Лео Яковлев - Суфии: Восхождение к истине

• Название: Суфии: Восхождение к истине
• Автор: Лео Яковлев
• Жанр: Религия

---

О, Бог мой, несть числа моим страданиям от того, что я не безгрешен, но если Ты будешь моим утешителем, о чем же мне горевать?!

О, Бог мой, вырви путы склонности к богатству из моего сердца и в темноте себялюбия озари путь к Себе свечой праведности.

О, Бог мой, в том длинном пути по долине невзгод благослови меня в преодолении их, если я отступлюсь, то поддержи Своим покровительством.

О, Бог мой, на этом пути не допускай ко мне дьявола, если этот враг подойдет ко мне, что останется от моего благочестия, не лишай меня Своей поддержки!

О, Бог мой, даруй мне воздержанность, чтобы ей было подчинено коварное вожделение, дай мне благочестие, к ногам которого будет повержен злонамеренный дьявол.

О, Бог мой, я пребываю во сне беспечности — пробуди меня, я нахожусь в опьянении невежества — отрезви меня.

О, Бог мой, это бдение доведи до проникновения, а эту трезвость — до ясности.

О, Бог мой, хитрый дьявол — враг мой, и безудержная страсть — вершитель моей судьбы, и горе мне, если Ты не отведешь эту гибельную опасность от меня.

О, Бог мой, хотя мой нрав неправедный, но стремления мои чисты, поэтому меня и одолевает страх, надежды я не теряю.

О, Бог мой, моя природа повергает меня в стыд, но когда я вспоминаю о Твоей милости, то надежда вселяет в меня жизнь.

О, Бог мой, Ты не способен творить зло, а я — добро. Ты — хорош, а я — дурен. Каждому свойственны особые черты. Если шипы роз колются, то их сжигают. Но по весенней поре роза им собеседница.

О, Бог мой, пыль может застлать глаза, а солнце лучами озарит мир.

О, Бог мой, все творимое предопределено Тобой, есть ли смысл предпринимать какие-либо усилия исполнителю?

О, Бог мой, то, что предопределено Тобой, свершится неизбежно, кто же осмелится воспротивиться этому?

О, Бог мой, я грешен и молю, направь меня на путь Истины; я дошел до адского огня, дай мне надежду на Твою милость.

О, Бог мой, не лишай меня надежды на милость Твою, и когда Ты всему люду ниспошлешь Свою милость, то не забудь и меня.

О, Бог мой, если Ты не примешь искреннюю молитву, то посох праведника и хвост собаки одно и то же, и если Ты не будешь снисходителен, то рубище дервиша будет подобно попоне осла.

О, Бог мой, я желаю поклоняться Тебе, но я повержен страстями, я хочу возносить молитвы Тебе, но охвачен любовью и безумием.

О, Бог мой, я опьянен вожделением и увлечен вином честолюбия и притворства. Эти пороки делают меня слугою дьявола.

О, Бог мой, Ты сделал меня безумно влюбленным в прекрасных пери, мое сердце превратил в мотылька, который летит к свече светлого лица красавиц. Этим ты посрамил меня и сделал притчей во языцех.

О, Бог мой, плутни красавиц сделали завитые локоны цепями у меня на шее, их родинки сердце мое захватили в плен. Раз Ты так определил судьбу мою, то что же мне делать?!

О, Бог мой, свет красоты свечи — от Тебя, и горение души мотылька — также от Тебя.

О, Бог мой, страна моего сердца опустошена войском черных ресниц, и дом моего терпения разрушен коварством розоликих.

О, Бог мой, каждый огненный рубин подобен душе моей, охваченной пламенем; в каждом бутоне отражается сердце мое, пронзенное множеством стрел. Тебе легко найти выход из этих бедствий, а мне трудно.

О, Бог мой, когда Ты обращаешь Свой взор на шаловливых озорниц, то создаешь их суету, и их суетностью каждый миг в мое опечаленное сердце вселяешь тревогу.

О, Бог мой, от этой суетности и им нет покоя, и я не волен в своих страданиях. Их пленительность создана Тобой и от Тебя очарованность моего печального сердца.

О, Бог мой, красоте иных Ты даруешь прелесть, а ее соль Ты сыплешь на рану моего сердца.

О, Бог мой, если ресницы иных Ты делаешь ядовитыми, то их шипы вонзаешь в мою израненную грудь. О, мой Бог, чудо огня свечи от Тебя, горение мотылька в пламени тоже от Тебя.

О, Бог мой, розоликую Ты сделал усладой души и Ты же сделал пение соловья сокрушающим его душу. Ты зажег пламя любви к розоликой в моем сердце и отнял у меня покой и терпение, как у мотылька и соловья.

О, Бог мой, я пребывал на пиру любовных страданий, а лавина бедствий вина разрушила дом моей набожности и благочестия. На том пиру я не пил вино и не угощал вином, а испил не одну отравленную чашу.

О, Бог мой, если я в безумии страсти всюду являлся с непокрытой головой и босой, то этим я показал людям скверну свою с головы до ног.

О, Бог мой, если я от безумия любви сердце свое забросал камнями, то этими камнями я разбил сосуд своей чести и совести.

О, Бог мой, порой из-за этой любви я каменьям детей подставил свою голову, а иногда жалам укоров друзей открывал свое сердце.

О, Бог мой, какая черная тень страстей ни легла на лике моего здоровья, какие невзгоды несправедливости ни обрушились на меня, униженного!

О, Бог мой, молодость моя прошла в таких трудностях и горестях, что неудивительно, если в старости сотни раз я себя подвергаю казни.

О, Бог мой, нынче я задумал отказаться ото всех, но ясно знаю, что отречься от своего «я» не смогу.

О, Бог мой, Ты бросил меня в такие бедствия, спаси же меня; и Ты подверг меня таким испытаниям, помоги же мне!

О, Бог мой, что за польза от того, что я, раб Твой, раскаиваюсь, Ты даруй мне покаяние, ибо Ты — Тот, Кто принимает раскаяние, и Ты — Тот, к Кому обращаются с покаянием.

О, Бог мой, намаз, который я не совершаю до тех пор, пока люди не приступают к нему, — притворство, а одеяние для такого намаза — наряд тщеславия.

О, Бог мой, очисти мою душу от подобных зрелищ и сбрось с тела моего одежду дьявола.

О, Бог мой, если удостоишь благочестия, то убереги от лжи, и если укажешь путь служения Тебе, то спаси от прегрешений.

О, Бог мой, если молитва приведет к честолюбию, не допускай ее к сердцу моему; и если праздная жизнь приведет к мольбе о прощении, не отвергай ее из уст моих.

О, Бог мой, сохрани меня от неизлечимых болезней и не унижай меня перед малодушными.

О, Бог мой, сохрани меня от унижений недругов и обереги от клеветы нечестивцев

О, Бог мой, сохрани меня от бесед с невеждами и не допускай, чтобы я нуждался в богатстве презренных.

О, Бог мой, держи меня вдали от служения неблагодарным и избавь меня от назойливости признательных.

О, Бог мой, Ты утешь меня болью и восторгами любви к Тебе и озари мои очи обильными слезами раскаяния.

О, Бог мой, пусть мой язык бесконечно вторит благодарения Твоим безмерным благодеяниям и пусть мое сердце будет признательно возносить Тебе хвалу и моления.

О, Бог мой, дай моему перу дар восхвалять Тебя и сделай приятным сердцу народа написанное мною.

О, Бог мой, не допусти к моему духу высокомерие и не обрати мою мысль к противному тому, что полезно людям.

О, Бог мой, мысли мои направь к нуждающимся и озари глаза Своей доброты прахом из-под ног страждущих.

Накшбанд. 1318—1389

ШЕЙХ БАХА АД-ДИН МУХАММАД ИБН БУРХАН АД-ДИН МУХАММАД АЛ-БУ-ХАРИ НАКШБАНД

Баха ад-Дин Накшбанд родился в 1318 году в селении Каср-и-Хиндуван («Индийская крепость») вблизи Бухары в семье ремесленника-чеканщика и ткача. Баха ад-Дин унаследовал профессию отца и сам с детства занимался чеканкой — отсюда его прозвище Накшбанд («чеканщик»), давшее название одному из самых известных суфийских братств.

Интерес к суфийскому Пути в нем пробудил дед, имевший связи с основанной знаменитым бухарским мистиком ал-Хамадани (умер в 1140 г.) и ал-Гиджувани (умер между 1180 и 1220 годами) суфийской школой ходжаган. Представители этой школы Мухаммад Симаси и Сайид Кулал были первыми наставниками Баха ад-Дина на суфийском Пути. При этом к Кулалу он уже пришел как мистик, постигший истину Пути без наставника. Тем не менее еще двенадцать лет Баха ад-Дин проводит в учениях и совершенствовании своего суфийского мировосприятия и дважды совершает паломничество в Мекку.

Всю свою жизнь, кроме этих путешествий к Святым местам, Баха ад-Дин проводит в Бухаре и ее окрестностях. Слава его растет, и многочисленные его ученики и последователи застают его в добровольной бедности: разбитый кувшин и циновка составляют все его имущество. Беспрекословный духовный авторитет Баха ад-Дина поставил его во главе школы Ходжаган, которая при нем приняла организационные формы, присущие суфийским братствам, и это братство было названо его именем Накшбандийа, хотя он после создателей этой школы ал-Хамадани и ал-Гиджувани был пятым ее руководителем.

Баха ад-Дин сформулировал одиннадцать принципов братства Накшбандийа, из которых восемь были разработаны еще ал-Гиджувани, а три — самим Баха ад-Дином.

Эти принципы или правила, а вернее, ступени суфийского Пути Накшбандийа выглядят так:

— «Поминовение», или тихая медитация, обращенная к Богу. Цель этой медитации, по словам Баха ад-Дина, добиться того, чтобы сердце всегда ощущало присутствие Бога, так как практика медитации сама по себе исключает невнимание;