Свен Хассель - Блицфриз

• Название: Блицфриз
• Автор: Свен Хассель
• Издательство: Вече
• Жанр: О войне
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-9533-4446-3

Лето—осень 1941 года. Непобедимая немецкая армия стремительно продвигается по территории Советского Союза, сокрушая и перемалывая боевые соединения Красной Армии. Вот уже до Москвы рукой подать, и в скорейшую победу верят все… кроме бывалых вояк-штрафников — Свена и его боевых товарищей. Они уже видят, чем обернется для Германии блицкриг; они уже начали читать страшную судьбу Третьего рейха по следам немецкой крови на русском снегу…

---

Вся рота напряженно следит за ним. Он тащит мину за собой на веревке. Делает длинный прыжок, будто кот, и бежит к ревущему танку. Вот он в шестиметровой зоне, в пределах которой из танка ничего не видно. Взмахивает миной над головой, словно дискобол. Такой силищи, как у Малыша, нет ни у кого в роте. Мина с тянущейся за ней веревкой летит и попадает прямо под башню. Малыш приподнимает свой котелок и скрывается в снежной яме.

Танк резко останавливается, словно наткнулся на невидимую стену. К небу вздымается огненный смерч, жуткий взрыв разбрасывает далеко в лес искореженные куски металла. Над столбом пламени появляется черный гриб дыма. Русские пехотинцы грузно бегут по снегу в попытке достигнуть нас.

Малыш сдвигает котелок на глаза и открывает огонь из пулемета. Русские валятся, будто кегли. Раненые пытаются уползти, но гибнут под нашим сосредоточенным огнем.

МГ стреляет с перебоями и дымится. Ствол его раскален докрасна. Когда пулемет окончательно отказывает, Малыш злобно пинает его.

— Хваленое немецкое дерьмо! — бранится он в гневе. — Дайте мне русский «максим»! Этот будет стрелять, пока в кожухе есть вода!

Обер-лейтенант Мозер поднимается и размахивает над головой руками, подзывая нас.

— Пошли отсюда, пока за нами не отправили самолеты.

Мы огибаем деревню с севера, сняв нескольких часовых, чтобы они не подняли тревогу. Отчаянно несемся по кустам и подлеску. Страх придает нам крылья.

На руках у нас еще пятеро раненых. Один из них вскоре умирает. Внутренности его буквально вывалились. Мы оставляем мертвого сидеть под деревом, его остекленелые глаза смотрят на запад.

— Видел бы его Адольф! — говорит Порта.

С разрывающимися легкими мы продолжаем бежать к лесу. В нем безопаснее, чем в открытых полях. Пороша окутывает нас, словно колючий саван. Раздаются команды на русском языке, и мощные моторы яростно ревут.

Ужас гонит нас дальше. Каждая мышца горит, словно в огне.

Часа через два обер-лейтенант Мозер отдает приказ о пятнадцатиминутном отдыхе.

Запыхавшиеся, усталые, мы валимся на месте. Несмотря на лютый мороз, по нашим лицам катится пот, одежда липнет к телу.

— Проклятые вши! — бранится, отчаянно корчась, Порта. — Чуточку тепла — и эти мелкие партизаны носятся как сумасшедшие. Ощущение такое, будто оказался в центре маленькой мировой войны.

— Может, так оно и есть, — говорит Малыш, поднимая для осмотра двух крупных особей. — Вот эта, с красным крестом на спине, — коммунистическая вошь. Эта серая тварь — нацистская. Не такие уж они сумасшедшие. Когда проголодаются, они останавливаются и кормятся на поле боя. А мы не можем есть землю и деревья. Вши умнее нас!

— Mille diables, нельзя же вести войну на грядках, — возражает Легионер.

— Можно было б, если б треклятые генералы взяли на себя труд подумать об этом, — рассуждает Малыш, — только этим самодовольным ублюдкам нельзя докучать.

Не слышно ни звука, лишь ветер жалобно стонет в вершинах елей.

Мозер расстилает грязную карту и подзывает Старика.

— Смотри, Байер! Деревня, которую мы только что миновали, — Нивское, — указывает он карандашом, — а вот деревня, где располагался штаб дивизии. Только думаю, его там уже нет.

— Уверен, что нет, — улыбается Старик. — Штабистам не нравится, когда поблизости рвутся снаряды.

— Если бы только знать, где теперь проходит немецкая линия фронта! — продолжает обер-лейтенант.

— Немецкий фронт? — говорит Порта. — Кто сказал, что какой-то немецкий фронт существует?

— Неужели думаешь, что все пропало? — нервозно спрашивает Барселона.

— Не исключено, — отвечает Порта. — Германия всегда рано или поздно терпит неудачу. Это традиция. Поэтому мы вполне можем потерпеть неудачу как под Москвой, так и позднее. Потом наступит время, когда многие захотят отдать все, лишь бы незаметно скрыться, и генералы станут менять свои звезды на ефрейторские нашивки.

— А почему у нас на пряжках ремней написано «С нами Бог»? — наивно спрашивает Малыш.

— Потому что больше никого с нами нет, — объясняет Порта. — Он позаботится о том, чтобы мы не победили. Чтобы не слишком задирали нос. Как только мы получаем как следует по башке, тут же становимся хорошими, милыми людьми. Лет на двадцать пять или около того.

— Это правда? — бормочет Малыш. — В самом деле, мы, немцы, сплошное дерьмо? — И проводит по лицу большой, грязной ладонью. — Знаешь, если подумать над этим, все немцы, каких я знаю, гнусные ублюдки!

— Спасибо за комплимент, — говорит Порта.

— Я имею в виду не тебя, себя и большинство из наших, а треклятого немца, черт возьми! Ты понимаешь, о чем я. Трудно ведь ломать голову над такими вещами, правда? — добавляет он чуть погодя.

— Я уже говорил, тебе лучше всего аккуратно упаковать свой мозг и отправить домой. Пусть за тебя думают другие, — советует Порта.

— Так будет проще всего, — признается Малыш.

— Взять оружие! Колонной по одному за мной! — командует Мозер, засовывая карту в планшет. — К рассвету выйдем к своим, — оптимистично обещает он.

Ветер воет в лесу, неся громадные тучи снега. Деревья трещат от холода и лопаются с резким звуком.

Мы идем всю ночь и почти весь следующий день. Неторопливые русские сумерки словно бы беззвучно спускаются с серых туч.

Ветер хлещет нас ледяными кристаллами, безжалостный мороз покрывает наши лица инеем. Мы похожи на чудовищ из какого-то фантастического мира.

Еще два шага, говоришь себе, и я свалюсь. Но продолжаешь идти. Тебя гонит страх перед местью русских. Мы лежим в снегу, прижимаясь друг к другу, чтобы согреться, и прислушиваемся к доносящимся из темноты звукам. Громадные ели и сосны высятся над нами, словно насмешливые великаны.

— Который час? — спрашивает весь занесенный снегом Легионер.

— Два часа, третий, — рычит Порта, втискиваясь плотнее между Стариком и Малышом. Он такой тощий, что мороз пробирает его до костей.

— Naldinah Zubanamouck[111], — ворчит Легионер.

Какой-то артиллерист-ефрейтор зовет мать. У него обморожены обе ступни. Нам приходится нести его повисшим между двумя людьми. У многих на местах обморожений язвы, они ковыляют, опираясь на палки. Порта считает, что мы умерли несколько дней назад и стали оборотнями, идущими непроизвольно. Будто куры с отрубленными головами. Мы столько ходили в жизни, что переставляем ноги и после смерти!

— Думаешь, мы придем прямо в рай? — спрашивает Малыш, осторожно потирая мокрые язвы на обмороженном лице.

— Non, mon ami! — говорит Легионер. — Там мы обретем покой! Vive la mort![112]

— Бог любит нас! — негромко говорит Малыш. — Значит, мы получим постоянное увольнение? Сможем ходить в сортир, когда захотим, ни у кого не спрашиваясь?

— Bien suûr[113], — уверенно отвечает Легионер.

— Иду, — выкрикивает Малыш. — Господи, как мне хорошо будет мертвому!

Мертвые покрыты слизью, а убийцы имеют алиби. Палач не только убивает, но и читает проповеди над мертвыми. Старая Германия, ты не заслужила этого!

Газета «Ле Тан», 3.07.1934 (после «Ночи длинных ножей» 30 июня)

Воскресным утром в мае 1942 года на широкой, роскошной Бечьвью-аллее людей нет. На деревьях несколько дней назад начали раскрываться почки. Все одето полупрозрачной зеленью. Кажется, что после суровой зимы город начинает дышать снова.

На аллею сворачивает серый «хорьх», за ним — три черных «мерседеса». Они останавливаются посреди дороги у старого, аристократичного особняка. Люди в длинных шинелях и серых эсэсовских фуражках молодцевато выпрыгивают и бегут вверх по лестнице, впереди них невысокий человек в голубовато-сером мундире. Адольф Гитлер.

На третьем этаже они громко стучат в дверь. На небольшой бронзовой табличке фамилия «Бергер». Дверь не открывается сразу, и один из офицеров выбивает ее ногой.

Гитлер с пистолетом в руке врывается в квартиру.

Из другой комнаты выходит высокий, крепкосложенный человек в шелковом халате.

— Мой фюрер! — восклицает он в изумлении.

— Предатель! — кричит Гитлер, бросаясь вперед и хватая за горло генерала Бергера. — Предатель! Трусливая свинья! Я тебя арестую!

Он дважды бьет генерала по лицу и осыпает ругательствами. Потом поднимает «вальтер», быстро расстреливает всю обойму, резко поворачивается и чуть ли не вылетает из квартиры; фалды мундира развеваются за его спиной. Гауптштурмфюрер СС Рохнер впоследствии доверительно говорит одному из друзей, что фюрер напоминал ему летучую мышь. За эту доверительность он поплатится жизнью. Свои же товарищи расстреляют его в Дахау[114].

Слышавшие выстрелы соседи испуганно стоят у приоткрытых дверей. Их грубо заталкивают внутрь офицеры СС из охраны Гитлера.