Журнал «Если» - «Если», 2006 № 12

• Название: «Если», 2006 № 12
• Автор: Журнал «Если»
• Издательство: Издательский дом «Любимая книга»
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2006
• ISBN: ISSN 1680-645X

Андрей МАТВЕЕВ

ТРЕТИЙ ЗНАК КИБЕРКАЛИПСИСА

Неоматриархат: общество станет поддерживать огонь в бочках, верить в пророческую силу снов и держать сильную половину на черных работах. Мужчины, задумайтесь!

Кристин Кэтрин РАШ

НЫРНУТЬ В КРУШЕНИЕ

Космический дайвинг — это не спорт, не средство обогащения. Это способ прикоснуться к истории человечества.

Николай ГОРНОВ

ФУНКЦИЯ ДУГИНА

Ваша заветная мечта осуществилась? Вспомните о том незаметном труженике, которому вы обязаны своим везением.

Артём БЕЛОГЛАЗОВ

БИМКА

И хотя он без черного уха…

Александр БАЧИЛО, Игорь ТКАЧЕНКО

БЛОГ ВСЕМОГУЩИЙ

День у героя с утра не задался. Мало того, что выгнали с работы и обстреляли, так еще и выпить не дали…

Генри Лайон ОЛДИ

ЛОДОЧНИК

Трудно найти человека в обезлюдевшем мире. Но еще сложнее найти себя.

Олег ОВЧИННИКОВ

ПЕДАНТ

Опытные переговорщики зашли в тупик, не зная, как умилостивить капризного инопланетянина.

Тимофей ОЗЕРОВ

ВОСКРЕШЕНИЕ МЛАДЕНЦЕВ

Несмотря на избитость жанра, хорошие антиутопии в кино еще возможны.

Леонид КАГАНОВ

ЗАПАХ КНИГИ

Экранизации бывают разные — синие, зеленые, красные. Как в цирке. И вообще — во всем кинематографе есть кое-что от цирка, не правда ли?

ВИДЕОРЕЦЕНЗИИ

Взята новая высота: восемь рецензий в разделе!

Дмитрий ВОЛОДИХИН

ВОТ МОЯ ДЕРЕВНЯ…

Мы ушли из Космоса, чтобы обрести «малую родину»?

ЭКСПЕРТИЗА ТЕМЫ

«Главное всегда остается на Земле» — считают эксперты. Но трактуют этот классический тезис по-разному.

Дмитрий БАЙКАЛОВ

КОЛЛЕКТИВНЫЙ РАЗУМ ПРОТИВ

Уж сколько раз он грозился «завязать» с этой литературой! Да, писательство, видимо, это и в самом деле сильнейший наркотик, с которого нельзя просто так «соскочить». И слава Богу!

РЕЦЕНЗИИ

Каждый должен заниматься своим делом: писатель — писать, рецензент — оценивать написанное, а читатель — читать. А уж мы ему поможем выбрать правильную книгу.

КУРСОР

Толкин, Льюис и Уильямс встретятся снова… «Птицы» Хичкока прилетят вновь… Проза Булгакова прозвучит по-новому.

Сергей ЛУКЬЯНЕНКО

ВСЕ НА ШТУРМ!

Нет таких крепостей, которые писатели-фантасты не могли бы взять!

ПЕРСОНАЛИИ

Когда-то НФ писали физики и инженеры. Теперь все чаще программисты.

ПРИЗ ЧИТАТЕЛЬСКИХ СИМПАТИЙ

Редакция вновь собирает Большое жюри.

---

И все же, когда до «гайки» оставалось метров пять, тщеславие назойливым паучком проникло в мозг. Тридцать шесть камер, подумал я и невольно приосанился, даже улыбнулся навстречу солнцу. Вадим Борисович, благородный рыцарь, спаситель человечества. Серебристый рычаг лег в руку, как древко копья, и овальная крышка люка откинулась, точно замковый мост.

В проходе показалась большая трапециевидная голова.

Никаких больше стихов! — напомнил я себе и кашлянул в кулак.

Я все еще прочищал горло, когда люк с оглушительным лязгом захлопнулся.

«Как же так! — в едином порыве возопят спустя пару часов неудавшиеся лингвисты из числа никаких поэтов. — Ведь вот же оно, буквально в первой строке! Просто никто не придал значения. Просто с предыдущим контактером все получилось само собой. Просто…»

Аркадий Петрович начнет меня успокаивать, Герасим станет биться головой о мягкую брезентовую стену, а я буду твердить, как заведенный: «меньший иль равный, меньший иль равный…»

Оказывается, рост переговорщика не должен превышать роста… вернее, длины этой ракообразной мокрицы.

Кто бы мог подумать!

То есть я хотел сказать…

Твою мать!

— «Вы пожалеете. Я же забуду про жалость!», — скорчив злобную рожу, повторил Герасим. Повторил, наверное, в сотый раз, хотя фраза и без того витала в воздухе. — Как думаете, это очень серьезно или нас просто «отодвинут» куда-нибудь за орбиту Плутона? — И, не дождавшись ответа, пропел героическим голосом: — На полюс, на полюс, на по-олюс! Или сразу на Марс махнуть?

Аркадий Петрович вздохнул.

— Одно успокаивает. Так или иначе, завтра наши мучения закончатся.

— Лучше уж так, чем иначе, — буркнул я.

— Давайте снова маленького попробуем, — сказал Герка. — От него по крайней мере этот руконогий не шарахается, как от Вадьки. Нет, вы видели, а?

Мы, разумеется, видели, и не раз, и оттого промолчали.

— Это же никаких физиономистов не надо. Лапки передние подогнулись, с лица позеленел и это… вокруг рта — зашевелилось. Борода, в общем.

— Вот балада? — пробормотал я, задумчиво почесав под носом.

— Что? — Герасим настороженно покосился на меня. Должно быть, что-то в моем взгляде натолкнуло его на новую мысль. — Или, может, по психбольницам пошарим? Подберем какого-нибудь стихоплета малорослого, который на древней поэзии мозгами тронулся. А еще, я слышал, бывают эти… педанты параноидальные. Вот кто решил бы все наши проблемы!

Я медленно поднял на него глаза.

— Ты пошутил?

— Ну, типа.

— А я серьезно. Дай телефон. Быстро дай мне телефон.

— Вы что-то придумали, Вадим? — с надеждой спросил профессор.

— Не знаю. Может быть. Правда, меня за это убьют.

— Так нас всех вроде завтра… — хмыкнул Герка.

— Когда всех — не так обидно, — сказал я. — Все, тихо! Алёнка, не спишь? Вот умница. Слушай, тут такое дело… Ты только сразу не начинай ругаться…

Последующие двенадцать часов были наполнены событиями под завязку. Обо всех этих заботах, волнениях, угрозах, нервных срывах и бестолковой суете можно написать целую монографию. Чего стоит, к примеру, одна только фраза: «В противном случае я снимаю с себя обязанности координатора проекта». Но лучше уж я снова воспользуюсь хитроумным кинематографическим приемчиком.

Итак…

ПРОШЕЛ ДЕНЬ.

А следом за ним еще восемь.

— Ты все запомнил? — спрашиваю я, сидя на корточках перед маленьким контактером.

— Ага.

— Точно?

— Ага.

— Но смотри, не раньше, чем вы окажетесь в беседке. И не вздумай снова вынуть наушник!

— Ara, ага.

Видно, что ему не терпится запрыгнуть на единственную в своем роде летающую платформу.

— Ну давай, — вздыхаю я, тем более что зануда Герка уже объявил тридцатисекундную готовность.

Платформа даже не вздрагивает. И маленький контактер совсем не щурится от яркого света. «Я тоже когда-то так умел, — приходит воспоминание. — Не мигая, смотреть на солнце».

Люк распахивается. Пришелец уже стоит на пороге. Ждет.

— Дай луку! — требует маленький контактер, а когда одна из сорока восьми конечностей тянется к нему, возмущенно добавляет: — Не та лука!

Досадное недоразумение, повторяющееся изо дня в день, устранено, после чего парочка, рука об руку, спускается с платформы.

— Тепель покатай меня! — говорит человек пришельцу и, не дожидаясь разрешения, забирается на широкую гладкую спину. — Ну ты куда? Не в ту столону! Ох, нитего не помнит!

Под громкое сетование «эй, ты тего еле-еле плетешься?» парочка приближается к беседке, дважды объезжает ее по кругу, сначала — по часовой стрелке, потом — против, и наконец скрывается внутри.

При этом и голубые глазища человека, и стекловидные отростки пришельца светятся одинаковым восторгом.

Они появляются через сорок пять минут: на большее у землянина не хватает усидчивости. Минут пять выписывают причудливые петли и зигзаги вокруг беседки, потом пришелец возвращается на корабль, а землянин бежит прямиком ко мне. Он говорит: «На, пап!» и «Влоде нитего не пелепутал» — и протягивает очередной исписанный листок, а я бегло просматриваю текст и улыбаюсь. Пришелец действительно мастерски владеет письменной речью, хотя слишком уж буквально воспринимает устную. Но это ничего: где не справляются логопеды, помогут корректоры, ведь, я надеюсь, наш сорокавосьмирукий друг не обидится, если мы слегка отредактируем записанный под диктовку текст столь важной для всего человечества «Деклалации о намелениях».

Кристин Кэтрин Раш Нырнуть в крушение

К месту назначения мы приближаемся с максимальными предосторожностями: все устройства связи и освещение полностью отключены, сенсоры в усиленном режиме сканируют ближнюю сферу пространства на предмет любого активного корабля. В рубке «Не-Вашей-Заботы» лишь я одна. Только мне одной известны точные координаты этого места. Все остальная команда в общем салоне, а их хитроумное персональное снаряжение в трюме под замком. Я лично обыскала каждого из них, прежде чем добросовестно привязать к креслу для отдыха. Никто, ни один человек на свете не знает, где это место. Кроме меня. Таково всеобщее соглашение.

Каждый был волен отказаться сразу, черт возьми!

Мы в шести сутках крейсерского полета от космостанции Лонгбоу, но на деле мне понадобилось десять. Досадный просчет, хотя из тех, что заранее не учтешь. Я планировала двое суток на астероидный пояс Беты-Шестой, а потратила втрое больше, переменными курсами удирая от какого-то настырного мелкого торговца. Этот тип явно поставил себе целью выяснить, где именно мы собираемся нырять.

В надежде на поживу, понятно.

Но я на поживу совсем не надеюсь. Сомнительно, чтобы в столь архаичном крушении, каким оно безусловно выглядит, обнаружилось что-нибудь технологически ценное для продажи. Однако, помимо чисто материальной выгоды, существуют еще и такие вещи, как уникальная историческая ценность, и жгучее желание удовлетворить собственное любопытство, и даже самое незамысловатое: «Черт побери, мы все-таки сделали это!..» Именно нематериальные ценности подобного рода я держала в уме, подбирая команду.

В команде нас общим счетом шестеро, и все имеют солидный опыт дайвинга в глубоком пространстве. Я уже ныряла прежде с двумя женщинами, которые откликаются на прозвища Голубка и Кудесница. Обе они сухощавые и тонкокостные, что типично для потомственных спейсеров, и обладают чувством истории, а это для большинства косможителей отнюдь не типично. Когда я начала осваивать дайвинг, мы очень часто ныряли вместе — в нашей тесной девичьей компании… Тогда мы, все трое, верили в нерушимую ценность истинно сестринских чувств. Со временем, довольно скоро, мы избавились от этого заблуждения.

Что касается Карла, у него хвалебных рекомендаций больше, чем у самого Господа Бога. Если честно, любого другого с таким помпезным букетом я бы даже не пустила к себе на борт, но Кэрл мне требуется позарез. Не столько потому, что он участвовал в самых сложных дайвингах, а благодаря его изумительному, почти неправдоподобному искусству выживания. Мне известно, что Карл ухитрился спасти по крайней мере две рискованные экспедиции, где все внезапно пошло наперекосяк.

И наконец, неразлучная пара в составе Джайпа и Джуниора. Это отец и сын, хотя они больше походят на половинки единого целого. Мне никогда еще не доводилось нырять вместе с ними, но зато я дважды доставляла их на место очередного дайвинга. И не упустила случая понаблюдать. Эта пара слажена идеально: они движутся синхронно, думают синхронно, понимают друг друга без слов.

Денег у Дж&Дж во много раз больше, чем у всех остальных из нашей компании вместе взятых. Так что дайвинг для них не образ жизни, а вроде экстремального туризма, но с огромным смыслом. История человечества — страстное хобби отца и сына. Они готовы на любые затраты, на что угодно, лишь бы раздобыть достоверные сведения о каких-нибудь незапамятных временах. Факты, которые я смогла раскопать, подтверждают, что страсть Дж&Дж к истории совершенно бескорыстна. Они никогда не стремились нажиться на информации, полученной в дайвингах.