Суня деньги?

— Тут вопрос морали, дорогая. Мое присутствие придает людям уверенность, что они не забыты варварами.

— Но мы с тобой знаем, что они-то как раз и забыты всеми, Роберт.

— Я должен остаться, Моника, и покончим с этим.

Она пожала плечами:

— Тогда я останусь тоже, до конца.

Юань Шикай уставился на лист бумаги, лежащий перед ним на столе.

— Что это? — потребовал он ответа. — Что это! — Его голос сорвался на крик.