Жан-Кристоф Гранже - Лес мертвецов

• Название: Лес мертвецов
• Автор: Жан-Кристоф Гранже
• Жанр: Триллер
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-389-01294-3

Серия кровавых ритуальных убийств заставляет содрогнуться от ужаса даже видавших виды парижских полицейских. В городе орудует маньяк-каннибал, пожирающий плоть своих жертв. Кто он — психопат-аутист, садист-извращенец, поклонник первобытных культов? Множатся версии, но ни одна не ведет к разгадке зловещей тайны. У Жанны Крулевска — опытного следственного судьи и красивой женщины — есть личные причины принять брошенный убийцей вызов. Поиски истины перенесут ее через океан, вынудят пересечь Никарагуа и Гватемалу, заведут в глубь аргентинских болот. Здесь, в самом сердце Леса мертвецов, ей откроется подлинный источник Зла…

---

— Напра-а-а-во, мой генерал!

В один миг в ней проснулся профессиональный интерес, наполнив ее уверенностью и рвением. Ее работа. Ее власть. Полномочия судьи, которыми наделил ее президент.

Она протянула руку:

— Давай сюда.

2

С Тома она познакомилась на вернисаже. Она даже помнила точную дату. 12 мая 2006 года. И место. Просторная квартира на Левом берегу, где была устроена фотовыставка. Ее наряд. Индийская туника, серые переливчатые джинсы, сапожки в байкерском стиле. На фотографии Жанна не смотрела, она сосредоточилась на своей цели: самом фотографе.

Чтобы окончательно подавить внутреннее сопротивление, она бокал за бокалом глушила шампанское. Когда она намечала жертву, то любила перебрать, чтобы самой превратиться в добычу. «Он нежно убивал меня своей песней». «Нежное убийство» в исполнении группы «Фуджис» перекрывало гул толпы. Самая подходящая музыка для мысленного стриптиза, которому она предавалась, отбрасывая один за другим свои страхи, сомнения, стыдливость… Она размахивала ими над головой, словно бюстгальтером или стрингами, стремясь достичь истинной свободы, свободы желания. Всякий проходил через это.

В ушах Жанны звучали предостережения подруг: «Тома? Бабник. Трахает все, что шевелится. Козел». Она улыбнулась. Слишком поздно. Шампанское притупило инстинкт самосохранения. Он подошел к ней. Разыграл перед ней свою роль обольстителя. Даже не слишком убедительно. Но в его шутках сквозило желание, а в ее улыбках — призыв.

С первой же встречи все пошло не так. Она слишком быстро позволила себя поцеловать. В тот же вечер в машине. А как говаривала ей мать, когда еще не впала в маразм: «Для женщины первый поцелуй — начало любви. Для мужчины — начало расставания». Жанна упрекала себя за то, что уступила так легко. Вместо того чтобы потихоньку разжигать пламя…

Пытаясь исправить свою ошибку, она несколько недель отказывала ему в близости, создавая между ними ненужное напряжение. Так они утвердились в своих ролях: он призывает, она отказывает. Возможно, уже тогда она пыталась защищаться… Знала, что вместе с телом отдаст ему и сердце. Как всегда. И тогда наступит настоящая зависимость.

Надо отдать Тома должное, он был хорошим фотографом. Но во всем остальном — пустышка. Ни красавчик, ни урод. И приятным его не назовешь. Прижимистый. Эгоистичный. Конечно, трусоватый. Как и большинство мужчин. На самом деле их объединяло только одно: два еженедельных визита к психологу. И те глубокие раны, которые они старались залечить. Когда Жанна размышляла об этом, ей удавалось объяснить свое внезапное увлечение только внешними причинами. Нужное место. Нужное время. И ничего больше. Все это она знала, но не переставала находить в нем всевозможные достоинства, занимаясь бесконечным самовнушением. В этом суть женской любви: только здесь яйцо высиживает курицу…

Она ошибалась не в первый раз, куда там… Вечно влюблялась не в тех, в кого надо. Даже в чокнутых. Вроде того адвоката, который выключал бойлер, когда она у него ночевала. Он заметил, что после очень горячего душа Жанна мгновенно засыпает, оставив его ни с чем. Или программиста, просившего ее устраивать стриптиз перед веб-камерой. Она порвала с ним, сообразив, что ею любуется не он один. Или того странного издателя, который надевал белые фетровые перчатки, когда садился в метро, и воровал у букинистов подержанные книги. А были и другие. Много других…

И за что ей достались все эти придурки? Столько ошибок ради одной-единственной истины: Жанна была влюблена в любовь.

В детстве Жанна без конца слушала одну песенку:

Не бросай ее,

Она такая хрупкая.

Знаешь, быть свободной

Не так-то просто…[4]

В то время она еще не понимала заключенной в этих словах иронии, но предчувствовала, что песенка таинственным образом повлияет на ее судьбу. И оказалась права. Сегодня Жанна Крулевска, независимая парижанка, была свободной женщиной. Это и правда не так-то просто…

Процесс следовал за процессом, обыск сменялся допросом, а она все спрашивала себя, верный ли путь выбрала. Та ли это жизнь, о которой она мечтала? Порой она думала, что все это — чудовищный обман. Ее убедили ни в чем не уступать мужчине. Вкалывать как проклятая. Забыть о чувствах. Неужели ей нужно именно это?

А уж как ее бесило, что и эту ловушку подстроили мужчины! По их вине женщины разочаровались в любви и забыли свою величайшую мечту, свою liebestraum,[5] само свое предназначение продолжательниц человеческого рода. И ради чего? Чтобы подбирать за мужчинами крохи на профессиональном поприще, а по вечерам рыдать над телесериалами, запивая антидепрессанты бокалом белого вина? Привет эволюции.

Поначалу из них с Тома получилась идеальная современная пара. Две квартиры. Два счета в банке. Две налоговые декларации. Они проводили вместе два-три вечера в неделю да время от времени устраивали романтический уик-энд. В Довиле или где-нибудь еще.

Но стоило Жанне заикнуться о запретном — «обязательствах», «совместной жизни» и даже обмолвиться о «ребенке», как дело было приостановлено производством. Она наткнулась на глухую стену из недомолвок, отговорок и отсрочек… Беда не приходит одна, и ее охватили подозрения. Чем занимается Тома в те вечера, когда они не вместе?

Во время пожара иногда происходит то, что специалисты называют обратной тягой. В закрытом помещении пламя поглощает весь кислород и начинает высасывать воздух снаружи: из-под дверей, сквозь щели в наличниках, трещины в стенах, создавая вакуум и втягивая перегородки, оконные рамы, стекла, пока все не разлетится вдребезги. И тогда внезапный приток кислорода извне мгновенно подпитывает огонь, он разгорается и вспыхивает ярким пламенем. Это и есть обратная тяга.

Так случилось с Жанной. Наглухо закрыв сердце перед малейшим проблеском надежды, она выжгла весь кислород у себя внутри. Все двери и засовы, наложенные на ее ожидания, в конце концов были снесены напрочь, высвободив беспощадную ярость, нетерпение, требовательность. Жанна превратилась в фурию. Она прижала Тома к стенке и предъявила ему ультиматум. Результат не заставил себя ждать. Тома просто сбежал. Затем вернулся. И опять исчез… Ссоры, увертки, побеги повторялись снова и снова, пока их отношения не превратились в затасканную тряпку.

И чего она добилась? Ничего. Ничего она не выиграла. Ни обещаний, ни уверенности. Наоборот, теперь она одинока, как никогда. И готова принять все. Даже делить его с другой женщиной. Все лучше, чем одиночество. Все лучше, чем потерять его. И потерять себя — настолько его присутствие стало частью ее самой, поглотило и источило ее…

Вот уже несколько недель она выполняла свою работу как после тяжелой болезни: любое движение, любая мысль требовали сверхчеловеческих усилий. Она занималась делами по инерции. Притворялась, будто живет, работает, дышит, а сама была одержима одним неотвязным чувством. Своей испепеленной любовью. Своей раковой опухолью.

И все тем же вопросом: есть ли у него другая?

Жанна Крулевска вернулась домой ближе к полуночи. Не зажигая свет, сбросила плащ. Вытянулась на диване в гостиной, лицом к огням уличных фонарей, рассеивавших потемки.

И мастурбировала, пока не забылась сном.

3

— Фамилия. Имя. Возраст. Профессия.

— Перрейя. Жан-Ив. Пятьдесят три года. Управляю профсоюзом владельцев недвижимости «COFEC».

— По адресу?

— Дом четырнадцать по улице Катр-Септамбр, во Втором округе.

— Проживаете?

— Сто семнадцать, бульвар Сюше, Шестнадцатый округ.

Жанна подождала, пока секретарь суда Клер все запишет. Десять часов утра, а уже жарко. Она редко проводила опрос свидетелей до обеда. Как правило, в первые рабочие часы она изучала дела и по телефону назначала судебные действия — опросы, допросы, очные ставки — на вторую половину дня. Но на этот раз ей хотелось захватить свидетеля врасплох. Она велела доставить ему повестку накануне вечером. Он был вызван в качестве обычного свидетеля. Классическая уловка. Свидетель не имеет права ни на адвоката, ни на доступ к делу, а значит, он в два раза уязвимее подозреваемого.

— Мосье Перрейя, надо ли напоминать вам факты?

Мужчина не ответил. Жанна продолжала нейтральным тоном:

— Вы вызваны сюда по делу о доме шесть на проспекте Жоржа Клемансо в Нантере. В связи с жалобой месье и мадам Ассалих, граждан Чада, ныне проживающих в жилом комплексе Сите-де-Флер, двенадцать, улица Сади-Карно в Гриньи. В рамках коллективного иска, к которому присоединились «Врачи мира» и АСПОС — Ассоциация семей, пострадавших от отравления свинцом.

Перрейя заерзал на стуле, не сводя глаз со своих ботинок.

— Факты таковы. Двадцать седьмого октября дне тысячи шестого года шестилетняя Гома Ассалих, проживавшая со своей семьей по адресу проспект Жоржа Клемансо, шесть, поступила в больницу Робера Дебре. Жалобы на сильные боли в животе. К тому же у нее был понос. В крови обнаружено повышенное содержание свинца. Гома страдает сатурнизмом. Ей предписан недельный курс хелации.