Г Ионкис - Магическое искусство Эмили Бронте

• Название: Магическое искусство Эмили Бронте
• Автор: Г Ионкис
• Жанр: Публицистика

---

Искусство бытописания было подвластно Эмили. Читатели "Грозового Перевала" дивятся поразительной конкретности "местного колорита" не меньше, чем мрачной экспрессивной символике, напоминающей полотна Эль Греко. Вместе с героями Бронте мы сгибаемся под порывами пронизывающего ветра, слышим, как он шумит в елях и царапает веткой по стеклу, ощущаем твердь схваченной морозом земли, нас согревает тепло пылающего камина, мы вдыхаем запах потрескивающих поленьев, угля и торфа, нас слепит блеск начищенных оловянных блюд, расставленных на широких дубовых полках. Но сила и очарование романа не в натуралистической достоверности деталей быта. Обыденные скромные негероические "картины семейной жизни" английского среднего класса, созданные "несравненной" Джейн Остен, так же мало вдохновляли ее, как и Шарлотту.

Неповторимость ее романа в том, что реалистический замысел реализован в нем через романтическую символику (даже имя главного героя Хитклиф означает "утес, поросший вереском", и символ этот многозначен). Реальные жизненные конфликты мифологизированы, благодаря чему их масштабы гиперболизируются, частное оборачивается всеобщим, быстротекущее время - вечностью. "От начала и до конца в ее романе ощущается этот титанический замысел, - пишет В. Вулф, это высокое старание... сказать устами своих героев не просто "Я люблю" или "Я ненавижу", а "Мы, род человеческий", "Вы, предвечные силы"...[*Вулф В. Избранное. М., 1989, с. 505.] Этому впечатлению способствует поэтический строй романа, в котором лирическая и драматическая стихии преобладают над собственно эпическим началом. Магия, вызываемая феноменом поэзии, настолько сильна, что роман подчас воспринимается как поэма в прозе.

"Эмили Бронте - самая поэтичная из всех наших романистов" - таково единодушное мнение критиков. Правда, на этом единодушие и кончается. Одни считают книгу образцом "чистой поэзии", вневременной, трансцендентной, как сама страсть, что живет и дышит на ее страницах. Мнение других выразил Р. Фокс: "Грозовой Перевал" - это, безусловно, роман, перерастающий в поэзию, это, вне всякого сомнения, одна из самых необычайных книг, созданных человеческим гением, но все это потому, что она - вопль отчаяния и муки, исторгнутый из груди Эмили самой жизнью"[*Фокс Р. Роман и народ. М., 1960, с. 121.]. Правда на его стороне, "Грозовой Перевал" - социальный роман, хотя и не похожий на прославленные книги современников - на "Домби и сына" Диккенса, "Ярмарку тщеславия" Теккерея, "Мэри Бартон" Гаскелл.

Обратившись к миру английской провинции (другого она не знала), Эмили Бронте взглянула на нее с непривычной точки зрения. Жизнь затерянной в глуши усадьбы предстала не патриархальной идиллией и не унылым стоячим болотом, но беспощадным поединком страстей. На диких вересковых пустошах, под хмурым северным небом, пользуясь, как заметила Шарлотта, "простыми орудиями, из материала, что оказался под рукой"[*Писатели Англии о литературе. М., 1981, с. 89], создала она свой космос, в котором законы исторического времени и вечности переплелись.

Нелегко определить главную тему романа. Некоторым она видится в конфликте двух социальных групп: обитателей сурового Грозового Перевала, обреченных на борьбу за существование, и богатых Линтонов, владельцев Мызы Скворцов, лежащей в плодородной долине. Такое истолкование игнорирует эстетическую природу романа. К тому же оно искажает действительную расстановку сил на Грозовом Перевале. Хитклиф противостоит тирану и притеснителю Хиндли Эрншо в такой же мере, как утонченному добродетельному Линтону. Перед нами противостояние более сложное, чем обозначенный выше конфликт. И решается он не столько в плоскости материальной, сколько в сфере духовной. Предвосхищая Ибсена, Эмили Бронте на материале более конкретном, заземленном, нежели в его "Бранде", показала столкновение вольного духа гор, воплощающего идеи свободы, верности самому себе и вечным законам человеческого братства, с тепличным духом долины, где живут, повинуясь условностям и сковывающей морали своего времени и круга.

Две главные темы подняты в романе "Грозовой Перевал" - тема любви и тема униженных и оскорбленных. Они воплощены в судьбах и непростых отношениях, связывающих членов двух семей в двух поколениях. История любви Кэтрин Эрншо и Хитклифа составляет сюжетную основу романа, построенного весьма своеобразно.

Композиция романа отличается разорванностью: рассказ начинается с момента, когда трагедия устремляется к развязке. Используя прием рассказа в рассказе (старая служанка Нелли Дин, работавшая в домах Эрншо и Линтонов, посвящает в их тайны заезжего джентльмена, мистера Локвуда, от лица которого начинается повествование), Эмили Бронте возвращает читателя к событиям почти тридцатилетней давности.

Дочь состоятельного владельца Грозового Перевала и его приемыша, подобранного в трущобах Ливерпуля, с малых лет связывает глубокое чувство. Поначалу озорная, своенравная девочка и внешне бесстрастный замкнутый найденыш безотчетно тянутся друг к другу. Смерть старого Эрншо, благоволившего к Хитклифу, еще больше сблизила детей. Только сообща могли они противостоять жестокости унаследовавшего ферму Хиндли и иезуитству лицемерного ханжи Джозефа, во власти которых оказались. В совместном бунте против несправедливости крепнет союз Хитклифа и Кэтрин, рождается то особое чувство, которое делает жизнь одного немыслимой без другого. Им никто не нужен. Они счастливы убежать с утра в поля и блуждать весь день в зарослях вереска или, забравшись на кладбище, бесстрашно вызывать спящих в могилах, а там пусть бьют, пусть морят голодом.

Присутствие Кэтрин делало Хитклифа нечувствительным к издевательствам Хиндли, решившего "поставить мальчишку на место". Местом этим стали поле и конюшня. Тяжкий труд от зари до зари согнул его. Исчезла былая любознательность Хитклифа. Прирожденная замкнутость обернулась маниакальной нелюдимостью.

Приниженное положение Хитклифа глубоко оскорбляло Кэтрин. Знакомство с Линтонами ввело ее в новый мир, который ошеломил ее роскошью и утонченностью. Соблазненная возможностью стать первой дамой в округе, Кэтрин не без сомнений и колебаний принимает предложение покоренного ею Эдгара Линтона. При этом она уже понимает, насколько Линтон чужд ей, в то время как Хитклиф одной с нею крови. "Из чего бы ни были сотворены наши души, его душа и моя - одно, исповедуется Кэтрин Нелли Дин, - а душа Линтона так отлична от наших, как лунный луч от молнии или иней от огня".

Кэтрин привязывает к Хитклифу нечто более глубокое, чем любовное влечение или даже страсть. Свою любовь к Линтону она уподобляет листве на деревьях, подвластной временам года. Любовь же к Хитклифу - извечным каменным пластам в недрах земли. Сами сравнения, образы, которыми она мыслит, подчеркивают органичность ее связей с силами великой праматери - Земли. В ней есть нечто от первозданности стихий, нечто языческое.

Хитклифа не раз и не два назовут исчадием ада, но и Кэтрин не из породы небожителей. Однажды во сне она побывала в раю, но сердце ее разрывалось от желания вернуться на землю. Ангелы сбросили неблагодарную вниз, и она очнулась в зарослях вереска, рыдая от счастья. Райские кущи Скворцов, поманившие ее издали, обернулись золоченой клеткой. "Посадите дуб в цветочном горшке и ждите, что он у вас разрастется", - ярится Хитклиф. Воздух Мызы Скворцов губителен для Кэтрин.

Возвращение исчезнувшего и три года пропадавшего Хитклифа сокрушает неустойчивое равновесие в отношениях Кэтрин и Эдгара, формулу которых очень точно вывела старая нянька: "Не репейник склонился к жимолости, а жимолость обвилась вокруг репейника".

Безумная радость встречи с Хитклифом сменяется отчаянием из-за невозможности сохранить его подле себя. Мысль стать его возлюбленной, тайной или явной, даже не возникает. Традиционный для многих романистов ход неприемлем для Эмили Бронте. Кэтрин не выдерживает душевной борьбы. Рассудок ее мутится. "Я хочу в поле! - кричит она в горячечном бреду. - Хочу снова стать девчонкой, полудикой, смелой и свободной. Я уверена, что стала бы вновь сама собою, - только бы очутиться среди вереска на тех холмах".

Мнимые ценности Мызы Скворцов, вставшие между нею и Хитклифом, окончательно померкли, и, выражая презрение к ним, она требует похоронить ее не в усыпальнице Линтонов, не на погосте рядом с родителями, не под сводами церкви, а "под открытым небом, а в изголовье - камень". Для такого полного отрицания чуждого им респектабельного мира не поднимались герои английских романистов середины XIX столетия.

Спустившись с Грозового Перевала в долину, предав Хитклифа, Кэтрин изменила своей сущности и обрекла себя на погибель. Эта истина открывается ей на смертном одре. Суть трагического у Бронте, как у Шекспира, не в том, что ее герои физически погибают, а в том, что идеально человеческое в них нарушается.